— Это будет очень кстати! Но поторапливайся, мне тут не очень-то приятно одному. Здесь ничего не видно.
Трясущимися от волнения руками Петер набрал немного сухой листвы и нашел подходящую щепку. Сначала он поджег листья, потом щепку.
— Готово, — сказал он.
Потом бесстрашно спустился вниз, полностью полагаясь на Хейке.
И когда этот примитивный факел осветил склеп Ансиолы, оба застыли на месте, как парализованные. Потолок был низким, но помещение довольно просторным. Здесь не было ничего, кроме одной-единственной вещи. Но этого было достаточно!
На скользком каменном полу стояло нечто, бывшее когда-то гробом или саркофагом из дерева. Этот гроб, в свою очередь, находился в другом гробу из железа или свинца, они не могли определить точно. Когда-то крышка этого гроба была прочно привинчена — винты были на ней и теперь. Однако крышка была сорвана — изнутри! И теперь она валялась рядом с гробом, на полу.
Прямо из деревянных стенок внутреннего гроба росли длинные щупальца, непрерывно шевелящиеся и производящие при этом шуршащий треск. Исходная точка леса! Здесь находились главные корни, пускающие отростки повсюду. Они давно уже пробились через потолок и каменные стены, продолжая распространяться дальше. Корни огромного растения, питающегося содержимым гроба и…
В горле у Петера что-то забулькало. Вокруг гроба лежали вповалку человеческие трупы. От одних остались только скелеты, на других были видны остатки мяса и кожи. И прямо из-под них вылезали на поверхность эти жуткие корни.
— Этот лес питается… — начал Петер с гримасой отвращения на лице.
— Да, — перебил его Хейке. — Но эти двое французов еще достаточно свежие, чтобы их можно было… использовать. Пошли, Петер, пора приниматься за дело!
Хейке подошел к гробу, и Петеру пришлось напрячь всю свою волю, чтобы последовать за ним.
Протиснувшись через заросли ветвей и корней, он поднес факел, и тут же отпрянул назад.
Там лежала она с закрытыми глазами — его несравненная Никола. С одной лишь примечательной разницей…
Он услышал рядом с собой издевательский смех и понял, что это спутница Хейке, которую звали Суль. Это был заразительный смех, беспечный и переливчатый. Он заметил, что Хейке тоже улыбается, и у него самого дрогнули уголки рта.
Никола или Ансиола, как ее, собственно, звали, лежала в своем гробу совершенно голая. Она была столь же привлекательной, что и раньше, но волос — ее главного украшения — у нее больше не было!
Суль смеялась от всей души:
— Никогда не видела ничего более забавного! Роковая соблазнительница — и лысая!
И тут глаза Ансиолы открылись. Она не могла пошевелиться, не могла ничего предпринять. Но взгляд ее был устремлен прямо к Суль, стоящей рядом с Хейке вместе с двумя фантастического вида мужчинами. Петер не отрывал глаз от Суль.
— До-до-добрый день, — заикаясь произнес он. — Суль… Никогда не видел более красивой женщины! Какие роскошные волосы!
Его слова еще больше развеселили Суль.
— Слышишь, старая мерзавка? Да, да, я вижу, что если бы твой взгляд мог убивать, мне бы не поздоровилось. Но к твоему сведению, я уже умерла, так что мне ты ничем уже не навредишь! Но ты… Ты-то еще не умерла, подружка!
Петер совершенно забыл о той, что лежала в гробу. Он не мог оторвать глаз от одного из предков Хейке. И Хейке сам не мог оторвать от него глаз. Они стояли оба и смотрели на абсолютного двойника Хейке, только более старого.
— Ты Тенгель Добрый? — прошептал Хейке.
— Да, это я. Как видишь, ты не одинок по части страданий из-за своей внешности. Мое детство и юность тоже были очень трудными. Но мы с тобой выдержали это. Добиваясь уважения людей, мы забываем о своих бедах.
Хейке кивнул. Взгляды юношей устремились к другому мужчине.
— Это демон? — прошептал Петер, невольно отступая назад.
— Это Mар, — ответил Тенгель Добрый, — опора Ширы в жизни. Ему нет равных по части заклинаний духов. Вы сами убедились в этом!
— Да, — ответил Хейке, совершенно сбитый с толку.
Вокруг них все булькало, шуршало, скрипело и шелестело, росло и извивалось.
— Как только сделаете это, мальчики, сразу бегите прочь! Бегите, как можно быстрее, — предупредил их Тенгель. — Иначе вы окажетесь похороненными здесь или заваленными навсегда.
— Мы так и сделаем, — ответил Хейке. — Но скажи, кто тот, что показал нам путь сюда? Это ведь был кучер, не так ли? Но кто он такой?
— А вы разве не поняли? Он как раз и был тем человеком, за которого она собиралась выйти замуж и который изменил ей.
— Но он такой старый и худой!
— Она дала ему прожить жизнь, а потом подчинила его себе, навеки сделав его своим слугой. Но теперь за дело, Хейке!
Немного помедлив, он достал стальной стержень и молоток. Он старался не смотреть на Ансиолу, зная, что взгляд ее ищет теперь его взгляда.
— Не смотри на нее, Петер, — пробормотал он.
— Я и так не осмеливаюсь это делать, — ответил его товарищ. — Что ты намереваешься теперь предпринять? Надеюсь, ты не думаешь…
Суль помогла Хейке точно определить место удара.
— Вот сюда, Хейке, здесь у этой старухи должно быть сердце. Если оно вообще у нее есть, конечно!
Он приставил к этому месту стальной стержень. Mар, стоявший у изголовья гроба, принялся петь свои странные заклинания.
— Это необходимо, — пояснил Тенгель. — Потому что весь лес пропитан злом. Единственное, что поддерживало жизнь в этой женщине, так это жажда мести. А это ужасающе разрушительная сила. Mар пытается разрушить эту атмосферу. А теперь займись ею.
Суль продолжала дразнить призрака:
— Ну, что, подружка, сейчас ты станешь такой красивой! Сейчас к тебе вернется твой возраст. А это солидный возраст. Две сотни лет? Или три сотни? Может быть, еще больше? Представь, какие красивые морщины появятся сейчас у тебя! Подумай об этих молодых парнях, которые стоят и смотрят на твое превращение! Что останется от твоей знаменитой эротической привлекательности? Ведь ты и при жизни готова была ежеминутно отдаваться мужчинам средь бела дня, не так ли? И с этим ты не могла покончить даже после смерти. Да, да! Это вовсе не так забавно!
Ансиола отчаянно пыталась поймать взгляд Хейке, чтобы подчинить его себе, но никто из юношей не смотрел на нее. То, что она ненавидела Мара за его колдовские песни, было совершенно ясно. Она пыталась пошевелиться, увернуться, но у нее ничего не получалось. Она была беспомощной пленницей в своем гробу, как это бывает в дневное время с призраками. Она не могла принять здесь обличие Николы, не могла придать развалинам вид величественной крепости, мираж рассеялся, истина обнажилась. И самый слабый из присутствующих, Петер, находился под защитой Людей Льда.
