— Понимаю, — вздохнул в ответ Жак. — Все-таки вы к ней неравнодушны, ваше величество, что бы вы там ни говорили…
— Ты не понимаешь, — качнул головой король. — Дело не в Ольге. Вернее, не только в ней. Ты… ты выпей, а потом я скажу.
Жак поспешно поставил бутылку, которую держал в руках.
— Что еще? Кто? — быстро спросил он, уже догадываясь, но все еще отказываясь верить в ужасную догадку.
— Тереза, — стал перечислять Шеллар срывающимся голосом. — Эльвира. Клара. Диана. Все твои девушки. Ну и, конечно, Ольга. Сволочи, какие же сволочи!.. Они тебе предлагали что-то? Угрожали? Хотели от тебя чего-то? Что ты им сделал?
— Ничего, — всхлипнул Жак, утыкаясь лицом в согнутый локоть. — Что я им мог сделать? Ничего они мне не предлагали и не угрожали, просто знают, что я вас все равно не предам. И я бы вам сказал, если что…
— Значит, просто бьют по тем, кто не сломался. По тебе. По Крассу…
— Что, и у него?
— У него три дочери, Жак. К счастью, закон не позволяет брать всех трех, но даже одной достаточно. Я не представляю, как посмотрю ему в глаза… Сестра одного сотрудника службы безопасности, дочь другого… Это только те, кого я знаю. Хорошо, хоть Флавиус холостяк, его на этом не возьмешь, а с его хинской родней Комиссия связываться побоялась, так как эту семейку ни в коем разе нельзя назвать законопослушной, а являются ли они моими подданными, вопрос сомнительный… У Костаса подрастает внучка, сейчас ей еще рано, но потом… не знаю, что будет. Алиса все-таки села Хаббарду на шею, раз Ольгу внесли в список. И Эльвиру тоже. Она б и Камиллу снарядила, если бы той не стукнуло уже двадцать пять. Хотя Камиллу мне не так было бы жалко… И что самое ужасное, сегодня перед самым заседанием приходил Флавиус, весь в соплях, и в очередной раз торжественно попросил моего официального разрешения на ритуальное самоубийство, поскольку по хинским традициям он не имеет права дальше жить после такого грандиозного провала… Достал он меня этими просьбами — каждый раз, как что случится, обязательно их торжественно излагает… Кто-то нас предал.
Мы готовили основательную операцию по уничтожению Комиссии, но нас кто-то сдал. Кто-то из службы безопасности, причем из высших чинов, из посвященных. Этой ночью всех наших исполнителей перебили. Я… я просто не знаю, что делать. Самому, что ли, на дракона идти? Пойдешь со мной, если что? Ладно, плачь, друг, не слушай меня… Мне самому впору расплакаться. Что за жизнь, а? Может, я и правда проклят, как поговаривают? Может, мне не следовало вообще напяливать корону? За что мне все это дерьмо? Скажем девочкам или подождем оглашения? Что делать, Жак, что делать? Я просто теряюсь. Давай выпьем, что ли… Это же невозможно, управлять страной при таком раскладе… Впрочем, мне, наверное, недолго и осталось — раз они знают, что я планировал их убрать, они и до осени ждать не станут. Жак, уезжал бы ты отсюда, а? Нет, правда. Забирай Мафея и уматывай в Поморье. Убьют ведь. Меня, может, и нет, а тебя точно. Молчишь? Ладно, молчи. Пей. Что нам еще остается? После этого отбора меня уже никто не поддержит в случае переворота. Как они прошлись в этот раз по аристократии!.. Смогу ли я после этого смотреть в глаза родственникам девушек?.. Пятнадцать человек вместо десяти, и все хорошо мне знакомы. Кроме одной. Ты не знаешь, кто такая баронесса Кира Арманди? Не слышал? Что я спрашиваю, если и сам не знаю, тебе-то откуда?.. Плачь, Жак, плачь. Налить тебе? Что я еще могу сделать…
— Амарго… — Кантор неловко потоптался у входа, не зная, куда пристроить шляпу, и в конце концов бросил через всю комнату на койку. — К тебе можно?
— Заходи, — кивнул командир, не поднимаясь, и стал быстро прибирать со стола какие-то бумаги. — Садись. Поговорить пришел? Решился все-таки?
— Не совсем, — признался Кантор, присаживаясь к столу. — Но кое-что я должен рассказать… Ты сам поймешь почему.
— Чего я пока не могу понять, так это почему только кое-что, а не все? — вздохнул Амарго, грустно посмотрев на него. — По-моему, мы с тобой достаточно близкие друзья, чтобы ты мог поделиться со мной своими проблемами, не скрывая ничего. С каких пор у тебя появились от меня тайны?
— В некоторых вещах я должен сначала сам разобраться, — нахмурился Кантор. — А потом, если окажется, что это действительно проблема, с тобой посоветуюсь. Я просто не знаю, как объяснить то, что сам пока не понял.
— Хорошо, — снова вздохнул Амарго. — Выкладывай.
— Пообещай сначала не снимать меня с этого задания. Я… Для меня это важно.
Командир внимательно посмотрел на него и негромко спросил:
— Малыш, для тебя это важно потому, что ты хочешь снова попасть в Ортан?
— Не просто хочу, — согласился Кантор. — Мне это необходимо. Тебе, может, покажется, что я свихнулся окончательно, но знай, что я в своем уме. Никаких проблем со мной не возникнет. Обещаю: больше не буду бить Ромеро, что бы он мне ни сказал. И наркотиков больше не будет. Никаких.
— Хорошо, — кивнул командир. — Поедешь. Я и не собирался тебя снимать, если честно.
Кантор немного подумал и начал:
— Я ничего никому не говорил по двум причинам. Во-первых, чтобы меня не считали совсем уж сумасшедшим и, во-вторых, чтобы не подставлять Саэту. Но теперь…
— А что такого сделала Саэта? — спросил Амарго.
— Нарушила инструкции. Она должна была меня убить. У нас вышла накладка… и я упал в Лабиринт. Не перебивай. Я пробыл там почти три дня. Бродил кругами и все время выходил к тоннелю. Сам понимаешь, что это означает. В конце концов я устал, сел около входа и решил подождать. Затянет — значит, так надо, нет — пойду дальше. И через некоторое время я увидел, как из тоннеля выходят люди. Я удивился — такого не бывает, чтобы шли оттуда, тоннель проходим только в одну сторону, это так же верно, как то, что мертвые не воскресают. Я увидел там знакомого… Ты его вряд ли знал, но, может, слышал такую фамилию, Сантьяго, он был очень талантливым бардом, я знал его лично, и он умер в лагере на моих глазах. Я узнал его, вспомнил, что он мертв, понял, что вся эта толпа — покойники, и мне стало интересно, почему это они идут в обратную сторону. Я заговорил с Сантьяго, и дальше мы пошли вместе…
Кантор объяснил, как вышел из Лабиринта. Затем, пропустив кое-что, сразу перешел к памятным событиям в «Лунном Драконе», девушке с волосами цвета спелой пшеницы, к ее странному проклятию. Собравшись с духом, рассказал о зловредном внутреннем голосе, который постоянно толкал его на всяческие авантюры. И наконец о снах по пятницам и о встрече с мертвым мистиком в Лабиринте.
— Так вот… К чему я тебе все это рассказываю, — подвел он итог. — Шанкар мне опять приснился. Я просто не знаю… Я опять забыл половину. Запомнил только это дурацкое название, потому что он заставил меня повторить его раз десять. Амарго, ты знаешь, что такое «обойма для плазменной винтовки»?
