– А из карсаматов тоже можно высоких откармливать?
– Наверное, можно, но карсамат при хорошей жизни в торговлю идет. Сытыми они воевать не станут. Тураны же – прирожденные воины.
– А зачем туранам цифирь, неужто без цифири они воевать не смогут?
Корнелий улыбнулся:
– С цифирью, чистописанием и знанием древних языков человек даже меч держит иначе. И сила у него другая – умная. Императоры манукаров не одну сотню лет выводят, у них уже все просчитано – чему и сколько учить, чтобы для войны полезно было. Тот, кто сталкивался с манукарами, понимает разницу.
В этот день отряд императорских войск никаких активных действий не предпринимал, только разведчики крутились вокруг стен до самой темноты, собирая сведения о самых слабых местах. Впрочем, Корнелий не сомневался, что атаковать будут с западной стороны, поскольку земля там была посуше, а на подступах с других сторон стояли лужи, и в размокшей глине вязли лошади и люди.
Ночевал Питер в своей комнатке и даже без амуниции – Корнелий разрешил ее снять, сказав, что ночью ничего не случится. Поначалу не спалось, донимали мысли о том, что будет завтра, но потом Питер все же уснул, и поутру, когда пришел будить конюх, вставать совсем не хотелось. Однако война есть война. Питер поднялся с топчана, встряхнулся и пошел умываться во двор, чтобы посмотреть, что там происходит.
Но во дворе было так же пустынно, как и накануне. Все молоканы оставались на стенах или рядом с ними, под кожаными пологами от дождя. Небо под утро прояснилось, вместо туч пришли облака. Подсвеченные первыми солнечными лучами, они имели нежно-розовый цвет.
Через несколько минут Питер был собран. Он хорошо запомнил последовательность действий и сумел надеть доспехи без посторонней помощи.
– Сегодня будет сухо, Корнелий! – бодро отрапортовал он, торопливо дожевывая свой завтрак – лепешку с ветчиной.
– Да, сегодня будет суше, чем вчера, но за пару часов стена не просохнет, если ты это имел в виду, – осадил его учитель, и Питер вздохнул. Он так надеялся узнать с утра какую-нибудь хорошую новость: что стена за ночь вся просохла и теперь ее не сломать или что противник отступил и отправился воевать более важные крепости. Такое с ним уже было перед битвой у Арума, когда все происходящее казалось чем-то нереальным, впрочем, не ему одному.
– Настраивайся на битву и не ищи убежища в малодушных выдумках, – строго произнес Корнелий, поправляя свою амуницию. В отличие от Питера, он спал не раздеваясь, ведь на нем лежала совсем другая ответственность. Единственное, что он мог позволить себе в такой ситуации, – чуть-чуть ослабить ремни.
Из погреба появился Бриан и словно тень приблизился к Питеру. По нему было видно, что от страха он не сомкнул ночью глаз. Лук и колчан со стрелами смотрелись в его руках нелепо.
– Доброго вам утра, господин Питер.
– Здравствуй, Бриан. Ты, я вижу, готов к обороне?
Питеру хотелось подбодрить бывшего товарища по неволе, но тот подошел не за этим.
– Мне кажется, я сегодня умру, господин Питер, – сообщил он и пошел к воротам, где его уже ждали двое рабов-строителей, также вооруженных луками.
– Пойдем и мы, – сказал Корнелий. – Скоро станет светло, и манукары начнут делать брешь.
– И ты вот так просто об этом говоришь? – поразился Питер, забегая перед Корнелием.
– А что же тут удивительного? Они для того и пришли. Небось не первый город берут, знают, что к чему.
Некоторое время они шли по улице молча. Было непривычно тихо, прежде в этот ранний час невольники со всех поместий отправлялись за город – в свинарники, а теперь никто никуда не спешил, и улица была завалена оброненными с возов камнями, втоптанными в грязь тряпками и раздавленными корзинами.
– Как все будет на самом деле? – решился спросить Питер. Прежде он боялся задать этот вопрос, но дальше откладывать было невозможно.
– Сначала сделают брешь под одного человека и пойдут в атаку, станут прорываться внутрь и одновременно делать брешь шире. Мы пару раз отобьемся, потом они прорвутся в город частью пешими, а частью верхом.
– И всех нас убьют?
– Мы с тобой должны уцелеть. Я рвану через ворота на зубане и отвлеку внимание, а ты спустишься со стены у юго-западной башни и поспешишь в лагерь противника. Там будут только обозные, и ты сможешь захватить хорошую лошадь. У них имеются запасные строевые лошади для манукаров.
– А что будет со всеми остальными?
– Я должен отвечать и на этот вопрос?
– Нет, – сказал Питер.
На стене их уже ждали. Молоканы провели ночь в охранении и выглядели встревоженными.
– Корнелий, они стучали всю ночь – сколачивали что-то! Может, стенобитное орудие? – беспокоился Даувпирт.
– Не думаю. Скорее всего – арпаши. Когда совсем рассветет, мы их увидим.
Как всегда, он оказался прав. Вместе с солнечными лучами к осажденным пришло понимание, что враг за ночь сумел хорошо подготовиться. Всего в сорока ярдах от западной стены стоял ряд из пятидесяти арпашей, сколоченных из отсыревших досок и жердей, привезенных с окрестных свинарников. О том, чтобы поджечь сырое дерево стрелами с просмоленными тряпками, не приходилось даже мечтать, пробить арпаши стрелой можно было только из барийского лука, но скольким было под силу сделать такой выстрел?
– Корнелий, – Питер вынырнул у правого плеча защитника и встал так, чтобы от арпашей его видно не было, – Корнелий, а ты можешь пустить стрелу, чтобы она пробила этот, как его…
– Арпаш…
– Да, арпаш. Ты же тогда, под навесом, шесть досок насквозь бил!
– Мы стреляли с четырех ярдов по сухим дюймовым доскам, отставленным друг от друга на пару дюймов. А здесь, посмотри, сырые доски, сбитые вместе, да на расстоянии вдесятеро большем. Ну, я могу постараться, подсмотреть пару арпашей послабее и продырявить их, но что за толк будет с этого? Разве манукару повредит ослабевшая стрела, ведь на нем доспехи из отличной стали?
– Что теперь делать, Корнелий? – спросил Даувпирт.
– Заводите лучников, пусть разберутся напротив каждого арпаша и стреляют в тех, кто будет подносить припасы.
– Понял! – обрадовался Даувпирт и стал передавать приказ защитника дальше, однако Питер заметил безразличие во взгляде Корнелия. Что могут четыре или пять сотен лучников, учившихся стрелять лишь последние несколько дней?
– Если бы у нас была сотня хороших стрелков, – заговорил Корнелий, адресуя сказанное Питеру, – все могло бы повернуться иначе. А так – они станут беспрепятственно разрушать стену.
– Но чем?
– Тяжелыми стрелами из знакомого тебе барийского лука. За каждым арпашем по два стрелка-манукара, при них запас стрел и еще пара помощников пехотинцев. Возможно, и арбалетчики, чтобы защитника выслеживать, сорок ярдов для хорошего арбалета – пустяк. Яблоко прострелят.
