— Серега, чего этот бабуин сказал? — подтолкнул Чертанова локтем Колобков.
— Непереводимая игра слов, — дипломатично ответил сисадмин. — Скажи, Туптуга, а что же тогда сделал этот… Большой Шумузи?
— Большой Шумузи осквернил поселок. Ты видел большую гору с острой вершиной там, где раньше стоял идол Лукенкуи?
— Видел.
Разумеется, Чертанов понятия не имел, где в деревне раньше стоял идол Лукенкуи, но догадаться, о какой горе идет речь, было нетрудно — очень уж эта штуковина выделялась среди всего остального.
— Ее сделал Большой Шумузи! Видно, он терпел целый ахта-ко [18], раз наложил такую большую кучу! Большую беду принес Большой Шумузи!
— Петр Иваныч, помните тот холмик, на который вы хотели залезть? — невозмутимо спросил Чертанов.
— А? А, помню, конечно! — оживился Колобков. — Свет, ты камеру захватила? Сейчас салатик доедим и сфотографируешь папу на вершине горы, ладно?
— Петр Иваныч, я бы не советовал туда лазить, — поморщился сисадмин. — Это не просто холмик. Это окаменевшая куча… м-м-м… гуано.
— Ог-го! — расширились глаза шефа. — Мамонтячья, что ли?!
— Нет, некоего Большого Шумузи. Погодите, я сейчас дальше спрошу. Туптуга, а почему все-таки все ушли?
— Потому что Большой Шумузи осквернил поселок, — терпеливо объяснил старик.
— Ну и что?
— А вы, белые, смогли бы жить в поселке, оскверненном таким вопиющим образом? — недоверчиво нахмурился Туптуга.
— А почему нет? — пожал плечами Чертанов. — Устроили бы субботник…
— Суботник? А что это такое?
— Ц-ц-ц… день такой. Все собираются и делают одно общее дело. Например, убирают гуано. Заодно и бесплатное удобрение для огородов.
— Аах-х-х!!! — в ужасе отшатнулся Туптуга. — Белая бесхвостая макака! Человек, прикоснувшийся к такой нечистой вещи, становится чумбуи-леки на всю жизнь! Я стал чумбуи-леки, потому что споткнулся и упал в кучу Большого Шумузи. Вот и живу с тех пор здесь — больше не человек, а чумбуи-леки. А вы… Шаманы верно говорят, что люди с белой кожей — просто макаки без хвостов!
— Серега, чего он разоряется? — промокнул губы салфеткой Колобков. Ну ладно, не салфеткой, а майкой. И не губы, а живот, забрызганный соком манго. — Ты ему скажи, чтоб не вопил, я этого не люблю. И спроси — у него чего-нибудь выпить есть? А то на борту пиво кончается. Если б Гюнтер не прихворнул, уже совсем кончилось бы.
— У него есть мимбо, — перевел ответ Туптуги Сергей.
— Не знаю, что это такое… но все равно тащи.
— Он не хочет, — снова перевел Сергей. — Говорит, что это его мимбо.
— Не вопрос, — сделал пальцы веером бизнесмен. — Сколько просит?
Он с гордым видом вытащил бумажник и хрустнул пачкой стодолларовых банкнот, перетянутых резиночкой от бигуди.
— Дядя Петя сегодня добрый, — снисходительно протянул одну из купюр Туптуге Колобков. — Сдачи не надо.
— Что это, Серге? — недоуменно понюхал бумажку туземец. — Зеленое, плоское… и с картинками. Это такой амулет?
— Это деньги, — ответил Чертанов. В словаре мбумбу это понятие присутствовало, так что он мог быть уверен — товарно-денежные отношения уже изобретены. — У нас они вот такие.
— До чего же вы глупы, белые люди — усмехнулся Туптуга. — Смотри, какими должны быть настоящие деньги.
Настоящими деньгами оказались симпатичные розовые ракушки. И еще белые — более редкие, а потому и более ценные.
— Я дам за все ваши зеленые и плоские… — скучающе посмотрел на зеленую пачку в руках Колобкова туземец, — …две розовых деньги и одну белую.
— Грабеж среди бела дня! — возмутился Петр Иванович, узнав, какой тут обменный курс.
— Дешевле меняться он не хочет, — пожал плечами Чертанов.
— Ну и пошли его в дыру! Я вот сейчас сам пойду на пляж и наберу себе этих ракушек полный мешок!
— Вряд ли. Туптуга говорит, что розовые и белые попадаются очень редко. Обычно они все серые.
— Ну хоть серых наберу.
— За серые вам ничего не дадут. Серая ракушка стоит как рубль до деноминации. Мешок серых можно обменять на одну розовую.
— Ну и жадные же тут папуасы! — обиделся Колобков. — Ладно, фиг с ним, с этим мимбо — может, оно вообще невкусное. Спроси про бусы из котлована и пошли.
Туптуга взял жемчужное ожерелье, тщательно ощупал каждую жемчужину и внимательнейшим образом рассмотрел перо, залитое в янтарь. А потом вынес вердикт:
— Амулет очень дешевый. Блестящие улиточные каки и морская смола — это дешево. Но перо редкое и дорогое. Я дам за эту вещь… одну белую деньгу и четыре розовых.
— Мы ее не продаем, мы просто хотим узнать, откуда она, — забрал ожерелье Сергей. Он протянул его обратно Свете, но потом решил, что сначала, пожалуй, стоит вымыть — а вдруг это чумбуи-леки все же нечто большее, чем просто дурацкое суеверие?
— Хорошо, одну белую и пять розовых, — проявил покладистость Туптуга.
— Да я не торгуюсь!
— Одну белую и шесть розовых?
— Нет!
— А вы, белые макаки, умнее, чем кажетесь, — поджал губы туземец. — Хорошо, Серге, даю целых две белых деньги! Больше не могу.
— Встречное предложение. Я дам тебе… ну, скажем, вот эту… вот эту… Петр Иваныч, у вас ничего такого нет?… Свет?… Гена?… Валера?… спасибо. Я дам тебе вот этого игрушечного Бэтмена… игрушечного Бэтмена?!!
Валера густо покраснел и втянул голову в широченные плечи.
— Какой замечательный фетиш [19]! — восхитился Туптуга. — О-о-о, у него даже руки движутся!
— Да, точно. Если этому… Бэтмену поставить руки вертикально, будет дождь, а если горизонтально — ветер, — нагло соврал Чертанов.
— Должно быть, сильный божок этот ваш Бэтмен, — уважительно цокнул языком Туптуга.
— Ага. Расскажи нам, что это за бусы, и он твой.
— Хорошо, Серге, — легко согласился старик-туземец. — Это амулет, охраняющий кожу от дурного глаза. Он сделан из просверленных улиточных как и морской смолы, нанизанных на веревочку. Это дешевые материалы. Но вот зато это перо принадлежит Великой Птице Кумата — очень редкая и сильная птица. Дорогое перо. На морской смоле есть значок шамана, который делал этот амулет. Вот, смотри, Серге — спираль с двумя точками, закрученная направо. Это не наш шаман, наш ставит крестик с поперечной чертой сверху.
— А какой?
— Этого я не знаю. Но, если хотите, я могу проводить вас в поселок, и вы сами спросите у шамана. Только не забудьте взять хорошие подарки, иначе духи скажут шаману, что вы жадные белые люди, и уста шамана не раскроются.
Эта змея нам известна. Ее яд не опасен для человека.
