— Мы не пешки! Господь дал нам свободу воли!
— Я совсем не это имела в виду, — со вздохом произнесла она. — Мы живем в мире, от которого я хотела бы освободиться. Я хотела бы посвятить свою жизнь всеблагой Владычице, стать невестой блаженного Дайсана и вести жизнь, полную смирения и благочестия, подобно святой Радегунде.
— Радегунда вышла замуж и родила ребенка, — возразил он с горячностью, задетый ее словами.
— Она была беременна, когда умер император Тейлефер. Никто не знает, что случилось с младенцем. Я спрашивала сестру Росвиту, и она сказала, что в «Житии» о нем больше не говорится ни слова. Если бы Владычица хотела, чтобы у святой Радегунды были земная слава, богатство и дети, Она бы, несомненно, даровала ей эти блага, потому что нет ничего невозможного для Нее. Но Она хотела, чтобы святая Радегунда явила нам пример праведной жизни, свободной от тщеты всего сущего, не отягощенной такими пустяками, как земные блага и привязанности.
— Ребенок не может так просто взять и исчезнуть! — воскликнул Алан. Он с трудом мог представить, чтобы тетушка Бел сказала, что богатство — тщета в глазах Господа и Владычицы. По ее мнению, благочестивому человеку, который неустанно трудится во славу Их, земные блага даются в награду.
Таллия рассмеялась, и лицо ее на мгновение стало таким жестким, что Алан подумал: а знает ли он ее вообще?
— Как ты думаешь, что может случиться с ребенком императора, который уже отошел в мир иной? С ребенком женщины, у которой нет родственников, чтобы защитить ее и ее младенца от наследников, слетевшихся к трупу, как вороны на пир? Думаю, наша Владычица милостива и младенец родился мертвым.
— И это милость?!
Но Таллия отвернулась, преклонила колени и снова начала молиться. Она стояла у кровати, положив руки на богато вышитое покрывала и опустив на них голову, — в такой позе застывают обычно молящиеся в соборах. Алан сделал слуге знак оставить их одних.
— Таллия, — начал он, как только слуга ушел. Она с упреком посмотрела на него.
— Таллия…
Когда Алан смотрел на нее, он терял дар речи, совершенно забывая, о чем хотел сказать. Огромные глаза, тонкая шея, трепещущая жилка на виске постоянно напоминали о том, что он — обычный мужчина, а не святой отшельник, лишенный каких бы то ни было земных желаний. Он отошел к окну, свежий воздух помог ему взять себя в руки. Он должен быть терпеливым.
Наконец он повернулся к ней лицом, но Таллия уже спала. Она казалась такой слабой и хрупкой, что он не решился побеспокоить ее. Алан хотел лечь рядом, обнять ее, чтобы защитить от всего, но побоялся, что она воспримет это как посягательство на нее. Он пожал плечами и уселся в кресло.
Алан долго смотрел на спящую жену. Потом послал слугу узнать, не вернулся ли принц Санглант. Выяснилось, что принц во дворце не появлялся, и люди, посланные за ним, не возвратились.
Позже Алан услышал, как в комнате графа заскулили собаки, приветствуя хозяина, который вернулся с пира. На мгновение ему почудился знакомый голос Ревности, и сердце у него сжалось. Она навсегда ушла из их жизни.
2
То и дело меняя лошадей — пока одна шла налегке, другая везла всадника, — он двигался вперед очень быстро. А собаки, казалось, вообще не знали, что такое усталость. К счастью, в Ферс вела всего одна дорога, поэтому он не боялся сбиться с пути и свернуть куда-нибудь не туда. Возле реки он спросил паромщика, куда последовали два «орла», проезжавшие здесь вчера. Оказалось, что те по-прежнему двигались на юг, и поехали они прямо через лес, не огибая его по западной дороге. Несколько встреченных по пути крестьян, которые возвращались домой с полей, тоже подтвердили, что видели двух всадников.
Узкие полоски возделанной земли сменились густым кустарником, а потом и настоящим лесом. По обе стороны дороги росли высокие широколиственные деревья, между их ветвей едва пробивались солнечные лучи. Дул встречный ветер, принося с собой голоса, так что он сначала услышал «орлов» и только потом увидел всадников.
Вулфер первым почувствовал его приближение и, повернувшись, разразился цветистыми ругательствами. Санглант усмехнулся с мрачным удовлетворением. Услышав выразительную речь старого «орла», обернулась и Лиат. Она тотчас натянула поводья, и Ресуэлто послушно остановился. Вулферу пришлось последовать ее примеру.
— Нам нужно проехать еще довольно большой отрезок пути, если, конечно, мы собираемся ночевать под крышей. До деревни еще далеко, — недовольно предупредил Вулфер.
Лиат не ответила, да в этом и не было необходимости — Санглант отлично понимал язык тела и видел: если она и хотела скрыть свою радость, то у нее это плохо получалось. Она попыталась придать лицу равнодушное выражение, но он заметил, как засияли ее глаза, как губы дрогнули в улыбке. Он понимал, что сможет достичь успеха только в том случае, если будет вести себя как человек, а не как собака.
Вулфер подыскивал подходящие слова, чтобы обуздать молодых людей. Наконец он произнес:
— Это какое-то безумие, Лиат. Нам надо ехать.
— Нет, я хочу услышать, что скажет Санглант.
— Ты знаешь, что я скажу. — Санглант спешился, свистнул собакам и, подойдя к ней, взял ее коня под уздцы, как самый простой мальчишка-грум на конюшне. Лиат позволила ему взять поводья, но слезать с лошади не спешила.
— Ты хорошо обдумала свое решение, Лиат? — гневно бросил Вулфер. — Ты потеряешь защиту, которую дает тебе принадлежность к «Королевским орлам». Только это спасло тебя от Хью и от гнева короля. И все это ты собираешься поставить на карту ради человека, у которого нет ничего — ни земли, ни оружия, ни свиты. Он не может распоряжаться даже собственной судьбой, потому что его мать появилась неизвестно откуда и неизвестно куда ушла…
— Спасать свой народ, — мягко уточнил Санглант, с радостью заметив, как Вулфер сердито взглянул на него, а потом отвел взгляд в сторону.
— … и ты будешь полностью зависеть от него. Без защиты «орлов», без родственников — он станет твоим единственным защитником от таких, как Хью, от тех, кто только и ждет случая, чтобы поработить твою волю. А защищать он тебя будет лишь до тех пор, пока ты не надоешь ему.
— Замужество — это священное таинство, — спокойно отозвался Санглант. — И священные клятвы нельзя нарушить ради каприза.
— Замужество! — воскликнул Вулфер.
Санглант с удовольствием увидел, как тот запаниковал, впрочем, это продолжалось недолго. Вулфер был слишком стар и искушен в интригах, чтобы так просто сдаться, он мгновенно собрался, как солдат на поле битвы, и бросился в атаку:
— Кроме того, Лиат, гнев короля Генриха не пустяк, им нельзя пренебречь. Король откажется признать ваш брак и вынесет решение: либо ты будешь, как и прежде, «орлом», либо отправишься к Хью. Неужели ты думаешь, что он поступит иначе, если ты вдруг заявишь права на его любимого сына? А если он просто-напросто решит избавиться от тебя? Куда ты убежишь, где спрячешься, если ни у одного из вас нет могущественных родственников? Тебя ждет твоя мать, Лиат.
