– Мне нравиться с тобой дружить, – замурлыкал он, вылизывая тарелку. – К тому же, кажется, я, наконец, нашел того, кто может справиться с Алиной. Но сначала, я должен вернуть должок, – он без предупреждения прыгнул на плечо к Параскеве и довольно замурлыкал.
Параскева, удивленная, таким проявлениям чувств, не решилась прогнать животное. А он, воспользовавшись моментом, воротником обнял ее шею и стал урчать еще громче. Знахарка почувствовала, как от тепла исходящего от мягкой шкурки мурчащего существа, ее начинает клонить в сон. Только теперь она поняла, насколько ее вымотала битва с Алиной. Она присела на стоящий рядом стул, склонила голову на столешницу и задремала. Руки и ноги налились тяжестью, веки смежились, и старуха провалилась в глубокий сон без сновидений.
– Пора, просыпайся! Пора уходить! – Параскева проснулась от дикого визга.
– Пора, – промяукал кто-то еще раз в самое ухо.
Она открыла глаза и удивленно посмотрела вокруг. Прошло не более получаса с того момента, как женщина заснула. Так почему же нельзя отдохнуть еще?
– Надо уходить, – пушистая мордочка ткнулась в руку, прогоняя остатки сладкой дремы.
– Ты чего это раскричался? – улыбнулась Параскева.
– Люди. Сюда идут люди, – кот явно нервничал.
Шерсть у него стояла дыбом, усы топорщились, а длинный хвост, как будто живя отдельной жизнью, бил по бокам выписывая при этом замысловатые круги.
– Это ли повод для крика? – сказала Параскева. – Ты совсем одичал, людей пугаешься. Да они ко мне по десять раз на дню за советом или травой захаживают.
– Но не такой разъяренной толпой, – промяукал кот. – Уходи, пока есть возможность.
За окном послышался гул возбужденных голосов. Он постепенно нарастал. Уже стали слышны отдельные, совсем не дружелюбные выкрики.
– Выходи, сюда ведьма! Давай разберемся, – зазвенел высокий женский голос.
В подтверждение серьезности намерения в окно полетел камень. Стекло треснуло, развалившись на несколько осколков.
– У тебя даже дом стоит без защиты, – изумился кот. – Надеюсь, здесь есть черный ход?
– Да зачем он мне? – ответила Параскева. – Я же всех жителей деревни наперечет знаю. У многих баб роды принимала. Это Зинаида кричит, местная дурочка. Заполошная, но, в общем, добрая тетка. Вот только ума ей от рождения не дали. Сейчас выйду, поговорю, они и успокоятся.
– Все у тебя, погляжу добрые, – кот задумчиво посмотрел на нее. – Не хочу тебя терять как Аграфену. Ее не спас, а тебя спасу, – сказав это он встал на задние лапы и на глазах у озадаченной Параскевы стал расти, превратившись в большую черную рысь. Рысь мягко обошла знахарку и, перекрыв входную дверь, легла у порога.
– И как ты себя ведешь, скажи на милость? – возмутилась старуха. – Не знаю, кто такая Аграфена, но не позволю за меня решения принимать! А ну, брысь, отсюда!
Рысь не обращая не ее слова никакого внимания, стала сосредоточенно вылизывать лапы. И тут, перекрывая шум голосов, послышался женский вопль: «Помогите, помирает!»
Параскева бесцеремонно отодвинув ногой кошку, открыла дверь и вышла на крыльцо.
День клонился к вечеру. Осеннее солнце светило тусклым желтоватым светом, отчего очертания лиц собравшихся перед домом людей казались слегка смазанными. Как будто нерадивый художник, потратив все силы на пейзаж, решил особо не вырисовывать черты своих персонажей.
Параскева озадаченно остановилась на крыльце и, почувствовав, как заныло сердце, почти пожалела, что не послушалась кота. Знакомые не один десяток лет люди смотрели на нее с мрачной решимостью. О серьезности их намерений говорили топоры, палки и камни в натруженных крестьянских руках.
Старуха отчетливо поняла, что никакие уговоры и призывы к разуму не спасут ситуацию. Потому что стоявшая у забора Анечка не помнила, как Параскева две ночи дежурила у постели ее больной дочки. А насупившийся Иван, сжимавший хлыст, забыл, скольких коров из стада она вылечила травами да наговорами. Перед ней стояли не знакомые люди, а тупая обезличенная толпа. И действиями ее руководил животный страх, заглушивший голос рассудка.
– Ведьма! – заорала дурным голосом Зинаида.
Толстая неряшливая баба в замусоленном фартуке видимо только что оторвалась от плиты. Жидкие грязные волосики, стянутые на затылке резинкой, оставляли открытым обрюзгшее лицо. Косившие в разные стороны водянисто-серые глазки не добавляли дурочке привлекательности. – Ведьма! – взвизгнула она еще раз и толпа зашумела.
Параскева почувствовала, как волна ненависти, поднимаясь от задних рядов столпившихся во дворе людей, неумолимо приближается к ней, выбивая остатки воли из их голов. Вот толпа, вдохнув в едином порыве, сделала шаг вперед, затем еще один. Стоявшие впереди уже занесли кулаки и палки для удара. Еще пара мгновений и …
И тут большая черная рысь, легко перемахнув через Параскеву, приземлилась перед растерявшимися людьми.
– Пш-шли вон, – прошипела она, показывая белые острые клыки.
– Ой, она разговаривает, – взвизгнула тоненькая девушка, неведомо как очутившаяся в первом ряду.
– Дура, ты, Катька, – огрызнулся стоявший позади нее мужик. – Как кошка может разговаривать?
– Сам дурак, Петрович, – к нему повернулась, сморщенная как гриб старушка. – Я сама слышала: эта тварь как завизжит.
– Вот-вот, только визжать и разговаривать не одно и то же, – подключился к разговору пастух. – Вечно вы бабы напутаете.
Спор нарастал. К нему подключались все новые и новые люди. Высказывая свою точку зрения на происходящее, они вываливались из общей толпы, становясь самими собой. Параскева только диву далась, как это Чернышу удалось разбить этот единый монолит из гнева и страха.
– А ну-ка, поди сюда, – она поманила кота к себе. – А то не ровен час, раздавят.
– Не раздавят, – промурлыкал кот. – Они никого кроме себя сейчас не видят и не слышат. Тем не менее, он послушно прыгнул к ней на плечо. – А вот сейчас самое время отсюда уходить, – проурчал он ей в ухо.
– Так если я уйду, они друг друга перебьют, – с укором сказала ему Параскева.
Действительно, спор стал настолько ожесточенным, что кто-то из мужиков уже хватал кого-то за грудки. Заполошная Зинаида вцепилась миловидной женшине в руку, настойчиво заставляя себя слушать.
– Вы чего расшумелись-то? – спокойный и властный голос Прасковьи Ивановны перекрыл шум.
Люди озадаченно повернулись, с трудом вспоминая, как они здесь оказались.
Вперед выступил Иван.
– Мы того, значит, – он недоуменно покрутил в руках кнут, вздохнул, и спрятал его за спину. – Уж не сердись, Прасковья Ильинична, но как ты в роще-то побывала и ушла, в мужиков как бес вселился. Все передрались. Да и я был хорош, чего греха таить. А потом все как будто опомнились и увидели, что Алешка, пытавшийся разнять Степана и Сергея, лежит как мертвый. Мы его подхватили и к тебе. По дороге встретили Зинаиду. Она начала кричать. Да и другие бабы высыпали. И вот… – он замолчал, переминаясь с ноги на ногу, как нашкодивший школьник.
