— Так Ив — дезертир?! Вот почему у него нет нашивок…
— Не вздумай сказать ему такое в глаза, — предупредила Ванда. — Официально он числится дезертиром, да… но вообще-то… я же говорю, это сложно объяснить. Да и не хочу я.
Грэм потер подбородок. Пару лет назад он уже влез в историю, которая начиналась с фразы «это сложно объяснить…» — а в результате он потерял кучу времени, приобрел уйму врагов и едва не погиб. В той истории тоже были замешаны высокородные личности — а что они замешаны в этой истории, Грэм уже не сомневался: абы кого не увезут пленником в Касот. Простого солдата, да даже и офицера, допросили бы на месте и прикончили. Ну, может, бросили бы в подвалы ближайшей крепости. Если брат Ванды в самом деле в Касот, значит, он очень важная птица…
Так что, следовало хорошенько поразмыслить: а нужно ли ему вникать в подробности? Не будет ли правильным решением распрощаться на границе королевств, как настаивает Ванда? В прошлый раз Грэм ввязался в безумную авантюру ради человека, который был ему ближе, чем брат… и ради собственного уязвленного самолюбия, чего уж там скрывать — а как же, ведь ему посмели угрожать! А теперь — ради чего ему рисковать теперь? Грэм взглянул в лицо девушки и откровенно себе признался: только ради нее. Только ради того, чтобы быть рядом с ней, пока возможно. Это безумие, абсолютное безумие, тем более что ничего ему с ней не светит… но разве мало было в его жизни безумств? Одним больше, одним меньше — подумаешь!
— Почему ты молчишь? — заволновалась Ванда.
— Думаю, как незаметнее пробраться в Касот, — улыбнулся Грэм. — У вас есть какой-нибудь план на этот счет?
Никакого плана, разумеется, у медейцев не было. Имелась слабая надежда пересечь Серебряную по мосту, но эта надежда была, скорее, из разряда мечтаний. Все мосты были или разрушены, или удерживались касотцами. На паромные переправы рассчитывать тоже не приходилось — вероятно, их постигла судьба мостов. Оставалось одно: углубиться в лес, росший по берегам Серебряной к северу отсюда, и отыскать какой-нибудь малоизвестный брод.
— То есть, наверняка вы ничего не знаете? — уточнил Грэм. — У вас, наверное, и карты нет?
Карты у медейцев и впрямь не имелось, но Ванда запальчиво сообщила, что Ив, вообще-то, неплохо знает местность, и даже в Касот уже побывал, когда наводил справки о плененном друге. Так что, он, наверняка, и брод знает, ведь перебрался же он как-то через реку в прошлый раз?
Грэм здорово удивился:
— Так Ив уже побывал в Касот?
От досады Ванда зашипела сквозь зубы:
— Не спрашивай меня о том, о чем нельзя спрашивать! Все равно я ничего не могу тебе рассказать. Даже если б хотела — я слишком плохо тебя знаю, понимаешь?
— Понимаю. У тебя нет особой причины мне доверять. Ну что ж, давайте пока доберемся до Серебряной, а там видно будет.
— Сначала дождемся, когда Корделия готова будет ехать, — поправила Ванда.
Вечером третьего дня Корделия объявила, что чувствует себя хорошо и готова продолжить путешествие. Грэм оглядел ее с большим сомнением — казалось, дунь ветер посильнее, и она улетит, как семечко одуванчика, — куда ей путешествовать верхом? Но никто из медейцев не стал ее отговаривать, и он тоже смолчал. Если уж она хочет убиться, это ее дело.
Спать ложились в настроении почти приподнятом — ведь завтра, наконец-то, в путь! Удивительно, но и погода им как будто благоприятствовала, тучи разошлись, и в просветы проглядывало голубое небо. Теплее, правда, не стало, и всю ночь медейцы и Грэм снова мерзли без огня.
Наутро над долиной сияло голубое, без единого облака, небо; пригревало солнце, и хотя ледяной ветер нисколько не поутих, жизнь показалась веселее. Запрыгивая в седло, даже Ив улыбнулся, хотя до сих пор его физиономия мрачностью могла поспорить с затянутым тучами небом.
Медейцы, все четверо, облачились в кольчуги; Грэм же сроду не носил доспехов и не собирался начинать. Ремесло его требовало предельной ловкости и осторожности, а кольчуга, даже самая лучшая, все же сковывала движения, к тому же могла выдать его присутствие позвякиванием. Да и в бою он привык обходиться без доспехов, делая ставку на ловкость и скорость.
Целый день они ехали вдоль ручья, мало-помалу превратившегося в речушку. Вокруг царила тишь да глядь, и это радовало всех, кроме Ива, который отчего-то хмурился все сильнее. По его словам, месяц назад эти места кишели касотцами, как кухня нерадивой хозяйки — тараканами. Куда они все подевались, оставалось только гадать. Видимо, готовилась какая-то кампания, и все силы были стянуты в одно место; Ив опасался, как бы им не угодить в самую гущу касотских войск.
Он все время ехал впереди; Ванда то пристраивалась рядом с ним, и они о чем-то негромко разговаривали, то отставала и присоединялась к Корделии. Оге и Грэм ехали сзади, чему Грэм был даже втайне рад: во-первых, Ванда все время оставалась в поле его зрения, во-вторых, так он не мозолил глаза Иву, который глядел на него все так же волком; и в-третьих, в лице Оге он получил замечательного собеседника, а вернее — замечательного болтуна, которого можно было просто слушать, ничего не отвечая.
Каждые три-четыре часа медейцы устраивали привал, а лагерь разбили задолго до наступления темноты — девушки быстро уставали; Ванда еще кое-как крепилась, но Корделия совершенно обессилела, и к вечеру едва держалась в седле, хотя не промолвила ни слова жалобы. Эти задержки никого не радовали, но другого темпа езды они просто не могли себе позволить.
Еще одну ночь провели без огня; шатры тоже не стали ставить, и спали просто на земле, постелив попоны и накрывшись шерстяными одеялами, тесно прижавшись друг к другу ради тепла. Грэм, впрочем, старался держаться подальше от Ванды — боялся лишиться сна от близости к ней. И странно: на его вкус, Корделия была гораздо красивее своей подруги, но совершенно его не привлекала…
На второй день местность начала меняться, вздыбливаясь холмами, поначалу пологими, но постепенно поднимавшимися все круче и круче. Деревья встречались чаще, а камней, напротив, стало меньше; появлялись заросли колючего кустарника. Теперь приходилось передвигаться еще осторожнее: с одной стороны, холмы скрывали медейцев от врагов, а с другой стороны, здорово ухудшали обзор. К тому же приходилось обходить стороной колючие заросли, через которые не могли пробраться лошади.
Вечером остановились у подножья особенно высокого холма, на берегу речушки. Ив заявил, что хочет подняться на холм и поглядеть, что ждет их по ту сторону; ему не улыбалось, спустившись с холма, угодить в лагерь касотцев. Ванда тут же заспорила с ним — ей хотелось посмотреть самой.
