– Нам следует дождаться помощи на месте или двигаться дальше? – спросил кто-то из командиров.
– Сигнал по амулету я послал сразу, как только обнаружили засаду, но пехота на лошадях прибудет часа через полтора. Предлагаю осторожно двигаться им навстречу. Вряд ли лоперцы рискнут оставшимися силами напасть, но мы будем соблюдать осторожность.
Потом я уточнил у охранника, что это за пехота на конях и как командир смог подать сигнал. Про сигнал охранник сам толком не знал, но суть была в том, что два амулета магически настраивали друг на друга. Активировав один из них, на другом получали сообщение, что его собрат активирован. К сожалению, иных сведений, кроме самого факта активации, передавать таким способом еще не научились. А с пехотой было проще. Конный магический бой был весьма затруднительным из-за необходимости много сил тратить на защиту лошадей. Поэтому их использовали, в основном, для быстрой доставки бойцов в нужное место, которые в сражение вступали уже пешими. Небольшие отряды конницы использовались для разведки и преследования разгромленного противника.
Командир подал команду к началу движения, и я поспешил занять свое место в дилижансе. На вопросы попутчиков ответил, что отсиделся в кустах, пока шло сражение, а потом перевязал раненого лоперца. За отсидку в кустах меня никто не осудил. Благо, один дедушка, ветеран какой-то войны, пояснил всем, что травников и знахарей, не говоря уж про лекарей, всегда берегут и не пускают близко к месту боя. Кто ж раненых бойцов спасать от смерти будет, если травника убьют?
Мы также осторожно продолжили свой путь. Примерно через час встретили отряд пехоты – десять пятерок – и командир доложил им ситуацию. После этой встречи поехали побыстрее, хотя разведкой Рокериан все равно пренебрегать не стал.
Оставшуюся часть пути я проболтал с Вителлиной, и время для меня пролетело незаметно. На конечной остановке дилижанса мы с ней сердечно распрощались, и она просила заглядывать к ней в гости. На вопрос, как я найду, где она живет, она ответила, что здесь это все знают и любой покажет мне дорогу.
Кареты, не останавливаясь, проследовали дальше, вероятно, на постоялый двор, а я, подхватив свои вещи, направился к дому знахаря, у которого должен был проходить практику. Его все знали и тут же указали мне дорогу к нему. Жил он неподалеку от конечной остановки дилижанса.
Вообще, в этом небольшом чистеньком городке, застроенном сплошь двух – трехэтажными домами, всё было неподалеку. Около каждого дома, обязательно был, хоть и небольшой, но ухоженный садик. Мощеные мостовые, канализация и чистый воздух предгорий создавали впечатление настоящего курорта и соответствующее ему настроение легкой лени и неги. Казалось, здесь даже дети не бегают, а неторопливо прогуливаются. Вот в этом городке и его окрестностях мне и предстояло жить чуть больше двух месяцев.
Минут через семь неторопливой ходьбы я оказался около трехэтажного особняка местного знахаря – нашего с Кламирой наставника на время практики. Дом содержался в образцовом порядке, снаружи во всяком случае. Стены недавно подштукатурены, где надо – подкрашены. Невысокий забор из чугунных завитушек протерт от пыли и сверкает как новенький. В центре калитки из таких же завитушек как на заборе красовалась эмблема лекаря.
Разглядев у калитки на уровне своей груди гирьку в виде витой рукоятки на цепочке, я ее потянул и где-то в глубине дома раздался мелодичный звон гонга. Вскоре из дома вышла дородная пожилая женщина в зеленой мантии обслуживающего персонала больницы. Она добродушно спросила, чего мне надобно? Я ответил, что прибыл к господину знахарю из столичной академии для прохождения практики. Она кивнула, открыла калитку и пригласила в дом.
– Подождите здесь. Господин Герболио сейчас спуститься к вам, – вежливо предложила она и ушла вверх по лестнице.
Зал, в котором я оказался, был похож на приемный покой больницы и, вероятно, служил тем же целям. Вдоль правой стены располагался ряд простых деревянных кресел. Часть противоположной входу стены занимал солидный дубовый гардероб. Слева от него на второй этаж вела деревянная резная лестница, низ которой был обшит темным деревом. Посредине обшивки размещалась небольшая дверца в подсобное помещение. В левой стене зала была высокая двустворчатая дверь, сейчас открытая настежь. Она вела в кабинет, в котором проглядывали кушетка, ширма и несколько шкафчиков зеленого цвета со всевозможными коробочками, баночками, бутылочками и флакончиками. Рядом с этой дверью в зале стояли небольшой столик и стул. Похоже, в часы приема за этим столом велась запись больных.
Минут через пять ожидания по лестнице спустился мужчина в мантии с эмблемой лекаря. Был он примерно моего роста, худощав, на вид немного нескладен, угловат и сутул. Сухощавые тонкие руки, палками торчащие из рукавов мантии, заканчивались широкими ладонями. На голове у него густо росли темные с проседью волосы, которые он коротко стриг и зачесывал назад. Лицо худое и острое, оснащенное, как флюгером, большим носом с горбинкой, близко посаженными рысьими глазами и тонкими губами, выражало в момент нашей радостной встречи все мыслимые муки человека, оторванного от серьезно и увлекательного занятия мелочными капризами несмышленых детей.
– Ага. Явился. Филлиниан деи Брасеро, если не ошибаюсь, – ехидно и раздраженно, почти на грани откровенного хамства, заговорил этот яркий представитель местных клистирных трубок. – Первый из навязанных мне оболтусов. Матрида! – крикнул он. Наверху лестницы показалась давешняя тетка. – Ты посмотри на него. Он уже ко мне с чемоданом своим приперся. Жить здесь собрался, – изогнувшись в холуйском поклоне, он повернулся ко мне и приторно ласковым подобострастным тоном пропел. – О, какая радость! Милостивый господин не побрезговал нашей скромной халупой… – и он шутовски поклонился мне.
Во мне все вскипело. Да как он смеет! Я что – нищий оборванец?! За милостыней к нему пришел?! Первым желанием было поставить на место зарвавшегося хама, но привитое в академии и схоле уважение к наставникам заставило сначала успокоиться и подумать, прежде чем действовать. Я сделал пару размеренных глубоких вздохов, попробовал отрешиться от эмоций и бессознательно посмотрел на него магическим зрением. Область энергообмена структуры организма со средой – то, что иногда называют аурой – почти в пределах нормы. Эмоциональная сфера ровная, без существенных дефектов и процессы в ней без экстремальных пиков. Энерготелесные связи без извращений. Сфера разума тоже, похоже, без видимых дефектов. В целом все производит впечатление устойчивой и сбалансированной системы, хотя я еще далеко не всё знаю и могу ошибаться… Стоп! Это откуда я все это взял?! Меня прямо в жар бросило. Я не свихнулся от переживаний последних дней? Мне почему-то сразу вспомнился сон. Лабиринт, монстры, житель Империи Сун, называвший меня собратом, кристалл и знания, которые должны проявляться порциями. Но я же не усваивал их, как знания из магических книг академии. Никаких порций не было! Да и вообще – это был только сон и ничего более.
