— Теперь убедился в действенности лечения? — спросил юноша.
— Я деньги принёс, — правильно понял его лавочник.
Александр принял от него монеты и довольно кивнул. Первый излеченный пациент! Обмыть что ли? Но в калитку ворот уже заглядывал новый посетитель.
Страшно шепелявя, немолодой раб с круглым, заросшим щетиной лицом, спросил:
— Господин лекарь Пердус здесь живёт?
— Гернос, — проворчал Алекс. — Чего надо?
— Мой господин Титус Геганий Треун просит помочь его сыну.
— Где он? — окончательно просыпаясь, спросил евнух.
— У себя дома, — растерянно пробормотал посыльный.
— Твой господин знает, что за визит на дом мы берём в два раза больше? — хмуро поинтересовался Александр, надевая жилет.
Кругломордый невольник самодовольно улыбнулся.
— Мой господин заплатит. Не сомневайтесь. Он очень богат.
— Где он живёт?
— В Доме Кураса, на улице храма Орея.
— Это за площадью Великого флота? — уточнил юноша.
— Да, — подтвердил всё ещё торчавший у них в лавке сосед.
— Поесть бы надо, — озабоченно пробормотал Алекс. — Неизвестно, сколько мы там пробудем.
— Господин велел торопиться, — нахмурился раб.
— Что случилось с его сыном? — спросил Гернос, заходя за прилавок.
— Вечером он поскользнулся на лестнице, — стал торопливо объяснять посланец. — Сейчас рука распухла и очень болит.
Евнух положил в шкатулку несколько сушёных корешков, большой моток бинта, несколько гладко оструганных дощечек.
Пожелав им удачи, Ветулин вернулся в лавку, а Гернос с Александром направились за рабом. Зевая, Алекс поёживался от утренней прохлады, не забывая оглядываться по сторонам. Навстречу в основном попадались женщины или невольники-мужчины с кувшинами на плечах. Свободные представители сильного пола предпочитали не заниматься столь не престижной работой. «Коромысло изобрести что ли? — лениво думал юноша, уже почувствовавший на себе полупрезрительные взгляды горожан во время походов за водой. — Хотя в здешних переулках с ним не развернёшься. Всё равно, что на танке в метро». Он хмыкнул, представив подобную картину. «Уж лучше тележку. И бочонок литров на сорок». Кажется, просто необходимо осчастливить этот мир тачкой.
У колодца на площади Усатой рыбы гомонила жиденькая толпа женщин. Каждое утро они встречались здесь со знакомыми и подругами. Обменивались сплетнями, жаловались друг дружке на свою тяжкую жизнь. Причём, как с удивлением заметил Александр, общению нисколько не мешало различие в общественном положении. Конечно, солидные дамы за водой не ходят. Но он видел, как рабыни у колодца нисколько не стеснялись, перебивали свободных горожанок.
Появление Алекса в пределах их видимости вызвало мгновенную тишину. Юноша со спутниками словно попал под рентгеновское излучение, просветившее их до скелета. И едва они прошли мимо, костёр разговора вспыхнул с новой силой, получив свежую партию новостей.
Площадь Великого флота оставалась ещё почти пустынной. Только кое-где мелькали торговцы с лотками или переносными жаровнями. Храмы, городские учреждения и торговые дома, как правило, открывались во втором часу после рассвета. Дом Кураса оказался обычной нидосской многоэтажкой. Раб провёл их на галерею второго этажа, куда выходили двери немногочисленных квартир. Возле одной из них провожатый остановился и постучал деревянным молотком. Открыл широкоплечий раб в одной набедренной повязке и медном ошейнике. Узнав их спутника, он отступил в сторону, приглашая войти.
Александр едва не присвистнул от удивления, увидев мраморный пол, высокие потоки и белые стены, расписанные аляповатыми картинками. Помещение резко отличалось от бедной квартирки Гарби.
В маленькую прихожую торопливо вошёл мужчина в жёлтом, расшитом по подолу хитоне с не примечательным лицом.
— Ты лекарь? — обратился он к Герносу.
— Я.
— А это кто? — Геганий ткнул пальцем в Алекса.
— Помощник, — ответил за евнуха парень.
Хозяин настороженно посмотрел на его меч и махнул рукой.
Пройдя через большую парадную комнату, они оказались в узком помещении, где на высокой кровати лежал юноша с красным лицом и короткой курчавой бородкой. На обнажённом торсе выделялись следы ударов. Распухшая левая рука с неестественно вывернутой кистью походила на бревно. У изголовья на табуретке плакала женщина с растрёпанной причёской. Услышав их голоса, она встала. Большие, покрасневшие от слёз глаза с надеждой взглянули на вошедших, но тут же вспыхнули гневом.
— Это кто? Почему ты позвал каких-то проходимцев? Где лекарь Малий Алахов?
— Успокойся! — попытался урезонить её мужчина. — Это тоже очень хороший лекарь. Из самого Келлуана.
— Глупец, он не похож на келлуанина! — истерически вскричала женщина. — Он погубит нашего мальчика.
Не глядя на выяснявших отношения супругов, Гернос подошёл к больному и, взглянув в глаза, что-то спросил, осторожно тронув руку.
— Перелом? — поинтересовался Алекс, глядя на скрежещущего зубами парня.
— И вывих, — добавил евнух. — Мне нужно вино!
Мужчина и женщина удивлённо замолчали.
— Вы позвали меня слишком поздно! — громко объявил лекарь. — Так хоть сейчас поторопитесь! Или ваш сын умрёт.
— Сейчас подадут, — кивнул побледневший хозяин и убежал, словно радуясь возможности покинуть комнату.
Евнух напоил молодого человека обезболивающим. Тем не менее, тот орал во всю глотку, когда вправляли выбитое плечо, составляли сломанные кости и вскрывали гематому. Чтобы парень не дёргался, его держали вчетвером.
— Надо купить пяток кожаных ремней, — отдуваясь, проговорил Александр.
— Зачем? — спросил Гернос, ловко бинтуя наложенные на руку шины.
— Крепко связанный пациент в обезболивающем не нуждается, — переиначил юноша услышанную в прошлой жизни шутку.
Евнух хмыкнул, рабы опустили глаза, стараясь скрыть улыбки, а господин, кажется, ничего не понял.
Кроме травмы руки у его сына оказалось сломано ребро, и имелась глубокая рана на внешней стороне бедра у самых ягодиц. Это не считая синяков и царапин.
Со всем этим они провозились часа три. Наконец, выпив подогретого вина с мёдом и какими-то травками, пациент затих, укутанный толстым шерстяным одеялом.
Геганий без каких-либо эмоций выслушал сумму, в которую Алекс оценил проведённые процедуры.
— Я добавлю ещё три рахмы, если вы навсегда забудете, что были здесь.
— Слишком много народа нас видели, — покачал головой Александр, поворачиваясь спиной к стене. — И нет ничего позорного в том, что ваш сын сломал руку. Хотя ещё от трёх рахм мы бы тоже не отказались.
