Теперь Рамиро Илен, наряженный в смокинг и затянутый алой фахой, с рукой на полотняной косынке, боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не разошлись вручную сметанные швы.
Денечка был шикарен в костюме тяжелого матового шелка цвета ракушечного песка, с белой орхидеей, приколотой к лацкану. И мрачен, как туча. На лице у него застыло выражение бесконечного терпения. Он даже не донимал Рамиро, выискивая в приемнике лестанскую музыку. Приемник молчал.
Обращение короля, вспомнил Рамиро. Каждый час передают.
Левой рукой он нажал кнопку, покрутил колесико, ловя столичную волну. Приемник покудахтал, пошипел, пропел волнующим контральто «без тебя-а-аа!» и, наконец, заговорил суровым голосом:
... чрезвычайного положения в Катандеране. В связи с появлением в городе опасного существа, которое напрямую угрожает вашим детям, в особенности тем, кто принадлежит к молодежному движению "Химеры", я прошу и требую оказывать всяческое содействие муниципальной службе охраны порядка, и приданным им специалистам. Я прошу и требую сохранять бдительность и спокойствие до тех пор, пока опасность не будет ликвидирована. Во имя безопасности ваших детей, я призываю вас не отпускать их никуда в одиночестве, при любых подозрительных признаках немедленно обращаться в службу охраны порядка. Подписано – его величество король Дара Герейн Лавенг, двадцать первое июня, тысяча девятьсот пятьдесят второго года. – И совсем другим, приветливым женским голосом: – Любезные господа, продолжаем наш концерт. Итак, сегодня для вас поет...
Рамиро отключил приемник.
В воздухе вдруг повис нежнейший хрустальный перебор, День свернул к тротуару и затормозил. На торце обтянутого кожей планшета-поплавка мерцал золотистый огонек.
День откинул крышку, поднял стеклянную пластину – голубой водный отсвет загулял по его озабоченному лицу. Он стянул перчатки и защелкал по клавишам.
Рамиро опустил стекло, выудил из кармана пачку, выковырял папиросу, добыл огонек с третьей попытки.
Прогрессирую. Надо попробовать рисовать левой рукой. А что, герой войны и кавалер ордена «Серебряное сердце», господин Кунрад Илен равно владел обеими. А малыш Раро, если верить Кресте, был когда-то левшой.
– Пропасть, только что передали, что с эскадрильей его высочества связь прервалась. Надеюсь, проблемы технические, а не... другие, -День с пулеметной скоростью стучал по клавишам.
Над головой шелестела листва, в окошко плыл горячий воздух, пахнущий разогретым асфальтом и медом – расцветали липы. Впереди, у перекрестка, перекликались клаксоны.
– Ааа! Пустите! Пустите! Гады, сволочи, пустите меня-аа!
Кричала девушка.
Рамиро высунул голову в окно, оглядываясь. Крики неслись из арки, ведущей во дворы. Редкие прохожие останавливались, из дверей ближайшей кондитерской выглянул плечистый парень в белом переднике. Остановилась мамаша с коляской. Остановился усатый работяга в кепке, с деревянным сундучком в руках.
– Куда вы меня тащите, я ничего не сделала! Отпустите! Мамааа!!!
Рамиро открыл дверь и вылез.
Из арки вышли двое муниципалов в голубой форме, между ними билась, брыкалась и ехала ногами по асфальту девчонка в расхристанной многослойной одежке. Она вопила так отчаянно, будто ее на казнь волокли.
– Мамочка! Мама! Не надо! Отпустите! За что!!!
Сзади дролери в черном комбинезоне с алым значком «Плазмы» на плече вел за руку взлохмаченного подростка. Парень молчал, но перекошенное от боли лицо говорило само за себя.
Следом из арки выбежал дедок в соломенном канотье и с клюкой, а с ним пара мелких пацанов с черными от йода и старых ссадин коленками.
– Ведут химерку, посадят в клетку! Ведут химерку, посадят в клетку!
– Я ничего не сделала-аа! – выла девочка.
– Вы тогось! Тогось! – кричал дед, потрясая клюкой. – Куда деток волокете! Дроли, идолы проклятущие! Своих деток нет, наших забираете!
Заревел младенец в коляске. Залаяла невесть откуда взявшаяся собачонка.
– Уважаемые граждане! – гаркнул один из муниципалов. – Мы выполняем приказ его величества короля Герейна. Просьба содействовать, а не препятствовать!
– Дети – не преступники, чтобы по крышам их отлавливать! – сказал работяга и поставил сундучок с инструментами у ноги. – И руки им выворачивать!
– Дроли распоясались, все под себя подгребают, полстолицы купили, творят, что хотят! – заорали в толпе. – Люди добрые, неужто позволим? Они в дома вламываются, детей из рук материнских вырывают!
– Наших детей хватают и тащат!
– Мамааа!
– Это произвол! Заговор! Пустили козлов в огород!
– Скоро самим жить негде станет! Все сумеречные скупят!
Врановский дролери гневно сверкнул глазами, и Рамиро узнал его – Сель, тот самый, который силой увез младшего Агилара.
– Нам больше делать нечего, как ваши отродья от Полночи спасать! – выплюнул он, раздувая ноздри. Красивое лицо сделалось хищным и яростным. – Вы сами за ними не следите, они передохнут все! Если б мой лорд не приказал – я бы пальцем не пошевелил, пусть бы вас всех Полночь сожрала. А ну, пшел! – это пареньку, которого он держал за руку. – Шевелись давай.
Тот зыркнул ненавидяще, но повиновался. Рыдающую девицу уже заталкивали в служебный фургон охраны порядка.
– Ать, дрянь, кусается! – взвыл муниципал, девица рванулась и вырвалась бы, не поставь ей Сель подножку. Она грянулась коленями и ладонями об асфальт, тут же была вздернута подмышки и забила в воздухе ногами. По лопнувшим полосатым чулкам, по разбитым коленям растекались кровавые пятна.
– Ненавижу! Уберите свои лапы поганые! Не смейте меня трогать! Он вам головы поотрывает, он отомстит за меня! Он будет меня искать! И найдет! И разорвет вас в куски, слышите!
Вопли доносились глухо – девица бесновалась в запертом фургоне, колотила изнутри по стенкам.
– Двоих отловили, пятеро смылись, – мрачно доложил Селю второй муниципал.
– По другим крышам проверьте.
Сель отошел, так и не взглянув на Рамиро, дергая плечами под черным комбинезоном. Залез в кабину, хлопнул дверью. Фургон зарычал мотором, толпа угрожающе качнулась вперед.
– Рамиро, иди в машину, – сказали за плечом.
День стоял рядом, мрачный и недовольный, всем своим видом показывая, что Рамиро опять что-то напортачил.
– Мы опаздываем. Хватит встревать в уличные свары, тебе не пять лет. Едем, у меня еще дела во дворце, если тебе вдруг интересно. Давай, шевелись.
– Слушай, День, – Рамиро все еще водило от лекарств и недосыпа, и точеный дролерийский профиль двоился в глазах. – Я что-то не припомню, как давно мы женаты?
