камина.
– Тебе холодно, – сказал вдруг Бронислав Патиенс, увидев, как я трясусь от сквозняка.
– А вам разве нет?
– Моя температура подстраивается под окружающую среду, так что… – ответил он, – мне всё равно. Подкинь дров в камин.
Я увидела примостившуюся в уголке стопку поленьев и, немного недоумевая, взяла несколько и положила на остывшие угли и пепел.
– Отодвинься подальше, – приказал Бронислав Патиенс.
Едва я это сделала, произошло нечто невероятное. Он сосредоточенно глянул на камин и махнул рукой. Тут же, будто из руки посыпались искры, пламя в камине ярко вспыхнуло, метнувшись вверх, и запылало, распространяя вокруг приятное и такое нужное мне сейчас тепло и свет.
– Но как?! – я удивлённо переводила взгляд то на огонь в камине, то на дядю Бронислава.
– Ну, это чтобы не обжигаться, – он пожал плечами. – Всегда так делаю. Хоть мне это ничего не даёт, но мне нравится смотреть на огонь… хотя опаснее него вещи не придумаешь.
– Здорово, – я радостно смотрела на языки пламени, хотя мне всё ещё было не по себе.
– Так зачем ты пришла? – спросил дядя Бронислав, усаживаясь на край стола.
– Не за чем, – честно ответила я, – я вообще-то не собиралась сюда.
– Но ты здесь.
–Да, и…
«Почему бы не поговорить с ним? – подумала я вдруг, отогревшись у камина. – Ведь это же не плохо…».
– Так вы, эм…живёте в башне? – ляпнула я. – А я думала, ваша комната в том, шикарном, крыле.
– Да, у меня была там комната, – согласился Бронислав, – но, когда случилась ты-сама-знаешь-какая история и мы поссорились, я решил, что хочу жить где-то подальше от остальных.
– Это странное место, – заметила я.
– Лет в семнадцать у меня было много странных идей, – признался дядя.
– А что это? – я переключила внимание на стеллаж с кассетами и пластинками.
– А, это… – он развёл руками, – музыка, фильмы… надо же как-то развлекаться.
– Можно я посмотрю?
Наверное, у меня жадно заблестели глаза в тот момент: у Бронислава напряглись плечи, но он всё же пропустил меня к своей коллекции.
Я трепетно взялась за кассеты.
– Эти фильмы старше тебя, – заметил дядя с лёгкой надеждой, что мне будет неинтересно.
Я же, напротив, воодушевлённо воскликнула:
– Я знаю эти фильмы! Мы с папой смотрели. Особенно вот эти, про детективов: он обожал их смотреть и говорить, что там всё неправильно…
Я вспомнила, как в редкие вечера, когда папа оставался дома, мы смотрели фильмы. В полумраке, озарявшимся только телевизором, я пристраивалась на диване и тягала чипсы из миски на полу, а папа курил и комментировал кино. Он обычно выбирал достаточно жестокие фильмы, без прикрас, с убийствами, погонями и мрачными загадками, так что я не могла долго после них уснуть. Но, почему-то, я всё равно каждый раз стабильно приходила смотреть их. Тоска по дому тупо кольнуло у меня в груди.
У дяди был выбор фильмов побогаче: были и приключения, и ужастики, и даже пара старых глупых комедий. Я увлечённо рассматривала обложки кинокартин.
– Но мы с папой смотрели на дисках, – заметила я, – и то, сейчас даже на диске никто не смотрит. Всё можно скачать на вот такую, – я отмерила в воздухе сантиметра полтора пальцами, – флешку.
– В моём случае, чем проще устроена техника, тем лучше, – хмыкнул Бронислав. – В ней вечно что-то нарушается, когда рядом вампир, так что…
– Теперь понятно, почему всё ломается, стоит мне прикоснуться, – с пониманием сказала я.
Дядя улыбнулся в ответ:
– Теперь ты знаешь.
– А пластинки? Их же тут, наверное, штук пятьдесят…
– Шестьдесят две, – поправил дядя не без гордости в голосе и добавил: – Вон там, под полками, проигрыватель.
– Сколько же это всё стоит! – я покачала головой.
– Это дорого и неудобно, – согласился Бронислав, – то, что нужно.
Я вытащила наугад одну пластинку; и он тут же прокомментировал:
– Музыка тоже не новая, потому что я… эм, перестал покупать их, когда стало не хватать денег. Да и времени стало мало, когда начал работать.
– А где вы работаете?
Интересно, какие ещё у дяди Бронислава скрытые таланты?
– Да много где, – он без интереса пожал плечами. – В последнее время на заготовке мороженой рыбы.
– На… чём? – я удивлённо уставилась на дядю, отвлекшись от пластинок.
– Ну, рыбу ловят в море, её надо быстро рассортировать, промыть и потом заморозить, – объяснил он.
Об этой технологии я догадывалась, но представить, чтобы Бронислав Патиенс занимался этим… Мои глаза, наверное, округлились очень уж заметно, и он снова прокомментировал:
– Там холодно, и можно работать в ночную смену. За неё даже больше платят.
Это, конечно, звучало как сплошные плюсы.
– Но я пока оставил работу на время, – заключил дядя и, снова указывая на свою коллекцию, сказал: – Теперь только переслушиваю и пересматриваю старое.
Я подняла голову и улыбнулась ему:
– Они замечательные.
Я стала нехотя ставить кассеты в стеллаж, стараясь вернуть всё на место так, как было до моего вмешательства.
– Извините, что всё перерыла, – смутилась я, – я просто давно ничего не смотрела.
– Ты могла бы, – заметил Бронислав, потерев пальцем переносицу, – прийти как-нибудь, и мы бы посмотрели фильм… если хочешь.
Я чуть было не спросила, будем ли мы запивать чипсы кровью вместо колы или что-то такое, но смолчала: в конце концов, я оценила его попытку со мной поладить.
– Я приду, – пообещала я, водворяя последнюю кассету на место. Пальцы у меня стали шевелиться всё медленнее от холода, так что я поспешно вернулась к камину.
– Я вчера подсм…ээ, ну то есть, случайно увидела, – сказала я, уткнувшись взглядом в ковёр на полу, – как книги в библиотеке… Ну, они сами становились на место, помните? Вы там были. И я… то есть мне показалось, что это вы им сказали вернуться на места…
– Да, такое было, – не стал отрицать Бронислав Патиенс.
– Вот. И, в общем… Как вы, блин, это сделали?!!
– Довольно просто: я их попросил, они и сделали, ведь это мои книги. У многих вещей есть память. Особенно хорошая память у книг и у всего, что сделано руками. Эту память очень легко увидеть…
– Память… – повторила я. – Кажется, я понимаю.
– Да? – теперь настала его очередь удивиться.
– Я думаю, я видела воспоминания у некоторых предметов, – призналась я. – Я как будто вижу сон перед глазами всего несколько минут, но потом всё исчезает. Чтобы книжки летали – это слишком.
– …А может, ты просто не смотрела хорошенько, – Бронислав Патиенс вдруг поднялся на ноги. – Идём.
«Куда?» – хотела было спросить я, но не успела – дядя был уже на лестнице.
Я выбежала вслед за ним. Спуск вниз показался мне гораздо легче, чем подъём.
– Там заперто! – предупредила я, когда дядя Бронислав подошёл к двери.
Он ничего не сказал. Он просто толкнул дверь, та отворилась, и он бросил на меня вопросительный взгляд:
– С чего ты взяла?
Я не нашлась, что сказать.
Дальше мы пошли куда-то по темноте, я долго не могла разобрать, где же мы. Наконец, мы остановились у одной из красивых чёрных дверей. Из замочной скважины выглядывал, поблёскивая, маленький серебристый ключик.
– Чья это комната? –
