Реджина сделала зелье, чтобы я понимала язык. Правда, всего на пару часов. Эх, а я губу раскатала. Как было бы здорово вот так, выпив зелье понимать чужой язык, без всякой зубрежки и нескольких лет тренировок. Только магия, точно также как и другая наука, не терпит ленивых. Она должна существовать в балансе. Поэтому, наделяя меня способностью говорить на испанском языке, она забирает мою возможность понимать родной. Все в балансе, все в гармонии. Теперь до меня дошло.
За эти несколько часов, что мы ожидали отклика от бабушки, я успела пообщаться со всеми обитателями этого чудесного квартала. Они такие простые. Громко говорят, не умеют скрывать эмоций, если ругаются, то так, что полквартала трясется, если мирятся, то обязательно со слезами, признаниями и вовлечением всех соседей. Весело у них тут и спокойно как-то. Я чувствовала себя очень защищенной. Особенно, когда на закате все маги стали творить магию, защитный барьер против шавок. Оборотней, которые потеряли свою человечность, превратившись в страшных, кровожадных чудовищ. Что поделать, у них тоже есть свои проблемы.
Меня удивил и поразил пушистый хранитель маленькой Эспы, заяц по имени Фред. Почему-то он вел себя точно так же, как сама девочка. Никакого вредного характера, наставлений, и ссор. Полная идиллия. И почему мой такой противный?
Я спросила у Реджины, но ответ не порадовал. Оказывается, хранитель именно такой, каким подопечный хочет его видеть. Не только внешне, но и внутренне.
— А я думала, это свойство характера, — вздохнула я, узнав об этом.
— Эль, а почему ты расстроилась? Разве он у тебя плохой? — со своей детской непосредственностью спросила Эспа.
— Да нет, просто очень своевольный.
— Как и его хозяйка, — тихо заметил Диреев, а я насупилась. Вот только его мнения мне не хватало. И чего он все время ко мне придирается?
А вечером Эспа упросила Реджину мне погадать. Я, конечно, была против. Не хочу знать свое будущее. Но такой девочке, как Эспа, отказать просто невозможно.
Стемнело, Гаспар — муж Реджины, и Диреев ушли наверх, а мы втроем зажгли свечи, как сказала Эспа, для антуража, и Реджина взялась за колоду. Интересные у нее были карты, старинные, большие, похожие на таро, но не они.
— Правда у мамы классные карты? Это ратэ. Карты судьбы. Настоящее сокровище.
— Когда-нибудь они перейдут к тебе, сейви, — улыбнулась Реджина.
— Хочешь, я расскажу тебе их историю? — спросила Эспа.
— Очень хочу, — кивнула я.
— Тогда слушай, — улыбнулась своей беззубой улыбкой Эспа и перебралась ко мне на колени. — Когда-то давным-давно жила была светлая фея.
— Фея?
— Фея, фея, не перебивай. Она имела маленькие крылышки и волшебную палочку, а еще волшебную пыльцу.
— Где же она все это добывала?
— В лесу, конечно. Какая ты глупая.
Да уж. Порой дети знают больше, чем недалекие взрослые.
— И вот однажды ее поймал маг. Темный маг. Жестокий. Он хотел, чтобы фея исполняла все его желания. Бедной феечке пришлось подчиниться злому магу, потом его сыну и внуку. Она совсем забыла, что фея. И разучилась махать крылышками. Они так и висели за ее спиной без движения. Много лет. Представляешь?
— Какая-то грустная сказка получается, — вздохнула я.
— Ты дальше слушай, — улыбнулась Эспа. — Однажды в замок, где жила феечка приехал карнавал.
— Карнавал?
— Ага. С клоунами, сладостями и этими… которые огонь извергают.
— Факиры?
— Мам, факиры?
— Факиры, факиры, — кивнула Реджина и подлила нам еще чаю.
— Увидели они несчастную феечку, и так им ее жалко стало. Так горько, что они решили ее выкрасть.
— И выкрали?
— Да. Фокусник показывал свой фокус и пригласил ее принять участие. Феечка исчезла вместе с фокусником, а пока злой хозяин искал ее по замку, карнавал тоже испарился. С тех пор этот карнавал видят то тут, то там, но никогда больше злые волшебники не доберутся до феечки и ее друзей.
— Замечательная сказка, но при чем здесь карты?
— Так феечка в карнавале осталась. Гадалкой работать и исполнять самые заветные желания людей. Она же и создала эти карты, чтобы иногда заглядывать в будущее и никогда не появляться там, где царит зло.
— А как карты к вам попали?
— Мы ее потомки. Только крылышек у нас нет, — вздохнула девочка.
— Зато ты светишься, как самая настоящая феечка, — утешила я.
— Значит, и ты тоже потомок фей, — заключила она в ответ.
— Очень может быть.
— А ты у мамы спроси, она обязательно расскажет.
— Знать бы еще, где она… мама, — вздохнула я.
— А разве ты не знаешь? Мама ждет тебя дома.
— Иногда, бывает так, что настоящая мама оказывается где-то совсем в другом месте, а дома тебя ждет другая.
— Ненастоящая мама? — удивилась девочка.
— Настоящая, только не та, что тебя родила.
— Мам, а ты моя настоящая мама?
— Конечно, настоящая. И сейчас настоящая мама разозлится. Ты посмотри, сколько времени. Тебе давно пора спать.
— Ну, мам. Можно я еще немного посижу?
— И откажешься услышать новую сказку? — послышался голос Гаспара с лестницы. На лице Эспы промелькнуло сомнение. Ей очень хотелось и сказку послушать, и с нами побыть, но строгий взгляд мамы все решил за нее. Девочка вздохнула, слезла с моих колен и строго сказала:
— Пообещай, что придешь попрощаться.
— Обещаю.
Девочка совсем по-взрослому на меня посмотрела, кивнула, поцеловала маму и пошла наверх, вслед за отцом.
— У вас замечательная дочь.
— Я знаю, — улыбнулась Реджина. А я не переставала восхищаться тем, какая у них удивительная, гармоничная семья. Столько силы и душевного тепла исходило и от нее, и от Гаспара, что вспомнились мои настоящие родители. Какой была бы моя жизнь, если бы они хоть немного были похожи на эту удивительную семью.
— Не грусти, — понимающе проговорила Реджина. — Нам не дано знать всего. И прежде чем осуждать, нужно разобраться в причинах.
— Мне говорили, что хотя бы один из моих родителей иной.
— Судя по свечению, так и есть. Второй — носитель, потомок очень сильного рода.
— Вы так думаете?
— Уверена. Хочешь, мы посмотрим?
— Я немного боюсь.
— И все же я тебе погадаю. Не на прошлое, но на будущее.
— Может, не надо?
— Не волнуйся. Плохого говорить не буду. Да и не стану далеко заглядывать.
Я неуверенно кивнула. Раз Реджина пообещала…
Расклад получился странный. Еще более странными и неожиданными были слова самой женщины.
— Хм. В первый раз такое вижу.
— Что-то страшное? — забеспокоилась я.
