— Глупенький Волчок, — проговорила она вдруг с напряженной улыбкой. — Трудно поверить, что такому красавчику негде остановиться в Москве.
— Что? — опешил Волчок.
Глядя ему в глаза, Эльза тихо продекламировала:
— «Ужели вспомнишь без улыбки года блаженства моего…» Помнишь? Ты читал мне эти стихи. Правда, выглядела я тогда иначе.
Несколько секунд Егор молча смотрел на девушку, потом качнул головой и сказал:
— Этого не может быть, — повторил он.
— Ты видел то, что хотел видеть, Волчок.
— Этого не может быть!
— Но это было!
Егор смотрел на Эльзу пылающими от ярости глазами.
— Эй! — окликнул их Торт. — Может, хватит гадать — «было», «не было». Холод крепчает. Надо идти дальше, если не хотим тут замерзнуть.
Волчок повернулся к нему.
— Иди вперед, Торт. Мы тебя догоним.
— Как скажешь, командир.
Гигант поправил на перевязи боевой топор и грузно зашагал вперед, утопая по щиколотку в снегу. Волчок снова посмотрел на Эльзу.
— И что это было? Обман зрения?
— Человек видит то, что я ему велю, — сказала она. — Таков мой дар.
— Это касается только визуальных образов? Или ты можешь влиять на ход мыслей?
— Я умею обманывать только глаза.
— Значит, ты…
— Торт! — воскликнула вдруг Эльза и выхватила из ножен меч.
Егор среагировал мгновенно. Круто развернувшись, он ринулся вперед и, схватив черную зверюгу за шкирку, оторвал ее от шеи корчащегося в снегу Торта. На Егора глянула отвратительная морда с оскаленными зубами, с которых капала кровь. Когти твари и подушечки пальцев тоже были перепачканы кровью. Взревев от ярости, Егор схватил голову зверя одной рукой, держа ее другой за глотку, и попытался свернуть ему шею.
Тварь вырвалась, извернулась и вцепилась Волчку когтями в грудь, а затем, цепляясь когтями, быстро вскарабкалась наверх и попыталась вцепиться ему в шею зубами. Егор схватил зверюгу за морду и не дал ей разжать зубы, а затем рывком оторвал ее от себя, размахнулся и ударил головой об дерево. Потом еще раз, и еще. Тварь на миг затихла, а потом издала отвратительный визг и полоснула Егора когтями по руке.
Пальцы его разжались, и тварь упала на снег, но тут же снова прыгнула на Волчка, воспользовавшись заминкой. И пришлось бы Егору плохо, если бы сверкнувший в воздухе клинок не сшиб зверюгу воздухе.
Монстр грохнулся на землю, и Эльза, быстро перехватив меч двумя руками, хладнокровно всадила клинок ему в брюхо.
— Кончено! — выдохнула она.
Поняв, что тварь мертва, Егор повернулся к Торту и присел рядом с ним. Шея белобрысого гиганта была разорвана. Кровь уже не шла. Серые глаза смотрели в беспросветное зимнее небо и, казалось, успели покрыться корочкой льда.
— Увидимся в Валгалле, друг, — тихо проговорил Волчок, протянул руку и закрыл Торту глаза.
* * *
Мертвое тело здоровяка-викинга сожгли на погребальном костре. Егор долго смотрел на догорающий костер, лицо его словно окаменело. Эльза положила ему руку на плечо и тихо сказала:
— Не грусти, Волчок. Торт не умер. Он просто очнулся в лаборатории. С ним все будет в порядке.
Егор отвел взгляд от костра, посмотрел на девушку недобрыми глазами и глухо произнес:
— Я знаю. Но как насчет викинга Торгрима? Его-то жизнь была настоящей. И этой жизни больше нет.
Эльза не нашла слов для ответа. Некоторое время они стояли молча, потом она тихо спросила:
— Ты по-прежнему думаешь, что мы с тобой враги?
Волчок холодно прищурился:
— А что изменилось? Думаешь, у тебя за эти дни выросли крылья, а голос стал нежным, будто у ангела?
Эльза закусила губу.
— Я думала…
— Напрасно думала, — холодно оборвал ее Волчок. — Когда мы вернемся в наше время, я оторву твоему отчиму голову. А встанешь у меня на пути — расправлюсь и с тобой.
Губы девушки дрогнули.
— Я не собираюсь вставать у тебя на пути, Егор. И я ненавижу Ребуса так же сильно, как и ты.
— Да-да, я помню, — кивнул Волчок. — Он превратил тебя в «чудовище». Не знаю, как насчет внешности, Эльза, но душа у тебя — чернее грязи. И не думай, что тебе удастся меня перехитрить.
Эльза сжала кулаки.
— Дурак! — яростно выдохнула она. — Грубый, злой дурак!
— Не грубый, а брутальный, — парировал Егор. — Таким стервам, как ты, это должно нравиться.
Эльза крепко выругалась и хотела отвернуться, но вдруг увидела, что левая кисть Егора окровавлена, и кровь капает из рукава на снег.
— Ты ранен! — воскликнула она.
Волчок посмотрел на руку, дернул щекой и небрежно произнес:
— Ерунда.
— Разденься, я посмотрю, глубока ли твоя рана!
Он холодно усмехнулся:
— Хочешь оценить мою фигуру?
— Не время шутить. Раздевайся, или я раздену тебя сама.
Волчок подумал, пожал плечами, а потом небрежно сбросил панцирь. Рубаху он стягивал через голову, сцепив зубы, чтобы не застонать — прикосновение рубахи к ранам доставляло сильную боль.
Эльза взглянула на его худощавое, мускулистое тело, покрытое белыми полосками шрамов.
— Ты отлично сложен, — сказала она.
— Спасибо за комплимент, — мрачно отозвался Егор. — Видела бы ты, как я вышиваю крестиком.
Эльза осмотрела рану у Егора на плече, а затем ссадины на его груди, оставшиеся от когтей зверя.
— Ты был прав, раны неглубокие. Но если их не обработать, они могут загноиться. Посиди у костра, а я принесу смолы. И отмахивайся от паутов, что роятся вокруг.
Эльза направилась к группе молодых хвойных деревьев, видневшихся на пригорке. Егор зябко повел плечами. Сидеть с голым торсом на ветру было неприятно, и костер мало чем мог помочь.
Вскоре девушка вернулась, неся на кончике кинжала кусок замерзшей смолы. Смолу она растопила на костре, затем подняла ветку и смахнула со спины Егора жужжавших слепней и паутов, слетевшихся на кровь.
Прикосновение ветки к ранам вновь заставило Егора сцепить зубы от боли. Заметив, что причинила Волчку боль, девушка смутилась и аккуратно, с величайшей осторожностью, смазала ссадины и порезы Егора целебной смолой. Затем она достала из котомки тряпицу, разорвала ее на полосы и сделала Егору перевязку.
— Готово, — сказала она. — Теперь будешь как новенький.
Егор надел рубаху и потянулся за доспехами, но вдруг остановился. Глядя на Эльзу, он вдруг почувствовал такую щемящую тоску, что к горлу подкатил комок. Девушка показалась ему невероятно красивой. Даже темные круги под глазами не портили эту вдруг возникшую красоту, а придавали ей какой-то болезненно-хрупкий, а потому — томительно-нежный вид. Несколько секунд он смотрел на Эльзу, а потом порывисто обнял ее, притянул к себе и поцеловал в губы.
