К вечеру Пятнышко уже не шел, а едва плелся. Начало садиться солнце, и в какие-то полчаса зной сменился прохладой, такой же сухой, как днем. Пересохшее горло саднило, казалось, воздух царапает его. Очень быстро стемнело. Путники остановились. Идти дальше не было сил.
Дар подумал про себя, что зря они вышли в путь утром. Лучше было бы путешествовать ночью, чтобы с меньшими мучениями преодолеть эту пустыню, которую Микеша назвал, кажется, Великой Пустошью. Неужели настолько она пустая, что ни родника в ней, ни колодца, ни живого существа? Дар опять потянулся к баклажке, но заставил себя отвести руку. В ней должно было оставаться воды на два-три глотка. Проверять себя он не хотел, боясь, что воды окажется еще меньше.
Мальчик расседлал жеребца, и Пятнышко тут же улегся на песок. Дар сел рядом, облокотившись на седло. Безлунное небо сияло звездами, особенно ярко горело созвездие, шесть звезд которого образовывали полукружье. Оно манило Дара, притягивало взгляд, хотелось смотреть на него бесконечно. Глаза мальчика затуманились, и он сам не заметил, как заснул.
Его разбудил холод. Рубаха отяжелела от росы и прилипла к телу. Было по-прежнему темно. Пятнышко стоял, настороженно прядая ушами и прислушиваясь к ночным звукам. Пустыня больше не казалась безжизненной, отовсюду доносились шорохи, писки, чудился чей-то вой вдалеке. Маленькая змейка прошелестела под ногами и быстро скрылась во тьме. Затем Дару послышалось конское ржание и человеческие голоса. Он напряг слух, но ни слова не смог различить. Да и голоса ли слышались ему? Может, снова песок прошуршал?..
Звезды потускнели, а затем и вовсе исчезли, скрытые облачной пеленой. Дар опустился на колени и в сплошной темноте пошарил рукой, ища мешок с баклажкой и Микешиными лепешками. Наконец он нащупал его, но развязать не успел. Что-то заставило его поднять голову и пристально вглядеться в непроглядную тьму. Из темноты выступила женская фигура в белом одеянии до пят. Она приближалась совершенно бесшумно, даже песок не шуршал под ее ногами. Мальчик попятился, уперся в конский круп и почувствовал, что Пятнышко всего бьет мелкая дрожь. Его страх передался Дару, и он спросил, еле шевеля пересохшими губами:
— Ты кто?
— Не бойся, я не причиню тебе боли, — ответила незнакомка тихим печальным голосом и подошла совсем близко. Ее лицо было совсем юным, совсем не страшным, она была не женщиной и даже не девушкой, а девочкой, такого же примерно возраста, как и он сам.
— Откуда ты пришла? Как тебя зовут? — спросил Дар
— Я твоя смерть, только и всего, — ответила незнакомка и улыбнулась приветливо и доверчиво. Произнесенные ею страшные слова не вязались ни с обликом ее, ни с детской интонацией. Дар почти успокоился, Пятнышко перестал дрожать.
— Разве смерть такая? — спросил Дар, с недоверием глядя на странную девочку.
— А ты какую хотел увидеть? — Она по-прежнему смотрела на него с печальной улыбкой.
— Никакую, — ответил тот. — Никакую я видеть не хочу. Даже такую, как ты.
— Я не всегда такой буду, — произнесла она с той же интонацией. — Поживешь на свете, повзрослеешь, и я старше стану. Так и будем мы с тобой вместе стариться до самой смерти.
Дар тряхнул головой, будто хотел отогнать сонное видение:
— Не верю я тебе!
— Ну и не верь, — ответила та просто. — Как хочешь.
— Ты сказала, что я повзрослею, а пришла за мной. Как же я повзрослею, раз ты — смерть? — Дар попробовал усмехнуться, но это не очень у него получилось.
