— Ну себе‑то она должна что‑то готовить, вот и посмотришь что.
— Схожу, — решил Ратибор. — Вот прямо сейчас и схожу.
— Ты погоди сейчас, успокойся сначала.
Ратибор обхватил голову руками и тяжело вздохнул. Его, конечно очень радовало что денег было достаточно для того чтобы Лада откладывать смогла начать, но не только же на них с братом.
— Кажется мне, тебе стоит вечером с ней переговорить, — сказал Егор. — Сейчас ты на взводе, она обижена. А вечером успокоитесь оба. Можешь сам ей купить что‑нибудь, чтобы порадовать и поблагодарить за кольчугу.
— А что? — тут же обрадовался этой мысли Ратибор.
— А мне откуда знать что твою Ладу порадует? Может ленточку красивую или бусики какие, девушки обычно побрякушкам радуются.
— Надо будет у Всемила спросить что Лада любит, — закивал дружинник. — А в выходные купим ей платье красивое новое. Точно, так и сделаем, — он удовлетворённо опустошил свою кружку и вытер губы. — Спасибо, Егор.
— Не за что, — улыбнулся мужчина. — Кстати, ты говорил, окно у вас растрескалось совсем, починили?
— Нет, — Ратибор вздохнул. — Сможешь помочь?
— Будет врём, заскочу посмотрю, — кивнул Егор и пожал Ратибору руку на прощание.
Вечером Лада избегала смотреть на Ратибора, она молча подала ужин и, сославшись на то, что надо огород посмотреть, ушла на улицу.
— Лада, — Ратибор вышел следом. — Давай поговорим.
— Ужин же остынет.
— Ничего, холодное поем. Присядь, — мужчина усадил Ладу на скамеечку, что недавно около крыльца поставил, и сел рядом. — Лада, помнишь, когда мы из дома уезжали, ты боялась в тягость нам быть?
— Помню, — кивнула Лада.
— Помнишь, что я тебе тогда сказал?
Лада снова кивнула и опустила голову.
— Это хорошо что помнишь, но я всё же повторю, — он взял лицо девушки за подбородок и повернул его так, чтобы глаза Лады видеть. — Ты мне сестра, — чётко проговаривая слова, сказал он, — Никита, может не отец, но дядька, практически родной. Ближе вас и Всемила у меня на этом свете никого нет, вы моя семья. Если надо я за вас умру, понимаешь. Я очень благодарен тебе за кольчугу, она мне действительно нужна. И за то что ты откладываешь понемногу тоже благодарен. Я знал что ты большая умница и сегодня в очередной раз в этом убедился. Но Лада, если мы семья, то кошеля Всемила или отдельно моего кошеля быть не должно. Всё что мы зарабатываем, мы тебе отдаём, а ты если и можешь что‑то отложить, то делай это в общий кошель. Чтобы не было такого, что забор за счёт Никитиных заработков, а кольчугу на мои. Всё из общих денег идти должно. Мне ли кольчугу, новый ли забор, платье ли тебе. Понимаешь?
Лада кивнула и, высвободившись их рук Ратибора, снова опустила голову.
— Иди, поешь, а то невкусно всё станет, — тихо попросила она. Ратибор вздохнул и пошёл в дом.
После ужина, когда вся посуда была перемыта и вода на следующий день наношена, все привычно сидели на крылечке, радуясь приходящему теплу. Лада шила отцу рубаху, Ратибор привычно пытался починить старую кольчугу, Никита просто сидел, а Всемил чистил бляхи на ремнях.
— Да что же ты не отдираешься? — зарычал он, с усилием натирая одну из бляшек. — Вот ведь гадость какая, ничем не вывести, — вздохнул он. — А такая удобная, так держит хорошо.
— А может пятно закрыть чем‑нибудь? — предложила Лада, забрав у Всемила пряжку, чтобы посмотреть. — У папы спроси, может он что посоветует.
— Дядь Никита, — позвал Всемил. — Не знаете, можно тут что‑нибудь сделать, — он протянул ювелиру свой ремень. — Я уж чем только не чистил.
— Так и не отчистишь, — Никита покрутил бляшку.
— А может украсить как‑нибудь можно, пятно на птицу похоже, может нарисовать ему что, а? — предложила Лада.
— Можно, — согласился Никита. — Проволочку бы медную вот так пустить, а тут можно ещё вензелёк сделать.
— Дядь Никит, сделай, — умоляюще попросил Всемил. — Уж больно жаль выкидывать, хорошая бляха.
— Я бы с радостью, Всемилушка, ну да только инструмент мой в прошлой жизни остался, не брал я собой ничего.
— Я сейчас, — Лада отбросила недошитую рубаху и побежала в дом, а через некоторое время вышла, таща с собой объёмный сундучок. — Вот, — поставила она сундук пред отцом и счастливо улыбнулась.
— Ладушка, — ахнул Никита. — Ты инструменты мои с собой взяла.
— Взяла, — кивнула девушка. — На всякий случай, подумала, вдруг понадобятся. И вот понадобились. Теперь Всемилу сможешь помочь?
— Теперь смогу, — Никита втащил нужные инструменты и проволоку, любовно посмотрел на них, забрал у парня ремень и принялся над ним колдовать. Всемил суетился вокруг спрашивая что будет и предлагая то одно то другое. Никита кивал, и готовил бляшку к работе.
— Молодец, — тихо сказал Ратибор, тоже с улыбкой наблюдавший за братом и дядькой. — Я боялся, он никогда не вернётся к прежнему ремеслу, а теперь, чем боги не шутят.
— Только бы не спугнуть, — прошептала Лада. — Только бы у него получилось всё.
— Получится, — уверенно сказал Ратибор. — Ты только не дави.
Когда на улице стемнело и стало совсем холодно, перебрались в дом и там Никита до самой глубокой ночи продолжал возиться с ремнём Всемила.
— Посмотри как вышло! — похвалялся Всемил утром. — Дядь Никита, у тебя золотые руки, такого ремня ни у кого нет.
— А птица‑то какая вышла, — Лада разглядывала работу отца. — Прямо сокол, и пёрышки и коготочки. Как ты это сделал?
Никита польщено улыбнулся.
— Дядь Никита, а можно мне тоже что‑то подобное? — спросил Ратибор, немного смущаясь.
— А, завидно стало, — воскликнул Всемил и тут же получил тычок от Лады.
— Сделаю, Ратиборушка, — улыбаясь, пообещал Никита. — Ты подумай что хочешь, а я вечером сделаю.
— А вот сегодня ещё ребята увидят, тебя работой завалят, дядь Никита, — уверенно заявил Всемил.
— Не говори гоп, — строго велела Лада, — и вообще, не опоздаете ли?
— Опоздаем, — кивнул Ратибор, — Пошли, Всемил, — он подтолкнул брата к двери.
— Мне тоже пора, — Никита забрал свой свёрток с обедом. — Не скучай, Ладушка, — он поцеловал дочку и ушёл. Лада проводила отца взглядом до калитки и счастливо улыбнулась, а потом набросила на плечи тёплый жилет и побежала к молельному месту, чтобы поблагодарить богов за то что Никита снова любимым делом увлёкся и попросить помочь ему и дальше.
Боги Ладу услышали, с каждым днём Никита всё чаще садился за ювелирную работу. И пусть он делал не золотые серьги с камнями драгоценными, а украшал бляхи дружинникам, но работы было много и за неё платили. Когда основной поток дружинников, желающих ремни свои украсить, пошёл на убыль, Никита нашёл в сундучке с инструментами немного серебра и наделал из него небольших, но очень затейливых и красивых женских серёжек. Лада отнесла их к дружинной избе и дружина всё раскупила подругам да жёнам на подарки. Вслед за дружиной работой Никиты заинтересовались и стражники, которым тоже хотелось и ремни и жёнам недорогие подарки, а за стражей и прочие горожане потянулись. Теперь каждый вечер, вернувшись из лесу, Никита брался за ювелирный инструмент. Лада даже начинала волноваться что отец отдохнуть нормально не успевает, но Ратибор уговаривал её подождать немного прежде чем просить Никиту работу лесоруба бросать.
