— Да.
Он усмехнулся.
— И это всё? Одно только «да»?
— Хотите, чтобы я рассыпалась перед вами в благодарностях, что привезли меня сюда, Высший Лорд?
— А. Суриэль ведь не сказал тебе ничего стоящего, не так ли?
Эта его улыбка разожгла во мне нечто смелое.
— Он также сказал, что тебе нравится, когда тебя вычёсывают, и, если я умная девочка, я могла бы обучать тебя с лакомствами.
Тамлин запрокинул голову к небу и разразился смехом. Вопреки себе, я невольно мягко усмехнулась.
— Я мог бы умереть от неожиданности, — сказал Люсьен за спиной. — Фейра пошутила.
Я обернулась к нему с холодной улыбкой.
— Тебе бы не хотелось узнать, что Суриэль говорил о тебе, — я вздёрнула брови, а Люсьен поднял руки, признавая поражение.
— А я бы хорошо заплатил, чтобы послушать, что Суриэль думает о Люсьене, — сказал Тамлин.
Выскочила пробка, за ней последовали звуки, с которыми Люсьен выпил содержимое бутылки, а после, посмеиваясь, он пробормотал:
— Нравится, когда вычёсывают.
В глазах Тамлина по-прежнему сверкал смех, когда он взял меня за локоть и потянул встать на ноги.
— Пойдём, — сказал он, кивнув головой на пробегающий у основания холма маленький ручей, внизу склона. — Я хочу тебе кое-то показать.
Я поднялась на ноги, но Люсьен остался сидеть на одеяле, отсалютовав мне бутылкой вина. Глотнув из неё, он растянулся на спине и уставился на зелёный полог.
Каждое движение Тамлина было точным и решительным, его сильные мускулистые ноги словно поглощали землю, когда мы петляли между высокими деревьями, перепрыгивали крошечные ручейки и карабкались по крутым буграм. Мы остановились на вершине холма, и у меня руки ослабли. Там, на поляне, окружённый величественно возвышающимися деревьями, раскинулся искрящийся серебристый пруд. Даже на расстоянии я могу сказать, что там не вода, а что-то гораздо более редкое и бесконечно ценное.
Тамлин взял меня за запястье и потянул вниз по склону, его мозолистые пальцы нежно касались моей кожи. Он отпустил меня, одним движением перепрыгнул через корень дерева и спустился к кромке воды. Я могла только стиснуть зубы, оступившись, перебираясь через корни.
Он присел у пруда и зачерпнул воды рукой. Наклонив ладонь, он позволил воде выскользнуть.
— Взгляни.
Серебристая сверкающая вода, тоненькой струйкой сбегающая с его руки создавала танцующую рябь по всему пруду, каждая капелька сияла своим цветом и…
— Словно звёздный свет, — выдохнула я.
Он фыркнул от смеха и снова зачерпнул и выпустил воду обратно. Я изумлённо уставилась на сверкающие воды.
— Это и есть звёздный свет.
— Невозможно, — сказала я, борясь с желанием шагнуть к воде.
— Это Прифиан. Согласно вашим легендам, ничего невозможного нет.
— Как? — спросила я, не в силах отвести взгляд от пруда — не только серебристый, но и голубой, и красный, и розовый, и проглядывающий жёлтый, лёгкость которого…
— Я не знаю. Я никогда не спрашивал, и никто никогда не объяснял.
Когда я продолжила неотрывно глядеть на пруд, он засмеялся, отвлекая моё внимание — и я отвлеклась, только чтобы обнаружить, что он расстёгивает тунику.
— Прыгай в воду, — сказал он, в его глазах плясало приглашение.
Плавать — раздетыми, наедине. С Высшим Лордом. Я отрицательно покачала головой, отступив назад. Его пальцы замерли над второй застёжкой от воротника.
— Ты не хочешь узнать, каково это?
Не знаю, что он имел в виду: купание в звёздном свете или купание с ним.
— Я — нет.
— Ладно, — он оставил тунику расстёгнутой. Под ней была только обнажённая, мускулистая, золотистая кожа.
— Почему это место? — спросила я, отведя глаза от его груди.
— Здесь было моё любимое логово, когда я был мальчишкой.
— И когда это было? — я не смогла удержаться от вопроса.
Он бросил взгляд в мою сторону.
— Очень давно, — он сказал это так тихо, что это заставило меня перемяться с ноги на ногу. В самом деле, очень давно, если во времена Войны он был мальчиком.
Ну, раз уж я стала на эту дорожку, то рискнула спросить:
— С Люсьеном всё в порядке? В смысле, после вчерашнего, — кажется, он снова вернулся к своим ехидству и фривольности, но его вывернуло наизнанку при виде умирающего фэйри. — Он… не очень хорошо отреагировал.
Тамлин пожал плечами, но его слова были мягкими, когда он заговорил:
— Люсьен… Люсьен пережил события, из-за которых такие ситуации, как вчерашней ночью… становятся трудными. Не только шрам и глаз, хотя я уверен, вчера на него нашли и эти воспоминания тоже.
Тамлин потёр шею и встретился со мной взглядом. Столько древней тяжести в его глазах, в сжатых челюстях.
— Люсьен — младший сын Высшего Лорда Осеннего Двора.
Я выпрямилась.
— Младший из семи братьев. Осенний Двор… жестокий. Прекрасный. Но его братья видели друг в друге только конкурентов, так как титул должен унаследовать не старший, а сильнейший из них. Так же и во всём Прифиане, в каждом Дворе. Люсьен никогда не беспокоился об этом, никогда не думал занимать место Высшего Лорда, а потому всю свою юность он делал то, что, вероятно, сыну Высшего Лорда делать не следует: путешествовал по Дворам, заводил друзей среди сыновей других Высших Лордов, — при этих словах в глазах Тамлина мелькнул слабый блеск. — И проводил время с девушками, которые были далеки от знати Осеннего Двора.
Тамлин запнулся на мгновение и я уже почти ощутила печаль до того, как он заговорил снова:
— Люсьен влюбился в фэйри, которую его отец посчитал абсолютно неподходящей для кого-то с его родословной. Люсьен сказал, что для него не имеет значения, что она не из Высших Фэ, что он уверен, будто духовная связь установится в ближайшее время и что скоро он женится на ней и оставит Двор отца своим коварным братьям, — тяжёлый вздох. — Его отец убил её. Казнил на глазах у Люсьена, пока два его старших брата удерживали его, заставляя смотреть.
У меня желудок перевернулся и я прижала руку к груди. Я представить себе не могла, не могла постичь этой потери.
— Люсьен ушёл. Он проклял своего отца, отказался от своего титула и Осеннего Двора, и ушёл. А без защищающего его титула, его братья решили избавиться от ещё одного претендента на корону Высшего Лорда. Трое из них пошли следом, чтобы убить. Вернулся один.
— Люсьен… убил их?
— Он убил одного, — сказал Тамлин. — Другого убил я, так как они пересекли границу моих территорий, а я, как уже тогда Высший Лорд, мог делать что угодно с нарушителями, угрожающими миру на моих землях, — холодное, жестокое заявление. — Я объявил Люсьена своим — назначил его эмиссаром, поскольку у него уже было много друзей в разных Дворах и он всегда был хорош в общении, тогда как для меня… это было трудно. С тех пор он здесь.
