— Это значит… это значит, Ванда, что я, кажется, люблю тебя.
Ну и зачем он это сказал?.. Грэм даже зажмурился — так это было глупо.
А когда через мгновение открыл глаза, то обнаружил, что Ванда смотрит на него с изумлением и гневом, а на ее щеках пылает багровый румянец.
— Как ты… что… — губы ее вдруг запрыгали, словно она собиралась заплакать. — Ты… ты… ты, бродяга… смеешь говорить это мне?!
— Да, это было глупо, — согласился Грэм. — Но что поделать, если это правда?
— Ты не… не должен так говорить со мной! Никогда! И не смей никогда повторять это! Понял? Забудь. И не воображай, будто когда-нибудь услышишь от меня что-нибудь иное!
— Да я ничего и не ждал. Прости, Ванда. Я не должен был заговаривать об этом.
— Вот именно! — резко сказала Ванда, развернулась и почти бегом полетела вниз по склону, каждую секунду рискуя оступиться и полететь кувырком, ломая кости. Грэм бросился за ней. Снова схватить ее за руку он не посмел, только крикнул:
— Потише!..
Ванда то ли вняла его призыву, то ли сообразила, что рискует свернуть шею, но темп сбавила. И все равно со склона он почти слетела, угодив прямо в руки Иву, который поджидал ее внизу.
— Носишься, как угорелая, — сказал он недовольно. — Ну, что там?
— Там крепость, и ее штурмуют, — отозвалась Ванда, освобождаясь от его рук. — Кто нападет, а кто обороняется — не разберешь, слишком далеко.
Ив помолчал, размышляя.
— Это, должно быть, замок Линнау. И он прямо у нас на пути… Плохо, придется обходить.
— А ты разве не знал о нем? — поинтересовался Грэм, вытаскивая из плаща колючки. — Мы могли бы сразу взять немного южнее и оставить его в стороне.
— Знал, — волком глянул на него Ив. — Но… скажем так, я несколько ошибся в расчетах. Да и какая разница — сейчас или потом, все равно выходит крюк…
Трудно было судить, прав он или нет; Грэм местности не знал, а потому не стал спорить. Да и заботили его сейчас совсем другие вопросы — например, что делать в связи с внезапно родившимися чувствами к Ванде. Разумнее всего было бы попрощаться прямо сейчас и уехать, но Грэм, увы и ах, нечасто прислушивался к голосу разума — от чего частенько и страдал. Кроме того, он уже пообещал помощь, и было бы бесчестно пойти на попятный в самом начале пути.
Ах, и дернул же его Безымянный заговорить о любви! Кому, зачем это было нужно? Будь они с Вандой ровней, его признание еще имело бы какой-то смысл. Но в жилах Ванды течет голубая кровь, это очевидно, и она никогда не позволит себе об этом забыть, это тоже ясно как день. Да-да, отец Грэма тоже не землю пахал, но он-то как раз всеми силами пытался забыть о собственном благородном происхождении; его тошнило от одной мысли о том, чтобы вести жизнь, приличную нобилю… Да и зачем ему самому-то нужна какая-то там любовь? Ну, ответит ему, бродяге, девица взаимностью, допустим, дальше-то что? Девицу в суму не посадишь, с собой не потаскаешь. Об оседлой же жизни Грэм и помыслить не мог…
Медейцы уже улеглись спать, а ему не спалось. Он вызвался караулить первым; как ни странно, даже Ив не стал настаивать, чтобы вместе с ним дежурил кто-то еще. Закутавшись в плащ и скрестив ноги, Грэм просидел в неподвижности час или два (костров по-прежнему не разжигали); погруженный в свои мысли, он, тем не менее, видел и слышал все, что происходило вокруг, это был своего рода транс, которому он научился в храме Фекса. Легкий шорох в нескольких шагах позади привлек его внимание, Грэм обернулся и различил в темноте чью-то небольшую фигурку, чуть приподнявшуюся от земли.
— Кому не спится? — спросил он тихо.
Фигура зашевелилась и приблизилась — Грэм с удивлением понял, что это Ванда.
— Что-то случилось?
— Хочу с тобой поговорить, — так же тихо ответила Ванда. — Кое-что объяснить… полагаю, ты заслуживаешь знать, во что впутываешься.
— Звучит многообещающе…
— Слушай, — Ванда, подобрав ноги, села рядом с ним так близко, что ее волосы коснулись его щеки. — Для начала, ты должен знать: если ты рассчитываешь получить за свою помощь что-нибудь сверх того, что я тебе обещала — это ты напрасно.
— Разве я когда-нибудь заговаривал о награде? — удивился Грэм.
— Нет, но… Но ты вполне мог рассчитывать получить от моего отца награду за спасение моего брата… полагаю, ты уже догадался, что он не простой пленник.
— Простого не повезли бы в Касот, — кивнул Грэм.
— Ну вот. За него хотят выкуп… мой отец получил письмо с требованиями, которые он должен выполнить, чтобы Дэмьен (так зовут моего брата) получил свободу. Но отец… — Ванда запнулась, — отказался их выполнять. Он не желает видеть Дэмьена живым…
— Вот так отец! Чем же брат перед ним провинился?
— Только тем, я полагаю, что Дэмьен — не его родной сын. Мы с братом — сводные. Его отец погиб на охоте при странных обстоятельствах, когда Дэмьену было четыре года. Моя — и его — мать вышла второй раз замуж, когда ему было шесть. Дэмьен сразу принял отчима в штыки; тот тоже невзлюбил его. Отношения у них всегда были трудные… Дело еще вот в чем: в нашей семье кудель наследует только тогда, когда не остается наследников мужского пола. Отцу же всегда хотелось видеть наследницей меня, а не Дэмьена… — Ванда вдруг всхлипнула. — А мне ничего, ничего не надо! У нас с братом большая разница в летах, но мы всегда были очень близки… Я должна, я обязана помочь ему, раз отец от него отказался!
— Понятно, — медленно проговорил Грэм. — И речь, полагаю, идет о наследстве немалом. Едва ли весь сыр-бор затеялся бы из-за пары заплесневелых гобеленов.
— Да, наша семья владеет большим состоянием, — согласилась Ванда. — Теперь ты понимаешь, почему я заговорила о награде? При других обстоятельствах человек, вызволивший наследника рода из плена, мог бы рассчитывать на щедрое вознаграждение, но отец будет вовсе не рад возвращению Дэмьена, и его спасителю не поздоровится.
— Значит, Иву не поздоровится тоже? И Оге? И Корделии?
— Их отец не тронет, — сказала Ванда — без особой, впрочем, уверенности. — С Ивом брат дружен с детства… И с Оге тоже, а Корделия — моя лучшая подруга.
Грэм тут же заподозрил, что Корделия не только Вандина лучшая подруга, но и тайная (а может быть, и явная) любовь Дэмьена — иначе с чего ей тащиться в такую даль? Но уточнять этот вопрос он не стал. В принципе, это было и неважно.
— Мне вот что непонятно, — сказал он. — Если Ив уже побывал в Касот, почему он сразу не попытался вытащить твоего брата? Не справился своими силами? Но, извини, вы трое — скорее, обуза для такого человека, как он.
— Ты не очень-то любезен, — возмутилась Ванда. — Или ты считаешь, что я только вышивать умею и на клавикордах играть? Между прочим, я и бою на мечах училась…
