— Не смей так говорить, девочка. Хорошо? Вы для нас с отцом не менее любимы, чем родное дитя. Я понимаю твою тревогу, но смею заверить, что мы любили, любим и будем любить вас. Вы — наши дети. Разве это не понятно? А как родители могут отказаться от своих детей? Нет, Кира, нет, родная, никуда вам уходить не надо. Пообещай мне, что ни у тебя, ни у кого-либо из твоих братьев больше не возникнут подобные мысли. Договорились?
Кира вскочила с пола и обняла мать.
— Спасибо тебе. Спасибо за вашу с отцом любовь. У меня словно камень с души упал.
— Запомни, — Софья поцеловала Киру в щеку, — никогда не держи в себе грустные мысли. С любой проблемой, даже самой незначительной, приходи ко мне. Для того и существуют родители, чтобы помогать детям.
Прижавшись к матери, девушка чувствовала ее тепло, ее любовь. От этого становилось спокойно на душе.
— Хочешь послушать, как малышка толкается?
Не дожидаясь ответа, Софья взяла ладонь Киры и приложила к животу. Словно приветствуя названную сестру, малютка легонечко толкнулась.
— Я почувствовала ее, мам, почувствовала! — обрадовалась Кира.
— Ангела знает, что у нее есть старшая сестра, которая всегда встанет на ее защиту. А теперь иди к братьям и передай им наш разговор. Я не хочу, чтобы мальчики мучились в сомнениях.
Кире и самой не терпелось поделиться с братьями хорошими вестями. Поцеловав Софью, она вышла из комнаты, унося в сердце слова матери о любви. Но все же что-то не давало ей покоя, заставляя нервничать. И лишь дойдя до комнаты Барса, Кира поняла, что именно вызывало тревогу. Воспоминания о родной матери и погибшем новорожденном брате заставляли неосознанно проводить параллель. Кира мотнула головой.
«Нет! С Софьей подобного не случится! Иначе это будет слишком несправедливо по отношению к ней, Заххару, Ангеле, да и ко мне тоже. Потерю второй матери я не переживу».
Отогнав ненужные мысли, Кира открыла дверь в комнату Барса. Все трое названных братьев: Барс, Кот и Охотник были в сборе.
— Ты поговорила с ней? — спросил Охотник, едва заметив Киру.
— Поговорила, — кивнула она. — У меня хорошие новости.
В этот момент в комнату влетел посыльный и сообщил, что в гостиной появились молодые люди, назвавшие себя Кастином и Вашеком.
Кира завизжала и бросилась бежать, Кот, Барс и Охотник рванули за ней следом.
Проводив приемную дочь, Софья вновь подошла к окну. Гроза не собиралась заканчиваться. Косые струи лупили по земле изо всех сил. Рука Софьи легла на живот, и по комнате, под стук дождя полилась колыбельная. Мать пела песню еще не рожденному ребенку. Слова сами складывались в строчки, где-то не совсем ровно, но это была песня, сочиненная Софьей, идущая из сердца матери.
Тише, тише, малышка, не бойся.
Это только лишь дождь за окном.
Не толкай маму и успокойся,
Скоро радость придет в этот дом.
Тебя ждут твои старшие братья,
И сестренка тебя очень ждет.
Папа светится просто от счастья,
Он подарки тебе принесет.
Баю-бай, баю-бай, моя крошка.
Засыпай и скорее расти.
Нам до встречи осталось немножко.
Баю-бай, баю-бай, не грусти.
Чуть слышно скрипнула дверь.
— А я и не знал, что в нашем доме живет поэт. — Могучие руки Заххара легли на плечи Софьи.
— Да какой из меня поэт? — женщина повернулась лицом к мужу. — Так, пою, о чем думаю.
— Ты хорошо думаешь и хорошо поешь.
Заххар покрыл лицо Софьи поцелуями. Этот медведеподобный мужчина источал столько нежности и любви, что ее хватило бы на весь огромный мир, но все его чувства предназначались одной-единственной женщине и ребенку, находящемуся в ее утробе.
