— Если мальчишка думает, что сможет запугать меня, он ошибается, — услышали они слова лорда Яноса. — Он не осмелится повесить меня. У Яноса Слинта есть друзья, влиятельные друзья, увидите… — ветер унес продолжение.
Это неправильно, подумал Джон.
— Стойте!
Эмметт обернулся, нахмуренный.
— Милорд?
— Я не повешу его, — сообщил Джон. — Приведите его сюда.
— Ох, храни нас Семеро, — услышал он возглас Боуэна Марша.
Лорд Янос Слинт расплывался в улыбке, сладкой, как прогорклое масло. Пока Джон не произнес:
— Эдд, притащи колоду, — и не вынул из ножен Длинный Коготь.
После того как нашли подходящую колоду, Железный Эммет сходил за лордом Яносом, которого отвели в подъемную кабинку, и приволок его во двор.
— Нет, — кричал Слинт, пока Эммет то ли толкал, то ли тянул его через внутренний двор. — Уберите от меня руки… вы не можете… когда Тайвин Линнистер услышит об этом, вы все пожалеете…
Эммет сбил его с ног, а Скорбный Эдд поставил ногу на спину, чтобы он оставался на коленях, пока Эммет засовывал колоду ему под голову.
— Все пройдет гораздо легче, если вы не будете дергаться, — посоветовал ему Джон Сноу. — Если попробуете уклониться от удара — вы все равно умрете, но смерть будет гораздо ужаснее. Вытяните шею, милорд.
Бледный утренний луч солнца пробежался по лезвию клинка, когда Джон сжал эфес своего бастардова меча обеими руками и поднял его вверх.
— Если у вас есть последнее слово, сейчас самое время сказать его, — проронил он, ожидая последних проклятий.
Янос Слинт повернул шею и посмотрел на него снизу вверх.
— Прошу, милорд. Пощади… Я… я поеду, да, я…
Нет, подумал Джон. Ты закрыл эту дверь. Длинный Коготь опустился.
— Можно мне взять его сапоги? — спросил Оуэн Олух, когда голова Слинта покатилась по грязной земле. — Они почти новые, эти сапоги. И на меху.
Джон оглянулся на Станниса. На мгновение их взгляды встретились. Затем король кивнул и вернулся в башню.
Он проснулся в одиночестве и обнаружил, что паланкин остановился.
Груда помятых подушек осталась на том месте, где растянулся Иллирио. В горле карлика пересохло и саднило. Ему приснилось… что ему приснилось? Он забыл.
Снаружи говорили на незнакомом языке. Тирион перебросил ноги через бортик и спрыгнул на землю: магистр Иллирио стоял у повозки, а над ним возвышались два всадника. Оба были в потертых кожаных рубашках под темными шерстяными плащами, но их мечи оставались в ножнах, и толстяку, похоже, ничто не угрожало.
— Мне надо отлить, — объявил карлик.
Он отвернулся от дороги, расстегнул штаны и направил струю в колючие заросли. Весь процесс занял у него немало времени.
— По крайней мере это он умеет, — заключил голос.
Тирион стряхнул последние капли и заправил штаны:
— Умение мочиться — наименьший из моих талантов. Видели бы вы, как я облегчаюсь, — он повернулся к магистру Иллирио. — Ты их знаешь, магистр? Они похожи на преступников. Мне достать свой топор?
— Твой топор? — воскликнул всадник покрупнее, мускулистый мужчина с лохматой бородой и копной рыжих волос. — Слыхал, Халдон? Малыш хочет с нами сразиться!
Его товарищ был старше, чисто выбритый, со сдержанным морщинистым лицом и волосами, зачесанными назад и завязанными в узел:
— Маленькие люди часто чувствуют потребность доказать свою храбрость неподобающим бахвальством, — заявил он. — Я сомневаюсь, что он смог бы убить утку.
Тирион пожал плечами:
— Принесите утку.
— Если вы настаиваете, — всадник посмотрел на своего товарища.
Мускулистый мужчина обнажил меч:
— Я — Утка, ты, болтливый ночной горшок.
О, милостивые боги.
— Я имел в виду утку поменьше.
— Ты слышал, Халдон? — расхохотался здоровяк. — Он хочет утку поменьше!
— Я бы с радостью согласился на более молчаливую, — человек по имени Халдон внимательно изучил холодными серыми глазами Тириона, затем снова повернулся к Иллирио. — У вас для нас пара сундуков?
— И мулы, чтобы их везти.
— На мулах слишком медленно. У нас есть вьючные лошади, мы перенесем сундуки на них. Утка, займись этим.
— Почему это всегда Утка должен этим заниматься? — меч здоровяка скользнул обратно в ножны. — А чем тогда займешься ты, Халдон? Кто тут рыцарь, ты или я? — тем не менее, он потопал к мулам с поклажей.
— Как дела у нашего парня? — спросил Иллирио, пока сундуки доставали из повозки. Тирион насчитал шесть: дубовые сундуки с железными засовами. Утка довольно легко таскал их, поднимая на одно плечо.
— Ростом уже почти с Грифа. Он свалил Утку в кормушку для лошадей три дня назад.
— Ничего он не свалил. Я сам упал, специально, чтобы его рассмешить.
— Твоя выходка имела успех, — сказал Халдон. — Я и сам посмеялся.
— В одном из сундуков подарок мальчику. Немного засахаренного имбиря. Он всегда обожал его, — голос Иллирио был странно грустен. — Я подумал, что мог бы продолжить с вами путь до Гойан Дрое. Прощальный пир, прежде чем вы отправитесь в путь…
— У нас нет времени для пиров, милорд, — ответил Халдон. — Гриф предполагал направиться вниз по реке немедленно после нашего возвращения. Оттуда до нас доходят новости, и ни одной — хорошей. Дотракийцев видели к северу от Кинжального Озера, разведчиков из кхаласара старого Мото; и кхала Зекко неподалеку от него, проезжающего через Квохорский лес.
Толстяк издал грубый звук:
— Зекко наносит визит в Квохор каждые три-четыре года. Квохорцы откупаются мешком золота, и он снова уходит на восток. А что касается Мото, его люди почти такие же старики, как и он сам, и их становится все меньше. Настоящая угроза — это…
— Кхал Поно, — закончил за него Халдон. — Мото и Зекко бегут от него, если верить слухам. Говорят, в последний раз Поно встречали у истоков Селхору с кхаласаром из тридцать тысяч. Гриф не хочет рисковать быть схваченным при переправе, если Поно отважится напасть на Ройне, — Халдон бросил взгляд на Тириона. — Ваш карлик умеет ездить верхом так же хорошо, как писать?
— Он умеет, — встрял Тирион, прежде чем сырный лорд успел открыть рот, — однако у него это получается лучше в специальном седле и на лошади, которую он хорошо знает. Еще он умеет разговаривать, а если надо — то и поддержать беседу.
— Значит, умеет. Я — Халдон, лекарь в нашем маленьком братстве. Некоторые зовут меня Полумейстером. Мой компаньон — сир Утка.
— Сир Ролли, — поправил его здоровяк. — Ролли Дакфилд. Каждый рыцарь может посвящать в рыцари, и Гриф посвятил меня. Ну а ты, карлик?
