– Ну, вижу я эмблему. Что с того?
– А того, дубина! Что лекарь это. К нашему Герболио аж из столицы на практику приехал вместе с девахой лекаркой. А ты его так привечаешь! – и отец от души врезал еще один подзатыльник косматому сынку.
– Ну, будя уже!
– Как на место мозги встанут, так и будя. Сядь и затаись, – сын сел, а отец, смущенно поглядывая на меня, спросил: – Не хотите ли к нам в кумпанию за стол наш. Мы, вот, поохотились удачно, да от нечисти ушли подобру-поздорову. Так теперь празднуем, значит.
Отказаться мне было неудобно, да и не хотелось обижать хорошего человека. Охотники, быстро договорившись с хозяином таверны, соединили два стола. Таким образом, мы расселись вполне удобно и просторно. Я заказал обед для себя, что-то мясное, маленький бочонок вина и бочонок побольше пива для всех. Охотники сначала бурно возражали, дескать, они пригласили – им и платить, но я настоял. Вроде как хочу отметить свой приезд в их славный городок, который мне очень понравился, и начало практики. Против этого никто возражать не стал, и мы налили по первой.
Я подивился, как быстро в городке узнали о нашем приезде, на что мне ответили в том духе, будто наши кареты еще скрипели по тракту, а город уж знал, кто, откуда и к кому. Пока мы праздновали, я лет на пять наслушался охотничьих рассказов, исполняемых непременно с самым серьезным выражением лица и иной раз с такой артистической достоверностью, что, даже зная досконально – ерунда полнейшая, все равно слушаешь раскрыв рот и веришь каждому слову.
Услышал я и про нечисть, от которой они едва ушли. Мне даже в качестве доказательства предъявили шрам, дескать, от когтей тварюги. Единственно, что смутило меня – уж очень эта нечисть по описанию на монстров из моего сна на постоялом дворе похожа была. Я насмешливо спросил, а как же тогда эти комарики с шипом поедают жертву, если у них и рта нет? На что отец Фермиола очень серьезно мне ответил.
– Мне не ведомо, чем она это делает, но видел, как такая страсть оленя поедала. Олень лежит, не трепыхается, в глазах такая боль, что и посейчас мне снится, а тварь на нем и как бы проваливается в оленя-то. Вот так-то.
– Что ж тогда эти твари все окрест не сожрали? – спросил я.
На это мне сообщили, что твари далеко от ущелья Змейного не удаляются. Что-то есть там, без чего им не жить. Они вылазку сделают, поохотятся – и сразу обратно. Да и не часто они, как выяснилось, вылезают. Продуманная байка, отметил я. Не придерешься.
Время подошло к вечеру, я тепло распрощался с охотниками, пожелал им удачи и, выпив отвальную, направился домой готовить ужин.
Мясо со специями, тушеное в овощах, мне вполне удалось. Я угостил вернувшуюся с работы тетушку Матриду, и та пришла в полнейший восторг, заявив, что вкуснее даже повар мэра готовить не умеет, а пробовать его стряпню ей доводилось. Я сообщил, что по возможности буду готовить на двоих, если тетушка Матрида не возражает. Та так обрадовалась, что даже предложила снизить цену на жилье. Но цена и так была невелика, и я отказался.
– Не бойся исцелять – бойся менять, – глядя мне в глаза, нравоучительно сказал… все тот же сунец из пещеры. Одет он был так же, как и в лабиринте – на ногах мягкие туфли, на плечах длинный серый халат, на голове круглая серая шапочка. – Ты испугался проявления нового знания в тебе. Напрасно. Ты должен быть готов. Запомни. Это не привычные для тебя магические книги. ЭТО Знание встраивается в систему твоих знаний, не требуя участия сознания. Ты умеешь доверять своему бессознательному, поэтому смог увидеть лабиринт и получить кристалл. Не бойся себя и у тебя все получится.
Утром я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Слова загадочного собрата из Империи Сун я запомнил буквально до интонации. Опять этот сон. Или не сон? Можно сколько угодно гадать, но совет запал мне в душу и я решил следовать ему.
Около девяти утра я, как и говорил знахарь, был в его приемной. Там уже была Кламира. Радостно поздоровалась со мной, спросила, где я был, и, не дожидаясь ответа, рассказала, что устроилась она на лучшем постоялом дворе города в комнате соседней со Свентой, та по-прежнему мрачная и неразговорчивая, но уже вроде оттаяла и даже позавтракала без напоминаний, а ушли они представляться командиру отряда еще раньше ее, Кламиры то есть, а еще для меня там тоже занята комната, но я почему-то не пришел, и это всех беспокоит.
Всегда удивлялся, как девушки за полминуты успевают выложить такой ворох сведений, какой мужчины и за два бочонка пива пересказать друг другу не смогут.
Я успел сказать только о том, что меня по просьбе знахаря приютила его помощница, как к нам спустился сам господин Герболио. Поздоровавшись, он сообщил нам, что предстоит делать и чему учиться. Дела были, в основном, привычные – перевязки, помощь знахарю на операциях, составление зелий и эликсиров, сбор трав в окрестностях Сербано, дежурство в больнице и… изучение лоперского языка.
– Зачем? – удивился я.
– Наставника не спрашивают «ЗАЧЕМ». Наставника спрашивают «КАК», – ехидно ухмыльнулся знахарь. – Буду считать, что глупого вопроса не было, отвечу на правильный. Вот вам кристаллы с учебным курсом этого языка. Вы перешли на третий курс академии, следовательно, усвоить сравнительно небольшой объем знаний для вас пустяк. Со следующей недели будем общаться между собой исключительно на лоперском. … Потом перейдем к фахри – языку халифата – и сунскому. Это пойдет вам на пользу и не даст заскучать.
Практика началась и в течение примерно полутора месяцев двигалась размеренно и неторопливо. Мы с Кламирой дежурили в больнице, делали перевязки, готовили эликсиры и ассистировали знахарю во время проведения несложных операций – сложных случаев в городке, слава Богам, за этот период не встречалось. Не потому, что я боялся не справиться, а просто радовался за граждан. На приеме я практически постоянно использовал магическое зрение и постепенно стал понимать, что во многих случаях уже могу исправить то или иное нарушение гармонии организма, но пока не мог собраться с духом и решиться. Немного страшно было вмешиваться в такую сложную систему, как человек. Хотя слова собрата – не бойся исцелять – помнил постоянно. Герболио постепенно перестал называть нас криворукими убийцами и теперь полностью доверял, как изготовление эликсиров, так и простейшие операции, за ходом которых, тем не менее, всегда внимательно следил, готовый вмешаться при необходимости. За этот период мы выучили лоперский, фахри и перешли к сунскому. Я при этом привычно «глотал» кристаллы сразу, а затем только усваивал с помощью словарей и разговоров с Герболио, который выполнил свою угрозу разговаривать с нами только на иноземном.
