Но Лайэнэ уже настолько измучилась, что и думать не могла о нем; пусть уж скорее решает.
— Смотрю, ты растеряла всю свою былую уверенность, — сказал Макори насмешливо. — Значит, и вправду так нужно обходиться с красотками, много мнящими о себе. — Сядь, поешь по-человечески. И говори, как ты там оказалась.
— Благодарю, я не голодна.
— Выпей хотя бы, ты вся трясешься.
Такое, хоть и грубоватое, участие показалось ей странным, но, в конце концов почему бы и нет? Она в его власти, а учтиво себя вести с ашриин высшего ранга считалось хорошим тоном.
Она взяла кубок, куда слуга налил вино, и сделала глоток. Проще было рассказать все как есть, сказав лишь, что опасались не Энори, а убийц-заговорщиков. Ну и сослаться на якобы повеление господина Таэна-младшего. Так и поступила.
Если Макори ей не поверил, он хорошо это скрыл. Слушал внимательно, опустив подбородок в ладонь, и что-то прикидывал. Тоже отпил несколько раз из своей чаши… будто в мирной жизни пригласил в дом Лайэнэ, развеять скуку.
— Что вы с нами сделаете?
— На тебя я совсем не рассчитывал, — сказал он. — С тобой пока даже не знаю.
— Меня больше волнует мальчик.
— Он всех волнует… Надо же, в десять лет, полуживой, а поставил на уши всю верхушку провинции. Если выживет, сможет собой гордиться. Вот что, — решил Макори, подумав, — Катись ко всем демонам. Поиграла в няньку, и хватит.
— Я никуда не уйду без него.
— Уйдешь, — он улыбнулся неожиданно ласково. — Возьмут тебя за ворот и вышвырнут за ворота, а захочешь караулить под забором — так мы все равно не останемся здесь.
— Чем я вам мешаю? — спросила она. — Тайрену ко мне привык…
— Ты еще поспорь со мной. Нет, тебя все же маловато держали взаперти.
Он пружинисто встал.
— Так. Либо ты уходишь сама, либо я решаю, что живая мне ты не нужна.
— Как вы поступите с мальчиком? — снова спросила она, уже умоляюще.
— Я и сам еще не решил. Но пока сам буду его защищать, а он послужит гарантией уже моей жизни. Мало ли как все еще повернется.
— Ему нужен покой и хороший врач, или все ваши игры не будут иметь смысла. Он не фигурка на доске.
— Найдем и врача… Сын он тебе, что ли? По годам, если вдуматься, может и подойти… Была бы отличная новость для всех в Хинаи.
От мысли, что такой слух и вправду могут пустить, ее бросило в жар и холод одновременно, одна половина лица, кажется, побелела, вторая стала пунцовой. Вот только этого не хватало Дому Таэна… Но нет, Макори только смеялся, а она, видно, вконец поглупела взаперти, раз хоть на миг поверила в такую возможность.
А он, поняв ее испуг, пришел в хорошее расположение духа.
— Так и быть, оставайся тут до утра. Это возьми, — швырнул ей мешочек с монетами. — Доберешься до Осорэи, или куда там еще подашься. В этой комнате и переночуешь.
— Дайте нам хоть попрощаться.
— Нечего. А дверь я велю запереть, утром тебя выпустят.
Он поднялся, потянулся, как его любимая хасса — и вышел, на Лайэнэ не глянув.
Кровать тут была, хоть не слишком мягкая, но после спанья на полу великолепная. Со стены Лайэнэ сверлили недобрыми взглядами лиса и журавль. Проверила, сколько масла в светильниках: не хочется быть под этими взорами в темноте.
Ничего не понятно с Макори, а он не из тех, у кого можно просить объяснений. Спасибо хоть отпустил… если не передумает. Делать-то что теперь? Тайрену она больше не помощник.
Энори бы найти, но проще отловить сетью ветер. И если он и вправду их бросил… Нет, надо искать помощь более реальную. Рииши… Дом Нара перешел ли на сторону Нэйта? Даже если и так, разыскивая Рииши она вряд ли рискует.
Кто же навязал узлов на ее жизни… с этими двумя ее вечно сводит судьба.
**
Как же он походил на человека… пока жила в монастыре, Нээле нередко вспоминала, каким его видела раньше, но сама незаметно придумала кучу отличий. Некоторые ему бы польстили, наверное, или посмешили.
