Реф, наверное, думал примерно о том же, потому что, когда пауза затянулась, он спросил:
— Ты нашла кинжал?
— Кинжал?
— Ну да, твой кинжал. Портал, с которого всё началось.
— Всё началось вовсе не с него, — не удержалась я.
— Неважно, — отмахнулся Реф. — Ты нашла его?
— А ты сам не видишь?
Реф отстранил меня и внимательно оглядел.
— Нет, не вижу, а что?
Я вздохнула.
— Извини, я забыла, что люди этого не видят. Женро вернул мне кинжал, когда увозил.
— Вернул?!
— Ну да. Он сказал, что целая я им больше пригожусь.
— Целая?
— Ну да. Кинжал — часть меня, без него я — не я. Теперь он растворился во мне и я стала другой. Целой и цельной. Настоящей.
В глазах Рефа мелькнула тревога.
— А раньше какой была?
— А раньше я была неполной. Это из-за того, что сильфы прибывают в ваш мир как люди. Мы из-за этого становимся… неправильными. Мы не понимаем сами себя и какую-то часть — свои способности работать с Барьером — воспринимаем как чужую. К тому же много сил тратится на то, чтобы быть людьми, когда мы сильфы. Поэтому кинжал надо ещё создать и он кажется чужим. А теперь я снова сильф и кинжал вернулся ко мне как часть меня. И я теперь прежняя.
— Прежняя?
— Да, такая, какая должна быть.
— И какая ты должна быть? — полюбопытствовал колдун. Он говорил небрежно, но что-то в его голосе мне не понравилось.
— Этого не объяснить.
— Не объяснить!
— Просто другая. Целая. Уравновешенная.
— Это заметно, — саркастически отозвался колдун. Он взял меня за руки и с отстранённым видом посмотрел на набитые за день синяки. Я вырвала руки и спрятала за спину.
— Я волновалась за тебя.
— Зря, — холодно заметил Реф.
— Но…
— Я могу о себе позаботиться, — тем же тоном продолжил колдун. — Совершенно незачем обо мне беспокоиться.
Его тон встревожил меня ещё больше. С того самого момента, как прошла первая радость встречи, я думала об одном. Сказал ли ему кто-нибудь о том, что такое сильфы и, если нет, должна ли я сказать? Наверное, всё-таки должна. Не могу же я вечно это скрывать!
— Реф… — потянула я.
— Что? — Колдун был явно погружён в какие-то свои мысли, неохотно отрываясь от них, чтобы отвечать на мои слова.
— Реф, а тебе никто не говорил…
— О чём?
— Обо мне… о нас…
— Что именно?
— Ну, кто такие мы, сильфы?
— Кто такие? Ах, кто такие! Да, конечно, говорили. Это может быть интересным.
Кажется, он мало представлял, о чём я говорю.
— Реф! Ты знаешь — ты уже понял, зачем я нужна была этому волшебнику?
— Конечно, понял, — отмахнулся ученик чародея. — Он хотел превратить тебя в инструмент для преодоления Барьера.
— И ты так спокойно об этом говоришь?!
— А что такого? Мысль неплохая, если вдуматься. В ней столько возможностей… конечно, надо учитывать и слабые стороны…
Реф опять умолк.
— И что ты собираешься делать? — не удержалась я.
— О чём ты?
Он действительно не понимает?
— Обо мне! — закричала я. — О нас с тобой! О том, что ты узнал о сильфах! Что ты собираешься со всем этим делать?!
— Делать? Я? — Реф уставился на меня так, словно впервые видел. — А почему я должен… должен что-то делать… Нет, погоди, значит, ты считаешь…
Реф в который раз замолчал, а когда заговорил, в его голосе слышался плохо сдерживаемый гнев.
— Ты думаешь, что я буду относиться к тебе, как к инструменту только потому, что какой-то негодяй демон договорился с другим негодяем магом и они вместе решили тебя использовать?
— Но ты же сам сказал, что это неплохая мысль… — оторопела я. Кажется, я сморозила глупость. Кажется, Реф разозлился. Кажется, я ещё никогда не видела, чтобы он злился. Нет, было однажды, когда он спас меня от казни белых. Но тогда я заплакала, а он…
— Неплохая, — прошипел сын лорда. — Совсем неплохая. И я хотел бы, чтобы ты перенесла нас — обоих! — в замок моего учителя в мире людей.
— Что?
— Что-то не понятно? — пугающе ласково уточнил Реф. — Я попросил — приказал, любовь моя, — чтобы ты немедленно перенесла нас обоих сквозь Барьер в замок моего учителя. В мои покои, будь любезна.
— Но, Реф…
— Без «но»! — рявкнул колдун. Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Я приказываю.
Больше я не могла спорить. Усилие — и Барьер раздвинулся так быстро, как будто только и ждал этого приказа. Я мысленно сделала шаг — и вот мы стоим в комнате Рефа в замке его учителя. Колдун отпустил меня и бросился открывать дверь. За ней стоял чародей — в чёрной мантии и маске, закрывающей лицо. Реф почтительно поклонился.
— Я уже перестал надеяться, — сухо отметил чародей. — Почему так долго?
Реф пожал плечами.
— Так получилось.
— Ты настроил её?
— Да, учитель, всё сделано.
— Прекрасно, — зловеще прошептал волшебник. — Прекрасно. Ты отлично справился.
— А что насчёт?…
— Все уже собрались и ждут тебя. Переоденься. — Учитель окинул пёстрый и мятый наряд ученика выразительным взглядом. — Её возьмёшь с собой.
Чародей шагнул к двери, но возглас Рефа остановил его.
— Учитель! Лика устала и поранилась. И проголодалась. С этим можно что-нибудь сделать?
— Я похож на белого мага? — осведомился чародей. Реф понурил голову. — Держи. — Чародей бросил ученику какой-то флакончик. — Это предаст ей сил. Всё остальное — после собрания.
Как только учитель вышел за дверь, Реф откупорил флакончик, принюхался к его содержимому и впихнул мне в руки.
— Пей.
— Я не…
— Не спорь, — раздражённо бросил колдун. — Пей, я приказываю.
Сильф не может спорить со своим хозяином-магом. Проклиная всё на свете, я поднесла флакончик ко рту и выпила плескавшуюся в нём жидкость. Совершенно никакого вкуса, обычная вода. Но мне действительно стало легче. Только сейчас я осознала, как плохо мне было до того. Если бы это средство ещё и помогало от душевных ран…
Реф только успел переодеться в свою обычную одежду, как в комнате появился его учитель.
— И причёску смени, — приказал он, придирчиво оглядев колдуна.
— Но мне так больше нравится! — заикнулся было Реф, но под взором учителя увял. Щелчок — и вместо коротких белых волос у Рефа снова длинные чёрные локоны.
— Бери её и отправляемся.
Учитель Рефа перенёс нас в учебный зал. Нас действительно уже ждали — несколько десятков чёрных магов, все, как один, одетых в чёрные мантии и маски, закрывающие лица, нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Учебный зал предусматривал только одно кресло — для учителя — и никаких стульев или скамеек. Почему они не наколдовали их для себя, я не знаю. Может быть, это считалось невежливым или ещё что-нибудь в этом роде. Мне было не до того.
