Ангел все еще был рядом — шел прямо за нами. Наплевав, что обо мне подумает капитан, я попросила своего невидимого помощника:
— Найди их, солнце, а потом скажи мне, где конкретно они сидят.
— Уже сделано. — Он метнулся вперед и стал показывать дорогу, а потом добавил, когда мы поднялись по лестнице, ведущей к ресторану: — Вон там.
Заметив Эмбер и Квентина, я помчалась к ним.
— Тетя Чарли! — Эмбер с отчаянием повисла у меня на шее. — Прости меня, пожалуйста. Что-то происходит. Он больше со мной не разговаривает.
У задней стены ресторана сидел Квентин, опустив голову между коленей и накрыв себя руками. Миранда выглядела жутко, это я понимаю, но здесь было что-то еще. Я коснулась его руки, но он никак не отреагировал.
— Что с ним такое? — затараторила Эмбер. — Мы всего лишь собирались подняться на гору, посмотреть на виды и вернуться до конца уроков.
— Когда он стал так странно себя вести? — спросила я.
— По пути наверх. Отчего-то разнервничался и как будто закрылся. Не смотрел в окна и все махал мне отойти подальше. Какая-то леди спросила меня, боится ли он высоты, но он ответил, что нет.
— Он и не боится, солнышко.
Краем глаза я заметила, что капитан все еще здесь. Что бы он ни задумал, пусть поцелует меня в зад. Все еще борясь с отголосками воспоминаний Миранды, я потерла Квентину плечи, чтобы успокоить и вернуть в реальность. Пришлось крепко зажмуриться, чтобы отогнать подальше мучительные мысли о невообразимой боли, которая пожирала девочку. Несмотря ни на что, она обожала мать и никак не могла понять, почему женщина, подарившая ей жизнь, не сумела ее полюбить. Но успела поверить, что сама в этом виновата. Что сама стала причиной собственных страданий. Что заслужила всю эту боль.
Однако теперь это не имело значения. Сейчас о ней заботится кто-то получше, чем я. Тот, кто действительно знает, как исцелять. Уж он-то сумеет втолковать Миранде, что она ни в чем не виновата. А если он действительно такой, как я надеюсь, ее мать будет вечно гореть в аду за все свои злодеяния.
Вдруг я поняла, что слишком много навалилось сразу. Я пыталась перебороть боль, беспомощность и гнев. Хотя гнев был исключительно моим. Я так крепко стиснула зубы, что они разболелись.
Тяжело сглотнув, я сосредоточилась на Квентине.
— Ангел! — позвала я, махнув ему, чтобы подошел ближе.
— Мне очень жаль, Чарли. По поводу девочки. Я и подумать не мог…
— Я тоже, солнце. Как мне помочь Квентину?
— Не знаю. Он же еще живой. Не совсем моя специфика. — Я уже собиралась разочарованно отвернуться, как вдруг он добавил: — Но он как и девочка. Думает неправильно. Попробуй то же самое, что сделала с ней.
Я уже открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Как бы то ни было, попробовать действительно стоило. Погладив светлую макушку, я начала накапливать энергию. Собрала ее внутри, дала разрастись, как назревающей грозе, но выпустить на свободу не успела. Квентин поднял голову. В ясных голубых глазах отчетливо сияли страх и неуверенность. Он сдвинул брови, словно не сразу меня узнал, потом моргнул и… бросился мне в объятия.
Так мы и сидели у ресторана, покачиваясь в такт играющей внутри музыке. Точнее я покачивалась под музыку. Через несколько долгих минут я осмотрела собравшихся. Эмбер стояла в шаге от нас и мяла в руках вязаную шапку. Ангел сидел у стены рядом с нами, и по лицу было видно, что Квентин вызывает в нем нешуточное любопытство. И почему мне раньше не пришло в голову их познакомить? Капитан Экерт стоял у ярко-красных деревянных перил, окружавших ресторан по периметру. Место здесь невероятно красивое, а виды — никакими словами не описать.
— Что с ним случилось? — спросил капитан.
Я наградила его своим лучшим убийственным взглядом:
— С вами я потом разберусь.
Явно не привыкший к таким грубостям, особенно от какого-то там консультанта, капитан, тем не менее, не стал ни спорить, ни угрожать. Просто молча стоял, внимательно следя за происходящим, и, может быть, всерьез обдумывал вариант уволить меня по причине психической нестабильности.
Еще через несколько минут Квентин наконец-то отстранился и сказал мне, что не может сесть в вагончик. Не может вернуться домой.
— Из-за девочки? — уточнила я.
На его лице отразилось удивление, но только на секунду. Он знал, кто я такая, знал, что между нами много общего, и кивнул в ответ.
— Я тоже ее видела, — показала я. — Она была очень напугана.
У Квентина отвисла челюсть:
— Она? Напугана?!
— Да. Она перешла через меня. Поначалу не хотела, но я… я ее уговорила. Родные причинили ей много боли.
— Обижали?
— И очень сильно, — кивнула я.
— Били?
— Даже хуже. Она очень-очень боялась.
Квентин опустил глаза:
— Я это чувствовал. Чувствовал, каким темным и пустым был ее мир. Даже живот разболелся.
— У меня тоже. Но ты-то как это почувствовал? — До меня начинало доходить, что он не только видит призраков, но и способен на нечто большее.
— Я тебе еще не рассказывал.
— Ну так расскажи.
Я не удержалась и потрепала его по волосам. Квентин тут же спохватился, пригладил гриву, косясь на Эмбер, и с лукавинкой в глазах отплатил мне той же монетой. Мои шоколадные космы и так пребывали в полнейшем хаосе, поэтому я оставила все как есть.
— Если дух ко мне прикасается, я чувствую его эмоции, — показал он.
— Ничего себе! Дикость какая!
— Это стремно. И мне совсем не нравится. — Даже говоря об этом, Квентин весь съежился.
— Мне очень жаль, солнышко. Иногда у покойников тот еще багаж за плечами.
— В смысле чемоданы? — запутался он.
— Пардон, — усмехнулась я. — Это образное выражение у слышащих. У призраков бывает куча проблем, которые давят на них и после смерти.
— Ага, понял. Как и у людей.
— Точно! А вообще обалденно, что ты такое умеешь. — Квентин смерил меня взглядом, полным сомнений, и я продолжила: — Попробуй на Ангеле.
— Да иди ты, pendeja, — подскочил тот, но я успела схватить его за руку, пока он не испарился, и дернула обратно вниз. — Знакомься, Квентин, это Ангел.
Ангел кивнул новому знакомому и протянул руку, которую Квентин спокойно пожал, а потом спросил:
— Ты знаешь амслен[15]?
Ангел пожал плечами:
— Нет, чувак, извини. Но хотел бы.
Я передала его слова и добавила:
— Он научится.
Брови Ангела взлетели под бандану, но сам он согласно кивнул:
— Было бы круто.
— Ну ладненько, с этим разобрались. Ты что-нибудь почувствовал, когда пожал ему руку?
Квентин приподнял плечо:
