Аластору исполнился двадцать один год, когда он выполнил первый заказ «Скиеса», пробный, как они говорили. Сам он не был доволен результатом, ему пришлось выстрелить дважды, в первый раз жертва лишь получила ранение и пыталась сбежать. Второй раз пришёлся точно в голову, но задержка превысила лимит в пятнадцать секунд. «Просто повезло», — решил Аластор тогда, пообещав себе, что никогда больше ему не потребуется стрелять дважды в одну мишень. Но это задание было настоящим, «Скиес» не вёл за ним слежки, а рядом не было Левиафана, чтобы покарать за ошибку. Результат был достигнут. Человек умер, а на следующий день Аластору протянули договор, не задавая лишних вопросов.
Подписывая его, Аластор добровольно соглашался отдать «Скиесу» свою жизнь, целиком и без остатка. «Ты будешь принадлежать нам, — сказал Гектор, — ты должен помнить, что порой могут пройти недели или даже месяцы без работы. Бывает по-разному, не надо приходить и спрашивать чего-то. С тобой свяжутся. Возможно, придётся работать каждую ночь, снося по сотне голов каждую неделю. Это ни от чего не зависит. Тебя могут вызвать в любую минуту, могут заслать в Харибду или на другой конец света, но ты должен всегда быть у нас под рукой. Никакой самодеятельности, Аластор. Мы выдаём тебе квартиру в Сердцевине, и ты живёшь там. По первому сигналу ты приходишь в офис, сколько бы не было времени на часах. Помимо прочего, ты находишься целиком на содержании «Скиеса», получаешь ежемесячно сумму денег, которой вполне хватает на безбедное существование для тебя одного. Тебе запрещается нарушать закон, любые действия, которые повлекут за собой внимание полиции, могут навести на нас. Правило такое — не светись. Тем не менее ты имеешь право заводить отношения или даже семью. В этом случае ты обязан сообщить нам, и агенты «Скиеса» будут приглядывать за ними. Повысится и сумма ежемесячных начислений. Остальные деньги, те, которые ты зарабатываешь за выполнение наших заданий, мы не выдаём на руки. Они надёжно копятся в банке «Скиеса», но ими ты не имеешь права распоряжаться. После твоей смерти вся сумма будет передана членам семьи или любому другому человеку, связанному с тобой. Наёмникам же запрещено иметь много денег, а тем более тратить их. При твоём уходе на пенсию, после сорока пяти лет, если доживёшь так долго, тебе будет запрещено выходить на задания. Решением «Скиеса» ты, возможно, получишь другую работу, вроде обучения молодых, как это стало с Левиафаном и Берсерком. Может быть, просто отойдёшь от дел, опять же не твоё право просить нас об этом, или оспаривать решение компании. Ежемесячные начисления также будут продолжать поступать, никаких изменений. Но та крупная сумма, заработанная тобой, останется нетронутой. Она может быть истрачена только после твоей смерти. Таковы условия, и они не случайны. «Скиес» существует уже более ста лет, и мы знаем, в чем нам точно нельзя рисковать. Подписывая этот договор, Аластор, ты становишься нашей собственностью до самого конца. Подумай, прежде чем согласиться».
«У меня только один вопрос, — сказал он. — ведь если я откажусь подписывать, выйти из этой комнаты живым я уже не смогу?»
Гектор усмехнулся. «Видишь, ты уже отлично понимаешь условия нашей фирмы».
«Зачем тогда вы спрашиваете?»
«Ты знаешь, очень многие спустя годы проклинают тот день, когда они ставили там подпись. И было несколько случаев, когда, сидя на твоём месте сейчас, они отказывались подписывать».
Аластор больше не спросил ничего, он просто взял перьевую ручку и подписал своё имя внизу.
«Теперь поставь вторую подпись, — сказал Гектор. — С сегодняшнего дня Аластор отходит на второй план. Человек, который будет выполнять наши задания, носит имя Цербер. В этих стенах твой долг откликаться на это имя».
«Вы всегда даёте своим людям имена чудовищ?» — спросил он.
