Следующий противник. Молодой воин, одет хорошо, доспехов нет, в руке сабля. Чем‑то он напоминал пирата, какими их изображали в приключенческих романах. Но смелости ему явно не хватало. Его глаза, при виде меня, заметно расширились. Он боялся и я закричал:
— Убь — ю-ю!!!
Франк славянского языка не понимал, но смысл выкрика уловил и попытался отступить. Однако спрятаться за спинами других защитников города у него не получилось. Толпа не желала его пропускать, и он умер. Мой клинок вонзился ему в горло и ноги молодого «пирата» подломились.
В этот момент на мой щит обрушился сильный удар. Он отсушил руку и я хотел атаковать того, кто посмел поднять на меня оружие. Но не вышло. Опять всему виной давка.
Второй удар. В руке боль и тут ремень щита не выдержал. Кожа лопнула, и я сбросил щит с руки. После чего протиснулся немного вперед и на пути третий враг. Обычный воин. Может быть, городской стражник, который не успел натянуть броню. Левой рукой я схватил его за ворот рубахи, притянул к себе и ударил шлемом в лоб. Металл рассек кожу франка. Его лицо за секунду оказалось полностью залито кровью и это очень удобный момент, чтобы пронзить тело противника клинком. Только как, если не получается сдвинуться с места?
Сделав упор на правую ногу, левым плечом я толкнул его на толпу врагов и рванулся следом.
Наверное, я надавил на слабое место, потому что вместе с городским стражником вылетел из толпы. Свобода. Можно спокойно дышать и двигаться.
Потянув меч, который находился в толпе, я вытащил его, отшвырнул противника, который ничего не видел, и ударил его по голове. Четкий вертикальный удар снес ему часть черепа, и я обернулся.
Передо мной спины франков. Настоящая стена. А за ней мои воины, которые отстали.
— Ха! — на выдохе, я разрубил позвоночник ближайшему врагу.
— Сюда! — выкрикивая призыв варягам поторапливаться, рассек хребет другого франка.
— Рарог! — меч вошел под ребра еще одного противника.
Защитники города стали оборачиваться. Один даже попытался пырнуть меня широким мясницким тесаком. Однако я успел отскочить, прижался к стене двухэтажного здания и оказался один против трех. Франки ухмылялись. Они считали, что раз за ними численное превосходство, победа за ними. Вот только они ошибались. Я сам атаковал их, метнулся вперед и вонзил меч в толстого блондина. Клинок проник в тело легко и франк, еще не понимая, что уже умирает, с недоумением уставился на мое оружие, которое торчало из его живота. А потом он застонал и начал опускаться на колени.
Вытащив меч из тела, я обернулся и посмотрел на следующего противника. Неуверенно, он сделал шаг ко мне. Этот франк, увидев смерть, утратил боевой дух, и поплатился за это.
Быстро, словно змея, в длинном выпаде я рассек ему шею и отступил. Из горла потоком хлынула кровь, и франк попытался что‑то сказать. Не вышло. Из его рта вырвался большой красный пузырь, и я занялся третьим противником. Совсем еще мальчишка, наверное, ополченец, взмахнул топориком на длинном топорище, и я отбил его удар. А затем убил паренька. Шагнул мимо него, ударил в бок и сразу же вытащил клинок.
На то, чтобы разобраться с тройкой не самых умелых вояк ушло меньше минуты. За это время мои воины прорвали строй врага, окружили франков, прижали их к стенам и заборам, после чего стали убивать.
Я за этим наблюдать не стал. Дальше по улице защитники собирали новый отряд и даже попытались построить баррикаду. Только поздно они спохватились, мы были уже рядом.
Не сговариваясь, мы с Яромиром схватили пустую бочку, которая валялась на улице. Тяжелая и объемная, литров на двести. Но мы ее подняли, он правой рукой схватился, а я левой, а затем бросили бочку в толпу врагов.
Наш снаряд пролетел всего три метра, упал на франков и нарушил их строй. Появилась прореха, и мы в нее ворвались.
Удар вправо. Удар влево. Присел. Пропустил над головой тяжелую дубину и, поднимаясь, вонзил клинок в раскрытый рот жирного горожанина.
Клинок застрял в костях. Уперся ногой в туловище толстяка и потянул меч на себя. Вытащил его и метнулся за тело убитого горожанина. Мимо просвистел дротик, и я вломился в толпу. Левой рукой нанес удар кому‑то в челюсть, резко поднял меч и клинком посек лицо вражескому воину, тому самому, который метнул дротик. Рядом что‑то дикое и нечленораздельное орал Яромир, а неподалеку был Ранальд. За спиной Хорояр и вароги. Они кричали: «Рарог!» и ломились вслед за мной. Порыв был сильным. Мы действовали сообща, прикрывая друг друга, и результат был предсказуемым.
Снова мы разметали преграду из вражеских воинов. Вырвались на простор и оказались на небольшой городской площади рядом с каким‑то монастырем.
— Берегись! — один из телохранителей оттолкнул меня в сторону, я отступил, а он принял на щит стрелу.
На плоской крыше дома, который находился рядом, стояли лучники. Дверь в дом была закрыта, но выглядела она хлипко, доски побитые и старые.
Метнувшись к дому, я плечом выбил дверь, ворвался внутрь, осмотрелся и никого не увидел. Пусто. Впереди лесенка, которая вела на крышу, а в потолке люк.
Без долгих размышлений я поднялся по лестнице и выглянул из люка. Лучники были здесь и они не ожидали, что кто‑то из захватчиков так быстро проникнет в дом.
На крышу я выбирался с грохотом. Крышка люка выдала меня. Поэтому стрелки обернулись и один выстрелил.
Выронив меч, перекатом я ушел вправо. Вскочил на ноги, выхватил из ножен хорошо сбалансированный метательный клинок и метнул его в лучника. Расстояние плевое и я попал. Клинок вонзился ему точно в глаз. А второго стрелка сбросил с крыши ударом ноги. Он свалился вниз, упал на тротуар и его растерзали варяги. Наверное, стрелок успел кого‑то задеть.
Подобрав меч и вынув из тела лучника нож, я схватился за край плоской крыши, опустился и отпустил руки. Полет был недолгим. Всего пару метров до земли. После чего я опять оказался на улице. Противник отступал, и дружинники гнали франков по городу, словно охотничьи псы, которые преследуют зайцев. Организованного сопротивления больше не было, но кровь в моих жилах еще бурлила, ярость требовала выхода и, выбрав себе цель, вражеского воина в хорошей кольчуге и шлеме с серебряными насечками, я помчался за ним.
— Беги! — преследуя противника, кричал я ему вслед. — Беги, пока можешь!
Он бежал, а я продолжал погоню, перепрыгивал через трупы и огибал поваленные набок повозки. Вражеский воин должен был умереть, раз уж я за ним погнался и вскоре он выдохся.
Тяжело дыша, он остановился и обернулся. Меч в его руке подрагивал и он выдохнул:
— Ради Господа, оставь мне жизнь!