— Тебе удалось поговорить с Кирой?
— Да. Она сама завела разговор.
— Ты сказала ей, что мы любим их и не хотим, чтобы они покинули наш дом?
— Конечно, дорогой. А как иначе? Кстати, передай домовому мою искреннюю благодарность за то, что предупредил. Бедные дети, понапридумывали себе не пойми что.
— Если хочешь, то можешь сделать это сама, — улыбнулся премьер-министр.
— А он здесь?
— Ну что ты. Грэм без приглашения не приходит. Но, если хочешь, я позову его.
Софья, которая до этого на дух не переносила языкастого дварха, неожиданно для Заххара согласилась.
— К услугам вашим, — раздался голос Грэма, после того как премьер-министр дважды позвал его.
Чуть вздрогнув, Софья огляделась по сторонам. Она так и не привыкла, что голос раздается неизвестно откуда. Заххар рассмеялся и прижал к себе супругу.
— Говори, он тут, — прошептал он на ухо жене.
— Я хочу сказать тебе большое спасибо. Ты вовремя предупредил насчет переживаний наших детей. Мне бы самой и в голову не пришло, что у них возникли такие мысли. Как же они мучились… Спасибо, — Софья замолчала на секунду, а затем добавила: — Грэм.
— Значит, мир? — голос дварха источал радость.
— Мир. Только прошу, не пугай меня неожиданным появлением и не предлагай лекарства, основанные на помете летучих мышей.
— Софья, дорогая, столько лет прошло, а ты все еще обижаешься на ту безобидную шутку? — ехидные нотки вновь запрыгали в интонациях дварха.
— Грэ-эм, дам по шее, — Заххар слегка потряс мощным кулаком.
— Все, все… Тебя я понял, умолкаю, а то по шее получу и подвиг свой не совершу, — хохотнул Грэм.
В ответ премьер-министр только головой покачал, Софья звонко рассмеялась.
— Это о каких подвигах ты сейчас разглагольствуешь? — насторожился Заххар.
— Есть разговор, — уже серьезно сказал дварх. — Софья, с твоего позволения мы отправимся в рабочий кабинет твоего мужа. Ты не против?
— Идите уж, заговорщики, — вздохнула жена премьер-министра.
— Мы ненадолго, — целуя ее, пообещал Заххар. — Я скоро вернусь. Идем, герой. Только отдам распоряжение, чтобы в кабинет пригласили отца Лазурия, Мать Драконов, императора и Валдека.
— Император уже в кабинете, — уточнил Грэм, — мы с ним проболтали более трех часов.
* * *
Перемещение отняло у Рифальда почти все силы. Бессонные ночи в подземной лаборатории дали о себе знать. Теперь на полное восстановление уйдет как минимум день или два. Рифальд огляделся — конечный пункт перемещения все-таки выбран неудачно, но времени на обдумывание и моральных сил, чтобы подобрать более приемлемый вариант, у него не было. Но Квертонайская гряда тоже неплохое место. По крайней мере, тут нет людей, и можно все спокойно обдумать. А поразмыслить есть над чем.
Старец опустился на мшистый камень и устало закрыл глаза. Обхватив голову руками, он стал раскачиваться из стороны в сторону, тихонечко подвывая. С приходом на Арлил ненавистной Коричневой Леди вся его жизнь пошла наперекос, все изменилось и полетело в тартарары. Даже ее неожиданное исчезновение, после недолгого пребывания, уже не смогло вернуть привычный уклад. Спрашивается — зачем приходила? Поиграла в могущественную волшебницу, наделала дел и испарилась. А ее кто-нибудь звал? Ждал? Временщики — они все одним миром мазаны! Взбаламутят народ, разломают построенное за столетия и сбегут. А расхлебывать навороченное кому? Лучше бы сидела в своей норе и не вылезала!