«Послушай меня, Цербер, ибо я управляю «Скиесом» уже пятнадцать лет и знаю мир лучше тебя. Настоящие чудовища это не вы, а те, кого вы убиваете, а ещё хуже — те, от кого поступают заказы. Но задача Цербера отвлечь всю славу на себя, чтобы оставить Аластора нетронутым, и дать ему возможность выходить на улицу без риска схватить пулю. Ты и другие наёмники, вы не единственные, кто работает в «Скиесе», у нас много людей, и у каждого из них своя роль. Есть те, кто обеспечивает фирме секретность, те, кто заметает за вами следы, те, кто подыскивает новых клиентов и те, кто следит, чтобы вы не совершили какую-то глупость. Поэтому не нужно думать, будто ты единственный. Ты лишь пуля, выпущенная из револьвера, из которого кто-то выстрелил, но кто-то продал его, кто-то собрал, а кто-то совсем давно, изобрёл. Поэтому главное — не винить себя ни в чём, так как виноватых здесь много».
Он больше не стал задавать вопросов, потому что прекрасно знал, как их не любили в «Скиесе», поэтому просто написал рядом со своим прежним именем новое: Цербер.
А потом шли годы. Они проносились так же быстро, как день сменялся ночью. Аластор жил обычной неприметной жизнью, а по ночам на работу заступал Цербер, убивая много и всегда беспощадно.
Он проработал в «Скиесе» тринадцать лет, а трёхголовое чудовище, которое породил Гектор, становилось всё опаснее и злее. За эти годы мастерство Аластора стало отточенным, он сдержал обещание, данное себе тогда, во время первого задания, он никогда больше не использовал вторую пулю для одной жертвы. Всё, чему его научили Левиафан и Берсерк, всё, чему он научился за год воровства, сделали из него настоящую машину для убийств, стремительную, сильную и, как никогда, беспощадную.
Церберу приходилось убивать многих, чаще всего это были обрюзглые толстосумы, но порой и женщины, и даже дети. Ему никогда не называли причину убийства. Для того, чтобы слепить цветочный горшок, гончару необязательно знать, какие именно цветы посадят в него, а может, и вовсе станут использовать, как ночное судно. По договору Аластор не имел права отказываться от заказов. «Хороший наёмник убьёт любого», — говорил ему Гектор.
За эти тринадцать лет Аластор слышал и о других убийцах, промышлявших в «Скиесе» в это же время. Он никогда не встречался ни с кем из них лично, не знал, кто они и какие. Большинство имён, называемых членами «Скиеса», очень быстро сменялись, Аластор даже не пытался их запомнить. Скорее всего, они умирали, или компания избавлялась от них по какой-то причине. Но среди прочих было два имени, слава о которых гремела много лет подряд, это были Минотавр и Мантикор. Так как встреча с ними была невозможна, Аластору удалось сформировать примерное представление о каждом из коллег лишь на основе слухов и только по прошествии нескольких лет.
Он знал, что Мантикор примерно его возраста, знал, что он живёт затворнической жизнью, очень скрытен и нелюдим, знал, что на заданиях он привык руководствоваться инстинктами, убивать он предпочитал с близкого расстояния, чаще всего кинжалом или другими типами холодного оружия, а иногда инсценировал самоубийства или сам прятал жертвы куда-то, так, что даже агенты «Скиеса» не могли их найти.
Минотавр, по словам всех в «Скиесе», был одним из лучших наёмников за историю фирмы (хотя порой до Аластора доносились похожие слухи и про него самого), говорили, что он убивал и до «Скиеса», что ему удалось удивить своих учителей по части скорости и жестокости. Также говорили, что он действует всегда с холодным умом и всегда с большого расстояния. Аластору очень хотелось познакомиться с ними, за эти долгие годы он больше всего страдал от молчания, из-за того, что не мог ни с кем поговорить о своей работе.
Он никогда не спрашивал у Гектора, разве что интересовался равнодушно, как дела у его коллег. Сам Гектор не был многословен, утаивая любые факты о Минотавре и Мантикоре, но порой не без укора замечал, что Минотавр показал прекрасные результаты прошлой ночью, давно такого не было. Иногда говорил, что Мантикору удалось завершить дело так, что агенты зачистки остались без работы. Аластор никогда не чувствовал зависти к ним, он понимал, что Гектор бросает эти фразы, чтобы заставить его работать ещё лучше, пытаясь превзойти своих конкурентов. Только Аластор любил их, они были ближе ему, как ни одно другое существо, и он был уверен, что, если бы они встретились, они бы стали лучшими друзьями и понимали друг друга кристально. Он часто ходил по улице, пытаясь высмотреть их в толпе, ведь наверняка убийцу должно было что-то отличать от остальных людей. Однажды, уже ближе к концу работы Аластора в «Скиесе», кто-то упомянул о свадьбе Минотавра. Аластор тогда порадовался за него, хотя решил, что они с Мантикором в этом плане намного более близки, им суждено остаться холостяками навсегда.