— Я пришла не за тобой, — сказала девочка, — а к тебе. И ненадолго. Микеша меня у Переплута выпросил, чтобы я предупредила тебя.
— О чем предупредила?
— О смерти грозящей.
— Я не понимаю, — покачал Дар головой.
— Это просто. Не ходи в ту сторону, куда я пойду. Там погибель твоя.
Небо на востоке чуть посветлело, и Дару, чьи глаза и к темноте уже успели привыкнуть, удалось получше рассмотреть нежданную гостью. Она казалась самой обыкновенной девочкой, ни красавицей, ни дурнушкой, с чуть припухлыми губами и легким румянцем на щеках. Ничего смертельного не угадывалось в ее облике. Соломенные волосы были заплетены в короткую косицу. Длинная сорочка из домотканого некрашеного полотна была самой простой, не приукрашенной ни вышивкой, ни бисерной тесьмой, ни прочими деталями женского наряда. Из-под сорочки выглядывали голые маленькие ступни, и Дар подивился про себя, как ей не боязно ходить босиком, когда змеи по песку ползают.
Девочка посмотрела на Дара и произнесла грустно:
— Я все сказала и ухожу. Будь осторожен, тебя ищут. Не пытайся следовать за мной.
Она повернулась и пошла прочь так же бесшумно, как пришла сюда. «Будто плывет», — подумал Дар. Он долго смотрел вслед девочке, пока легкая ее сорочка не растаяла в белесом рассвете. Несмотря на высказанное вслух недоверие, мальчик почему-то верил каждому ее слову, когда она стояла рядом с ним. Но теперь, когда она ушла, Дара вновь охватило сомнение. Слишком непохожа она на ту, за которую себя выдает. Он совсем не так представлял себе смерть. Хотя, по правде говоря, он никак ее себе не представлял, редко думал о ней, а если и думал, то вскользь. Ему казалось, что это касается других людей, а не его. Когда-нибудь и за ним придет смерть, уведет его в неведомое подземное царство Переплута, но это случится не скоро, очень не скоро.
Дар развязал наконец свой мешок и достал тряпицу с лепешками. С трудом отломил от уже начатой лепешки коричневый кусок, разделил его на две половины и одну протянул жеребцу. Пятнышко принюхался, поворотил мордой, но взял-таки угощение и принялся жевать. Дар последовал его примеру и потянулся за баклажкой. Та оказалась на удивление тяжелой. Мальчик вынул пробку, и обнаружил, что баклажка доверху полна водой, хотя вечером оставалось воды на два-три глотка. Он отпил немного, затем посмотрел в ту сторону, куда ушла девочка, и вдруг побежал за ней, надеясь издали увидеть какое-нибудь жилье, откуда она пришла. Она, должно быть, была немного не в себе, раз наговорила ему столько необычного и странного. Хотя откуда она знала про Микешу?..
Дар остановился, оглянулся на Пятнышко, затем решил, что скоро вернется, и побежал дальше. Солнце уже поднималось над восточным горизонтом и начинало слепить глаза. Мальчик надеялся, что вот-вот увидит девочку-незнакомку, догонит ее и постарается разузнать о том месте, в котором они оказались. Но ее нигде не было видно. Не может быть, подумал Дар, что она успела так далеко уйти. Он еще раз оглянулся. Пятнышко был далеко, гораздо дальше, чем хотелось бы. Переходя на шаг, Дар решил, что пройдет еще немного, а затем повернет назад. Он вновь почувствовал колющую сухость в горле и, мысленно поблагодарив Микешу, порадовался, что в баклажке еще довольно воды. Так и не обнаружив, к своей досаде, девочки и уже собравшись возвращаться, он вдруг услышал странный звук, показавшийся поначалу легким шорохом движимых ветром песчинок. Но ветра не было. Любопытство заставило его пройти еще немного навстречу слепящему солнцу, и он едва успел остановиться, чтобы не упасть в глубокий ров, бывший, по-видимому, руслом пересохшей реки.
