– Хорошо, но я всё же напомню. На всякий случай. Итак, этот знак, который невозможно подделать, говорит любому в Северном Пределе, у которого есть глаза: забудь. Забудь то, что ты видел и слышал на всю жизнь, если хочешь, чтобы она и дальше продолжалась. Вам всё ясно?
Выслушав дружные и весьма бессвязные подтверждения, воин наконец убирает меч и добавляет:
– Я рад. И запомните: если любой из вас еще хоть раз окажется перед этой дверью без очень веских причин, то я выпотрошу его как треску. А теперь – убирайтесь!
Проследив, как перепуганные до смерти слуги с грохотом скатываются по лестнице, Фрэнк возвращается в комнату и запирает дверь на засов.
– Они точно говорили правду? – спрашивает он, усаживаясь на свое место. В ответ я пожимаю плечами:
– Надеюсь.
– Ты хочешь сказать, что не уверен?
– Я хочу сказать, что проверять их более тщательно у меня нет ни желания, ни времени. В любом случае ты их так напугал, что…
– Хотелось бы верить… Но завтра с утра нам лучше переселиться в какое-нибудь другое место, более скромное и безопасное. Я уже жалею, что не настоял на предложении Делонга. С двумя-тремя алыми братьями в качестве стражей я бы чувствовал себя куда увереннее.
Ну ничего себе! Мои брови против желания приподнимаются:
– Уж не страх ли я слышу в твоем голосе?
– При чем здесь страх? Просто у меня нехорошее ощущение, что наш враг сейчас хозяин ситуации, и это мне не нравится.
– Хм, кто бы спорил…
Минуту оба молчат, потом я встаю и некоторое время копаюсь в своей сумке.
– Вот. Давно пора было дать тебе это.
Воин с интересом рассматривает предмет, лежащий на моей ладони.
– И зачем мне эта побрякушка?
– Эта «побрякушка», как ты ее называешь, великолепная помощь в сложной ситуации. К сожалению, она у меня лишь одна. О Четыре! Если бы я вовремя дал ее Кольне, то он скорее всего был бы жив!
Пожав плечами, Фрэнк надевает на правое запястье широкий витой браслет из белого металла, похожего на серебро.
– Ты доволен?
– Вполне.
– И как он мне может помочь? Испепелит недоброжелателя, что ли?
– Доверься мне. Просто доверься и носи браслет, не снимая, пока я не разрешу. Договорились?
Воин вновь пожимает плечами, будто говоря: ладно, ты здесь главный.
– Тебе не кажется, что мы несколько отвлеклись?
– Возможно. Итак, как я говорил, в правдивости рассказа хозяина и повара «Леопарда» я абсолютно уверен. Каждый из них изложил именно то, что видел.
– Допустим. И что с того?
– Что с того? Да то, что Трейноксис и его подручные, если таковые есть, прекрасно знают, что мы в Лайдоре и ищем их. Что они тоже находятся здесь, или по крайней мере находились до сегодняшнего утра. Что…
– Погоди. Теперь давай помедленнее и с объяснениями. Я не успеваю за твоими мыслями, о Мудрый.
– Хорошо. Ты помнишь дом Керволда и старика Димаста?
– Конечно, по… Что?!
– Вот именно. Спорю на свою бороду, что до появления там Трейноксиса Димаст был не более гельт, чем ты или я. Я уверен: его сделали таким, каким мы его нашли.
– Но это значит, что если бы Кольна пришел сюда…
Я устало киваю:
– Я бы тут же убил его. Похоже, именно на это наш враг и рассчитывал. Он прекрасно знал, что любой Мудрый не может себя контролировать в присутствии гельт, что он будет действовать молниеносно и совершенно однозначно.
– Какая мерзость! Получается, что если он, не приведи Четыре, доберется до меня раньше, чем я до него…
– Увы. Наше служение не позволяет нам колебаться, даже если состояние гельт охватывает очень близкого, родного человека. Мать, ребенка, любимую…
Прищурившись, воин смотрит на меня с нескрываемым неодобрением:
– Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что Четыре, да простят Они мое богохульство, не столь уж благи.
– Возможно. Но не забывай, что в обычной ситуаций появляется не больше одного-двух гельт во всех четырех пределах за несколько лет. И лишь несколько раз за всю историю, насколько мне известно, это была женщина. Ребенок – ни разу.
– А многих…
– Это не имеет никакого отношения к нашему делу!
Я резко встаю, подхожу к окну и долго всматриваюсь в ночь, будто хочу разглядеть что-то в темноте. О Всеблагие! Несмотря на то, что вы избрали меня столько лет назад, я до сих пор так и не привык к этой части своего служения!
– Восемь, – наконец глухо произношу я, не оборачиваясь. – За пятьдесят четыре года я лично уничтожил восемь человек…
Некоторое время мы оба храним молчание. Наконец я задергиваю портьеру и вновь занимаю свое место за столом.
– Тот браслет, который я тебе дал… Пока он на твоей руке, никому не удастся помутить твой разум. И довольно об этом.
Фрэнк внимательно смотрит на виток белого металла, охвативший его мускулистое запястье, и в его глазах читается нечто, похожее на уважение.
– Тогда, если позволишь, последний вопрос. Ты смог бы так?
– Нет. Нет, нет и нет! – Я сам удивляюсь своей вспышке. – Никогда я, да и любой другой Мудрый, не стал бы делать подобное! Безумие – кара Четырех, и не нам, Их слугам, тщится сравниться с Ними!
– Извини, – коротко кивает Фрэнк. – У меня и в мыслях не было подозревать тебя в чем-то подобном… Но всё же чисто технически – смог бы?
– Вряд ли, – уже спокойнее отвечаю я. – Да и к чему? Если даже случится чудо и человек превратится в гельт, я тут же перестану себя контролировать и уничтожу его. Это была бы просто неразумная трата времени и сил…
– Так я и думал.
– Теперь я не успеваю за твоими мыслями. Куда ты клонишь?
– Всё очень просто. Если Трейноксис действует в одиночку, как мы думаем, то он кто угодно, но только не Мудрый.
– Да, ты прав…
Некоторое время мы вновь молчим, а потом я хлопаю ладонью по столу:
– Ладно, продолжим! Делонг сказал, что как только он узнал о смерти Кольны, то сразу же распорядился начать поиски.
– Убийцы? Но он же не знает…
Нет, всё-таки Фрэнк иногда соображает возмутительно медленно!
– Ну при чем здесь убийца? Поиски всех людей, которые видели Кольну перед смертью, или видели тех, кто его видел, или слышали хоть что-нибудь интересное. Лайдор, конечно, очень большой город, но и в нем ты не сможешь передвигаться совершенно незаметно для окружающих. Кольна ушел отсюда рано утром, а умер лишь после двух часов пополудни. Где-то он был всё это время, с кем-то встречался, говорил. Значит, нужно для начала найти этих свидетелей. И мы их обязательно найдем.
– А нельзя ли что-нибудь еще узнать из его вещей? Мы уже выяснили, что одежда, не считая пятен крови, совершенно чистая, но уверен ли ты, что не пропало ничего из того, что при нем было?
