— Эти могут, — согласился фон Крисп. — Только отступать уже поздно, и если ты хочешь увидеть своего хозяина живым, придется немного постараться.
— Для вашего благородия я постараюсь.
— Вот и хорошо. — Капитан огляделся, дорога была пуста. — Повторяю: как только я проскачу, ты поддернешь кованку и прихватишь ее к дереву. Несколько оборотов, и она будет крепко держаться.
— И чего же потом, ваше благородие, когда они полетят из седел?
— А вот для потом ты и взял топор. Если кто из них к тебе близко окажется, так и дай ему по башке. Ну ладно, долой с коней.
Они спешились, и мул издал звук, за который получил свое прозвище. Мардиганец фон Криспа настороженно повел ушами.
— Совсем негромко, ваше благородие.
— Негромко, — согласился капитан, — но все же поставь его подальше. Кто знает, как он сможет, если постарается, а тебе нужно сидеть в засаде тихо. Все, начинай натягивать кованку, а я пойду дорогу разведаю. Через полчаса вернусь.
— Понял, ваше благородие, — кивнул слуга и повел мула в глубь рощи.
Капитан ехал вдоль чахлых кустиков, тянущихся справа от дороги, а слева в полумиле виднелись крыши Лонгрена. Впереди белели остовы двух заброшенных мельниц с пустыми оконными проемами. Если Ханс следовал договоренности, он уже должен был сидеть на месте.
Фон Криспу хотелось проверить, пришел ли стрелок, однако кто знает, возможно, карсаматы, укрывшись в рощах, уже следят за ним. Впрочем, пока капитан ничем не рисковал: даже если стрелок не явится, он возьмет у Теллира положенную мзду и отправится восвояси.
Капитан вспомнил об эртадонте, это чудовище тоже могло сейчас наблюдать за ним, неизвестно, чему научил его хозяин.
«А если он почуял и сожрал Ханса?» — Эта мысль пришла столь неожиданно, что фон Крисп натянул поводья и остановил лошадь.
— Чушь все это, возьми себя в руки! — произнес капитан вслух.
Когда он вернулся к месту засады, то, вопреки ожиданиям, не заметил в дорожной пыли никаких следов, указывавших на скрытую ловушку. Возникло опасение, что слуга ничего еще не сделал, однако, приглядевшись, фон Крисп приметил на одном из деревьев кольцо проволоки.
— Корнелий!
— Я здесь, ваше благородие! — Из куста высунулся слуга.
— Хвалю, на дороге совсем ничего не видно. Давай-ка проверим, я проеду рысью, а потом ты подсечешь кованку.
— Я готов, ваше благородие.
Капитан отъехал на несколько шагов и перевел мардиганца на рысь. Как только он миновал засадное место, кованка взвилась и завибрировала, туго натянутая проворной рукой Корнелия: тот несколько раз обернул ее вокруг ствола, и теперь можно было не сомневаться, что снасть держится крепко.
Фон Крисп остановился, развернул лошадь и сказал:
— Отлично, если так же сработаешь — им от нас не уйти. А где твой топор?
— А вот, под кустиком.
— Не знаешь, что с ним делать?
— Знаю, ваше благородие, это чтобы не мешался, да и хватать удобнее, когда время подойдет.
Капитан подъехал ближе.
— Что-то раньше я не замечал за тобой таких повадок. Корнелий. Ты что же, из воров будешь?
— Что вы, ваше благородие, как можно! — замахал руками слуга. — Батрачил я, всю жизнь батрачил, а еще детей нянчил у купца одного, целых два года.
— Вот ты где всему обучился — и стряпать, и стирать?
— Так точно, ваше благородие.
— Прямо стряпуха. — Капитан усмехнулся. — Только ухватки разбойничьи у тебя имеются, вон как кованку спрятал, не углядишь.
— Ну... — Слуга пожал плечами, пряча глаза. — Было по молодости — скот воровали.
— И отбивались, случалось?
— Когда догоняли, конечно, отбивались. Только на мне крови нет, ваше благородие, Я людей не губил.
— А топором что же, пугал только?
— Топор скотокраду лучший инструмент, бывало, как угоним скотину, так сразу в ближайшую балочку, там головы посрубаем и давай свежевать. Мясо в шкуру заворачиваем, а требуху с костями в ямы прячем и кровь пылью присыпаем, чтобы никто не дознался, что тут приключилось. Шкуры на телегу — и на рынок, продать подешевле да побыстрее.
— Стало быть, тогда ты и научился следы на дороге подделывать?
— А то как же, это дело серьезное, мужички по следам придут — не помилуют. Один мой сподручник однажды рукой махнул, дескать, и так сойдет, потом три дня на колья надетый умирал. Сам поплатился и на нас навел, насилу убежали.
Они помолчали, прислушиваясь к звукам с другой, параллельной дороги, где, позвякивая кольцами на постромках, двигалась подвода на быках. Сердитые окрики возницы разносились далеко.
— Я тебе какое жалованье плачу?
— Дык на четыре рилли уговаривались.
— И чего, я тебя никогда не обижал?
— Мне много не надо, пока я при вас, и то хорошо.
— Ладно, что было, то было, если сегодня живым останусь, получишь золотой.
— Золотой?!
— Да, так что бей вернее, когда время придет.
Во дворе между двумя мельницами стоял сложенный из ракушечника сарай. Когда-то в нем хранились мельничные жернова — огромные, в полтора человеческих роста каменные колеса, некоторые так тут и остались. Для выноса жерновов у сарая имелись широкие дубовые ворота, однако с незапамятных времен они были заперты на замок. Сломать его пытались много раз, но на ржавом железе оставались лишь царапины и вмятины, зато другую дверцу в сарае выбили, так что всякий, кому хотелось посмотреть на жернова, мог войти.
Возле дубовых ворот сарая капитан обычно встречался с эрмаем Теллиром. Они оставляли лошадей на противоположных углах двора, накидывая поводья на деревянные столбы, и сходились, словно соперники.
Посмотрев на столб, капитан огляделся — за каким-то из этих пустых окон должен был скрываться Ханс. Вскоре фон Крисп заметил его, арбалетчик стоял в глубине этажа, и даже с расстояния в четыре десятка ярдов капитан чувствовал направленную на него ненависть.
«Неужели второй болт пойдет в меня?» — подумал он. Обещания Хансу были даны щедрые, но кто знал, что в голове у этого мерзавца. Однако что-то менять было уже поздно.
Отбросив всяческие мысли, капитан начал прогуливаться по замусоренному обломками двору. О том, что он волнуется, можно было догадаться только по тому, как часто он поправлял шляпу. По-хорошему для такого случая пригодились бы кираса и шлем, но тогда Теллиру не пришлось бы гадать, с чем его ждет здесь капитан фон Крисп.
Послышался стук копыт, капитан повернулся к дороге и сразу узнал карсаматов на их невысоких, с длинными гривами и хвостами лошадках. Как всегда, их было пятеро, двое остались на дороге, а трое поскакали к руинам. Перед каждой встречей они осматривали двор, капитан это знал.
