Он отпрыгнул вместе с Петером в сторону, когда волосы метнулись в их сторону.
— Тенгель! Суль и Mар! Помогите, — закричал он. — Я не знаю, что мне делать!
Ему много рассказывали о том, как прародители Людей Льда помогают своим потомкам. Ему говорили о том, как они однажды заколдовали одного капитана с каперского судна, и тот видел кошмарные сны. Об их борьбе за Ульвхедина. Но все это они проделывали по отношению к живым людям. Ансиола же была призраком-ведьмой, как и они сами. Они должны были действовать теперь через Хейке, теперь все зависело от него, от того, насколько он был готов к такому взаимодействию.
Было ясно, что Ансиола не нападала на него: она уважала и даже боялась его способностей. Или, скорее, тех, кто стоял за его спиной.
Петер снова был в смертельной опасности. Он дико кричал, пытаясь освободиться. Хейке иногда удавалось вырвать прядь волос и бросить ее в сторону, но волосы тут же с мерзким шипением возвращались обратно к Петеру.
Ни один любовник не мог избежать устрашающей мести Ансиолы.
Хейке стонал от бессилия. Смотреть на эту борьбу было ему невыносимо. В конце концов оба юноши должны были выбиться из сил — и тогда волосы принялись бы за дело, не спеша, целенаправленно.
У Хейке не было времени сосредоточиться на своих мыслях: как только он начинал это делать, она снова шла в атаку.
Да, теперь он называл ее «она».
Наконец, в его сознании засветилась мысль. Поначалу туманная, расплывчатая — но она все же появилась!
«Солнце, Хейке, солнце!»
Солнце в этой темной комнате?
Сконцентрировав свое внимание, он вспомнил: ни одно окно не выходило в этой крепости на солнечную сторону. Абсолютно ни одно!
Как он не подумал об этом раньше?
Да, снизу казалось, что в крепости имеется множество окон. Но это был всего лишь мираж, как и все остальное. Странствуя по крепости, он заметил, что вместо окон здесь были просто углубления в стене, лишенные стекол. Из этой крепости невозможно было увидеть долину.
Слабый свет, проникающий в крепость, падал с затененной горами стороны, где никогда не бывало солнца, или же с затененной стороны внутреннего двора.
Узкое окошечко в этой комнате выходило либо в сторону гор, либо во двор. Но только не на долину, где солнце уже светило вовсю.
Помогая освободиться измученному Петеру, он продолжал размышлять. Он рассматривал противоположную стену, обращенную в сторону долины.
Стена эта казалась незыблемой. Она была сложена из колоссальных каменных блоков!
— Правильно, Хейке, — прошептал ему на ухо Тенгель Добрый. — Ты теперь сильный! Ты вчетверо сильнее обычного человека!
— Петер, — крикнул Хейке, перекрывая своим голосом полузадушенный вой товарища. — Повернись к стене и попытайся потерпеть немного…
— Верно! Именно этот камень, — произнес голос Тенгеля. — Быстрее!
Хейке уперся плечом в каменный блок, почувствовав при этом резкую боль. Но он плотнее сжал зубы и надавил изо всех сил. И он почувствовал, какой могучей силой теперь обладает. Он был не один!
В горле Петера что-то забулькало, он страшно хрипел, пытаясь схватить ртом воздух.
Со скрежетом и грохотом камень сдвинулся с места.
— Хейке! Помоги! — хрипло выдавил из себя Петер. — Я больше не могу, я задыхаюсь!
— Потерпи еще чуть-чуть!
И тут злой дух понял, наконец, намерения Хейке — и вся масса волос бросилась ему в лицо, закрыла нос и рот, стала душить его.
— Этого мы не допустим, — услышал он спокойный голос Суль. — Слышишь, ты, старая карга, отпусти нашего мальчика! Mар, прочитай «молитву», мальчик не может произнести ни слова!
В комнате послышались монотонные заклинания, произносимые каким-то голосом… или просто у него было ощущение того, что они слышат этот голос. Это был совершенно непонятный Петеру язык — и он, будучи в полубессознательном состоянии, решил, что попал в какой-то демонический мир. Но Хейке был освобожден, копна волос бессильно упала на пол.
И как только заклинания затихли, волосы снова набросились на Петера, больше уже не пытаясь остановить Хейке.
Петеру пришлось справляться в одиночку. Это было жестоко, но другого выхода не было.
Хейке снова надавил на камень. И внезапно камень сдвинулся на самый край и вывалился из стены, с грохотом ударился о скальный выступ и полетел вниз, на самое дно долины.
В комнату ворвался яркий солнечный свет, такой ослепительный и по-земному теплый; Хейке наконец-то с облегчением вздохнул.
Не теряя времени, он бросился к Петеру, который был уже без сознания. Нити — или, вернее, волосы — уже проникли через одежду бедного юноши и теперь врезались в его тело.
Хейке без проволочек потащил его к свету, ухватился за обвивающие его шею волосы и рванул их так, что поднял всю копну — и выбросил ее наружу через проем в стене.
Волосы так просто не сдавались, нет! Они оказали такое сопротивление, что бросок получился неудачным — и это несмотря на ту колоссальную помощь, которую получал Хейке!
Вся эта отвратительная, живая масса волос дала себя вытолкнуть лишь наполовину — на самый край проема, оставшегося после выпавшего камня. И Хейке с ужасом заметил, что волосы пытаются повернуться назад и снова заползти в комнату. Но было уже поздно: власть солнца победила.
Широко раскрытыми глазами молодые люди наблюдали за тем, как волосы корчились на свету, при этом издавая треск, как при горении, скрючивались и распадались, словно в огне, и острая вонь ударила им в нос. В течение одной минуты вся копна волос сгорела, оставив после себя лишь маленькое, клейкое пятно.
— Ну, как ты? — спросил Хейке.
— Нормально, — прохрипел Петер. — Худшее уже позади, не так ли? Но как у меня все болит! И я просто валюсь с ног от слабости!
— Я вижу, что тебе пришлось туго — по всему телу у тебя длинные, красные полосы.
Подойдя к проему в стене, Хейке выглянул наружу.
— Крепость стоит на месте, — с изумлением произнес он, — но, Петер… извини, что я спрашиваю об этом… Ты по-прежнему… Ты понимаешь, о чем я говорю?
Петер горестно кивнул, закрыв руками свой срам.
— У этих мертвецов то же самое. Все это очень беспокоит меня. Это меня несказанно пугает!
— Что ты имеешь в виду?
— Из этого можно заключить только одно, не так ли?
— Что же именно?
И тут Петер пронзительно закричал. Хейке сразу понял, в чем дело. Одна-единственная волосинка, самая последняя, обвилась вокруг его горла и стала душить его, прочная, как скрипичная струна. Хейке никак не удавалось схватить ее, она выскальзывала из его рук — и лицо Петера уже начало синеть, когда послышался гортанный, произносящий заклинания голос. Волосинка ослабила хватку, и Хейке удалось намотать ее на руку и поднести к свету. Она зашипела и рассыпалась. С этой мерзостью было покончено.
