— Большой Шумузи не ест человека. Но на пути у него не стой — раздавит! Совсем плохо видит, не разбирает дороги!
Тропа впереди как бы раздвигалась в стороны. Казалось, что сюда ползет, безжалостно ломая кустарник, огромное белое яйцо. Сзади волочился длинный хвост, между панцирем и землей виднелись короткие толстые ноги, а впереди высовывалась тупоносая морда с длиннющими усами. Большой Шумузи шел спокойно и уверенно, как может идти только тот, кто твердо знает — для него в этих местах соперников нет.
— Папа, это же глиптодон [20]! — ахнула Света, щелкая фотоаппаратом. — Гигантский! Но они же вымерли миллионы лет назад!
— Птеродактили тоже вымерли, еще раньше… — пробормотал Чертанов.
— Глипто… кто? — не понял Колобков. — Какая здоровенная черепаха!
— Это не черепаха, он млекопитающее! Почти что броненосец, только очень большой!
— У как! Светочка, а чего эта Тротилла будет делать?
— Папа, у нас глиптодоны вы-мер-ли! — повторила дочь. — И очень давно! Палеонтологи могут только строить догадки о том, как они себя вели… И это вообще не такой глиптодон, как на Земле — намного больше!
— Беда, Серге! — крикнул Туптуга, разглядев стремительно приближающуюся усатую морду. — Это не Большой Шумузи, это его жена! И сейчас у них плохой сезон, они становятся злые!
— Чего он сказал?
— Это глиптодонша, и у нее критические дни, — коротко перевел Чертанов.
А в следующую секунду прямо из положения «на корточках» перешел в положение «спринтерский бег». Сквозь чащу.
Потому что глиптодонша, почуяв людей, решила, что будет очень приятно выместить дурное настроение на этих мелких беспанцирных. Она резко свернула с прежнего пути и затопала вперед, как огромный живой таран.
— Лажука-по! — завопил Туптуга, улепетывая куда глаза глядят. — Посколи хама тутук-доту, Шумузи-Доту хама-по тутук [21]!
Колобков мчался следом, не разбирая дороги. Он чувствовал на затылке горячее пыхтящее дыхание чего-то огромного, и это придавало ему такую скорость, какой он не развивал еще ни разу в жизни.
Хотя это дышал Гена.
А Большая Шумузи бежала совсем в другую сторону — за Сергеем, Светой и Валерой. Несмотря на тяжеленный панцирь, при необходимости эти гиганты способны развивать очень неплохую скорость. Правда, возникает такая необходимость на удивление редко.
Нескладный и неуклюжий Чертанов, со школы не занимавшийся спортом, неожиданно обнаружил, что десятитонный зверь, пытающийся тебя раздавить, из кого угодно может сделать спринтера. Он здорово опередил остальных — Света в самом начале подвернула ногу, и отцовский телохранитель тащил ее на руках.
— А!.. А!.. А!.. — выкрикивала Светлана, глядя через плечо Валеры. Отсюда она отлично видела каждую пластинку на грязно-белом панцире Большой Шумузи. — Дя!.. Дя!.. Ва!.. Ле!.. Ра!.. Под!.. Наж!.. Ми!..
А телохранитель и так дышал, как ломовая лошадь, стараясь работать одновременно носом и ртом — так легким проще справляться с усиленной нагрузкой. И про себя думал, что ему еще здорово повезло, что дочка у шефа такая худенькая. А вот если бы пришлось волочить на себе самого шефа… точно бы грыжу заимел. И еще он негодовал на исчезнувшего в зарослях Чертанова — проклятый переводчик даже не подумал подождать остальных.
Однако через пару минут выяснилось, что с обвинениями Валера поспешил — когда они пробегали мимо огромной пальмы, оттуда посыпались здоровенные плоды. Большинство попали глиптодонше в панцирь, а один даже ударил по голове. Сергей, наивно полагавший, что на всех пальмах растут кокосы, сначала хотел воспользоваться орехом, но эта пальма оказалась масличная. Впрочем, по роговой броне огромного зверя можно было молотить чем угодно — хоть пушечными ядрами.
Большой Шумузи не понравилось, что в нее кидаются всякой дрянью. Она громко фыркнула, отряхивая с морды прилипшую мякоть, и начала тормозить. Это заняло довольно много времени — разогнавшиеся десять тонн так просто не остановишь. Но в конце концов она все-таки притормозила, развернулась и побежала назад — к тому месту, откуда прилетел снаряд.
Гигантская зверюга подлетела к пальме и со всего размаху врезалась в нее боком. Двадцатиметровое дерево вывернулось из земли, и медленно опрокинулось, задрав корни к небу. Сочные плоды с громким чмоканьем размазались в кашицу. Большая Шумузи с интересом потянула носом, а потом подошла и начала поедать сладкое месиво.
— Пф-пфух… — тяжело выдохнул Валера, останавливаясь. Еще несколько минут, и он просто свалился бы, не в силах выдерживать такой темп до бесконечности.
— А где дядя Сережа? — растерянно спросила Света, глядя на глиптодоншу с безопасного расстояния.
А Чертанова спас случай — Большая Шумузи сослепу врезалась не в то дерево. Теперь сисадмин сидел на макушке соседней пальмы и боялся пошевелиться.
— Светлана Петровна, останьтесь здесь и не шевелитесь, — приказал Валера, усаживая девушку в пышный куст папоротника.
А сам пополз по-пластунски, приближаясь к Большой Шумузи с подветренной стороны. Под рукой что-то хрустнуло — Валера с грустью узнал собственные солнечные очки. Они свалились с носа во время погони, и спустя мгновение погибли под многотонной тушей глиптодонши.
Подойдя на расстояние выстрела, Валера притормозил. В мозгу мысленно прокручивались параметры личного оружия — браунинг «Хай Пауэр» GP 35, калибр на девять миллиметров, магазин на тринадцать патронов, длина ствола сто восемнадцать миллиметров, общая сто девяносто семь, масса один килограмм ровно (минус восемь процентов — скидка на местную гравитацию), начальная скорость пули триста тридцать пять метров в секунду. Модель 1934 года. Прекрасный пистолет, когда нужно убить человека, но практически бесполезная пукалка на охоте. Вот если бы ружье — винтовку, карабин или хоть дробовик…
Впрочем, смерив взглядом блестящую задницу Большой Шумузи, Валера подумал, что и ружье тут вряд ли поможет. Он понимал толк в охоте (Колобков с Грюнлау любили это дело), и сам для себя делил всех промысловых зверей на S (заяц), L (волк) и XL (медведь). И еще держал в уме XXL (слон) — вдруг шеф надумает отправиться в Африку на сафари?
Эту добычу Валера отнес к XXXL.
А ведь размеры — еще не все. Роговые пластины, покрывающие эту тушу аккуратным куполом, защищали глиптодоншу получше самой прочной рыцарской брони. Не всякая пуля пробьет такую мощную защиту. А и пробьет — завязнет в этой туше.
— Уяк?… — по привычке обратился за советом к Гене он, но Гены рядом не было.
Пришлось Валере снова напрячь довольно-таки ограниченный мозг. Как и напарник, он умел делать хорошо только одно дело — защищать вверенный объект. Когда дело касалось охраны подопечного, оба боевика проявляли чудеса хитроумия, ловкости и бесстрашия, абсолютно не заботясь о собственной безопасности. Однажды на охоте они с Геной даже схватились врукопашную с медведем, сдуру напавшим на шефа.
