— Едем на основной комплекс.
Шофёр кинулся открывать и заводить машину. Гаору велели лечь в багажник, правда, достаточно вместительный, захлопнули над ним крышку, хлопнули передние дверцы, и его повезли.
— Моих рабов бьют только по моему приказу, или я делаю это сам, запомни.
Этой фразы хозяина Гаор не слышал, как и извинений шофёра. Его везли, а в заднее окошко над головой можно было видеть серое, затянутое тучами небо. Основной комплекс… что это? Где это? Что там его заставят делать? Или сделают с ним? И рядом никого, кто бы помог, подсказал, чтобы больше не вляпываться вот так по-глупому. Иногда в окошке проплывали нависающие над машиной продолговатые шары уличных фонарей или голые ветви деревьев. За эти две недели осень стала предзимьем. Ну да, ноябрь уже. И темнеет уже, значит, вечер? Небо, небо, фонари, небо… Остановились, снова поехали, остановились, поехали, светофоры или ещё что… солдату, в общем, тоже всё равно, куда его везут, лишь бы выдавали паёк и не бомбили по дороге. Даа, хорошо, что хоть этого точно не будет: а то если что, багажник не кузов, быстро в кювет не сиганёшь, так и сгоришь вместе с машиной. Видел он… что бывало с теми, кто не успевал.
Наконец остановились уже прочно, и он через пол почувствовал, как выключили мотор. Щёлкнул, открываясь, багажник.
— Выходи.
Гаор вылез из багажника и с трудом — так затекли мышцы — выпрямился. Машина стояла на широком бетонном пандусе перед приземистым и тоже серым зданием без окон, но с рядом приоткрытых или распахнутых дверей. И было почему-то безлюдно. Только он сам, нетерпеливо озирающийся хозяин и замерший у своей дверцы в ожидании приказаний шофёр.
Гаор осторожно, опасаясь нарваться на новую оплеуху, посмотрел по сторонам. Пандусы, развязки, лестницы с зачем-то проложенными поверх ступеней узкими рельсами, какие-то серые коробки и купола. Это был явно задний, рабочий двор, но чего? Завод? Исследовательский центр? Сразу, от одной мысли страхом свело внутренности, но Гаор постарался задавить этот страх. Всё же его покупали как первую категорию, и вряд ли, заплатив семь тысяч, его положат на операционный стол вместо кролика или морской свинки, или на ком ещё опыты ставят? На обезьянах? И тут он заметил вдалеке уже еле различимую в наступающей темноте вывеску — большой круг на высоком тонком столбе. Разобрать изображение он не мог, но как раз включили освещение, и вывеска засияла, переливаясь семью цветами радуги, закрученной в лихую спираль. Гаор сразу и удивился, и обрадовался: Сторрам! Знаменитый умопомрачительный торговый комплекс Сторрама. А это что же, его хозяин и есть сам Сторрам? Ну, такой мог отвалить за раба семь тысяч, и если правда, что он слышал о нём, то эти тысячи придется отработать под ноль, с него выжмут всю стоимость и ещё немного. Как ему говорили? Сторрам любит спускать семь шкур, но чтобы при этом его ещё за это благодарили и просили повторить процедуру.
— Поездка была удачной?
Гаор вздрогнул и обернулся.
Но благообразный мужчина в хорошем деловом костюме говорил не с ним, а со Сторрамом.
— Да, Гархем, но я спешу. Отведите его в рабский комплекс, работать он будет на пятом складе.
— Там старый кладовщик.
— Да, поэтому я купил его. Он грамотный и разбирается в технике. Займитесь им сами.
— Разумеется, полковник.
— Я буду завтра с утра.
Гархем склонил голову в поклоне, напомнившем Гаору Таура, Сторрам сел в машину, и та, взревев мотором, прямо прыгнула с места вниз по пандусу.
Обдумать услышанное и, прежде всего то, что Сторрам — полковник, Гаор не успел. События всё время опережали его, или он просто стал медленнее соображать после всех передряг, но вдруг он обнаружил, что Гархем очень внимательно и не слишком благожелательно рассматривает его. Гархем молчал. Молчал и Гаор по усвоенной ещё при Сержанте привычке: не лезь на смерть, пока не позовут.
Гархем медленно, будто нехотя поднял руку и ударил его по лицу. Ладонь была мягкая, но умелая, и удар получился болезненный.
— Как стоишь? — спросил Гархем и повторил удар.
Не понимая, чего от него хотят, Гаор решил встать по стойке "смирно", но это не понравилось, и его ударили опять.
— Шапку сними, — удар.
Гаор сдёрнул с головы шапку и застыл в стойке, держа шапку за козырёк в левой плотно опущенной вдоль тела руке.
— Воротник расстегни, — удар.
Правой рукой Гаор приспустил молнию на куртке, расстегнул воротник рубашки и снова вытянулся.
— Ошейник всегда должен быть виден. Передо мной стоять без шапки. Когда зовут, подбегать сразу. Приказы выполнять сразу.
Гархем говорил тихим и как бы скучающим голосом, как сам с собой, но каждую фразу подкреплял пощёчиной. Гаор из последних сил старался не жмуриться и не отворачиваться от ударов.
— Ты понял?
— Да, господин, — ответил Гаор онемевшими от ударов губами.
Так долго подряд его ещё никогда не били. Обычно он понимал и подстраивался сразу, и всё кончалось на первой, редко второй оплеухе. Но это какой-то псих. Похоже, ему просто нравится бить, и как ни отвечай, схлопочешь.
Новый удар.
— Господин управляющий. Повтори.
— Да, господин управляющий.
— Иди за мной.
И хотя Гархем шёл впереди и не мог его видеть, Гаор не рискнул надеть шапку. А дождь усилился, и он чувствовал, как по намокшим волосам стекает за воротник вода.
Его провели мимо ряда дверей и ворот, и, наконец, Гархем остановился. Так резко, что Гаор еле успел сдержать шаг и не налететь на него. Но Гархем всё же обернулся и ударил его.
Гархем нажал кнопку звонка. В двери открылось окошечко, раздалось приглушенное.
— В сей миг, господин Гархем.
Дверь открылась, и они вошли в ярко освещённый и достаточно большой тамбур. Привратник, без ошейника, но державшийся очень приниженно, захлопотал, стряхивая специальным веничком капли воды с плеч и спины Гархема, а охранник в полевой форме без знаков различия, но с автоматом и подвешенной к поясу дубинкой доложил.
— Всё в порядке, обед у них.
— Хорошо, — кивнул Гархем. — Где дежурный?
— Уже идёт.
В тамбур вбежал второй, тоже в форме, но с эмблемой Сторрама вместо кокарды и тоже с автоматом и дубинкой.
— Отведи новокупленного и сдай Старшему.
Гархем говорил, совершенно не командуя, а как бы сам с собой, но оба — охранник и надзиратель, как догадался Гаор — стояли по стойке "смирно" и тянулись очень старательно.
— Пусть поест. Работать он будет в пятом складе.
— Так точно, — щёлкнул каблуками надзиратель, но всё же уточнил. — Это с Плешаком?
— Похвально, что вы так различаете рабов, — сказал Гархем и повернулся к Гаору. — Как назывался раньше?