Да живой он был, настоящий просто до жути, страшнее тори-ай в их обличьи нежити — тем, что в голове не укладывалось, как он вообще кому-то способен причинить зло, даже по-человечески.
Таких любят и люди в возрасте, и ровесники — за свет, за острый и необидный ум, за готовность и умение понимать собеседника. Не надо и дорогих одежд, высокого ранга, к такому девушки сами пойдут, будь он хоть из деревни, а они — богатые горожанки.
Эх…
Вокруг места, где обосновались, высился завал из кустарника и бурелома. Ни одной тропинки, непонятно, сюда-то как пробрались?
Словно давно повелось у них, Нээле занялась костерком из веток, которые он сложил у вздыбленных корней сухой сосны. Пламя занялось не сразу, от дыма в глаза слезы лились в три ручья, и он принес для нее воды — отлучился всего на пару мгновений, и то умирала со страху, вдруг нежить вернется. Постепенно смеркалось: тут, среди высоченных стволов куда быстрее, чем на открытом месте. Небо пыталось было заалеть, только вечер быстро стряхнул с него яркий отлив — нечего красоваться…
Костер наконец загорелся, устроились подле него на траве. Нээле сообразила, что, убегая, потеряла дорожную сумку — Энори достал ее, похоже, из воздуха, молча протянул и настоял, чтобы девушка поела.
Невольно держалась к нему поближе, чересчур близко — но в темноту отодвинуться было страшно, вдруг розово-черная женщина стоит за плечом? Да еще осины светлели неподалеку, вразброс, из все густеющего мрака, и пугали их бледные силуэты.
Сейчас, сидя с ним, украдкой поглядывая из-под ресниц на разделившего с ней свет и тепло костра, Нээле вспоминала ту зимнюю хижину, и порой, стоило прикрыть веки, словно опять возвращалась к очагу среди хлипких стен. И по-прежнему рядом был Энори, пламя и тень то скрывали, то проявляли его черты. А он выглядел усталым, и обеспокоенным, и немного растерянным — когда задумывался о чем-то своем. Безобидней с виду, чем Лиани год назад, у схожего костра. Куда опасней и тори-ай, и того чиновника, желающего ее смерти, и даже рухэй. Но страха перед ним — не перед женщиной — она не ощущала, и это было хорошо — утаить испуг бы не удалось. И не в какой-то там смелости Нээле дело, просто — он был разумен и готов говорить и слушать, хотя неизвестно еще, чего ждать от этого разговора.
— Ты все это время провела в монастыре Эн-Хо?
Чуть поколебавшись, кивнула.
— Но раньше ты считала меня призраком или вроде того. Кто тебе обо мне рассказал? — он спрашивал будто даже рассеянно, на допрос совсем не похоже.
— Я не могу ответить.
— Я и так легко догадаюсь. Тот, кто тебя забрал из хижины, верно? Если бы он просто приехал тебя выручать из ссылки, не оставили бы амулет. Вы после виделись?
— Да…
Все равно ведь поймет.
— Хорошо, — откликнулся тихо и, как ей показалось, удовлетворенно. — А как ты здесь оказалась?
Иэх! — сердце заложило такой вираж, что охотничий сокол бы позавидовал. Забыла… Гадала, как будет с ним разговаривать, если встретит, что не подумала — нельзя все свои фигуры сразу ставить на доску. А врать нельзя, он поймет.
— Лучше ты сначала скажи, зачем выпускаешь нежить за мной гоняться.
— Ладно.
— Что? — растерялась девушка — не ожидала согласия.
— Я говорю — ладно, — покладисто согласился он. — Ты до сих пор не в себе, может, это тебя успокоит…
И рассказал про переворот.
Нээле сидела, как пришибленная. Нет, только не Нэйта, пожалуйста!
— Жалеешь? А ведь тебе от обоих Домов досталось.
— Не от обоих… если бы только не ты…
Он переплел пальцы.
— Если бы не я, вышивала бы ты сейчас где-нибудь в мастерской подле Осорэи, и цветы носила на могилу своего приятеля. Кстати, где он теперь?
— На войне, — ответила она сухо. Не уточнила, какой. — А ты почему здесь, вдали от… самого интересного?
— Из-за тебя, — вздохнул он. — А там я сделать сейчас ничего не могу. Меня не должны считать участником заговора — потом, когда все утрясется. И пока пришлось бы играть по их правилам.
