– Вы там разберитесь между собой, кто меня приглашает, – сказал он с легким раздражением. – Или лучше очередь определите. А я вечером подойду.
Потом взгляд его остановился на человеке, сидящем чуть поодаль на гранитном парапете. Макабринский белый китель, орденские планки, семиконечные полковничьи звезды, фуражка с золотой макаброй, золоченый кортик на рыцарской портупее с бляхами. Нахальным юнцам этот человек годился в отцы.
Он воевал, подумал Рамиро. Против вот этого самого дролери.
И мы все очень хорошо знаем, что вытворяли Макабрины с пленными сумеречными.
Тонкий и угловатый, как подросток, как насекомое, затянутый в черный комбинезон с высоким поясом, с планшетиком под мышкой, дролери подошел к макабринскому офицеру.
Парни моментально напряглись, подобрались, положили руки на оружие.
– Привет, Вен, – сказал дролери. – Как нога?
– Лучше настоящей, – офицер улыбнулся. По-настоящему улыбнулся, и губами, и глазами, у него даже лицо посветлело. И сумеречный улыбнулся, тряхнул белой как снег головой и зашагал себе дальше, к глянцево-черному "барсу"-фургону, стоящему у перекрестка. Стукнул дверцей – и машина тронулась.
– Тю-ю, – протянул мордатый десантник. – Дроля-то, того! Занята дроля. Куда нам с полковником тягаться.
Офицер медленно покачал головой:
– Спокойно, ребята. Я в ваших ночных развлечениях не участвую. – Усмехнулся. – Вы уж сами разбирайтесь... кто лучше танцует. Или кто куда мордой вышел.
– Традиция, сэн, – смутился мордатый. – Освященная годами. – Он помолчал, потом вскинул голову: – Сэн, разрешите обратиться?
– Валяй, обращайся.
– Личный вопрос задать?
– Бог с тобой, задавай.
– Сэн Вендал, а как вы... познакомились-то?
Его смерили насмешливым взглядом, полковник задрал бровь:
– Дролерийский снайпер сбил мой "вайверн". Безлунной ночью на высоте две тысячи четыреста футов. Когда мы рухнули вместе с машиной, убил моего стрелка. А я – вот. – Он небрежным жестом приподнял край наглаженой брючины и показал притихшим парням титановый костыль, на который был насажен ботинок тонкой кожи.
– Сэн Вендал... – мордатый тяжело задышал и набычился. Парни за его спиной переглядывались.
– Но не стоит слепо ненавидеть их, ребята. – Макабринский полковник смотрел внимательно на лица молодых. На каждую загорелую, выбритую до блеска, напряженную физиономию. – Дролери воевали честно и сражались храбро, получше иных рыцарей. Эта вон маргаритка белая меня подстрелила, а потом два дня тащила на себе, пока я костерил ее по-матери и подыхал от лихорадки. И дотащила, надо сказать, правда, малость не на ту сторону фронта... мда. Ну, вот так и познакомились. – Пауза. Полковник перевел взгляд на сверкающие струи, зажмурился, покачал головой. Потом поднялся, поправил фуражку. – Так что, ребята, – он еще раз оглядел всех, – потанцуйте за меня сегодня.
– Есть, сэн! – рявкнул мордатый, выпрямился и отдал честь.
Рамиро проводил бравого полковника взглядом, тот неторопливо направился к входу в Королевский парк. Хромота его была почти не заметна. Рамиро последовал в ту же сторону, погруженный в собственные невеселые мысли.
***
– Рейна, рейна, очнитесь... – громкий шепот звучал, как колокольный набат, часть звуков терялась. Голова словно была наполнена раскаленной лавой. Горло невыносимо драло.
Дышать было трудно. Древесная труха залепила ноздри и губы, пыль слиплась коркой. Амарела раскашлялась, с трудом поднялась на четвереньки, перед глазами все плыло.
Хавьер тянул ее за плечи, продолжая трясти. Лицо его было белым, перекошеным, расплывалось как и все окружающее.
На мгновение Амареле показалось, что она тонет. Гулкие, подводные звуки, что-то сдавливает лоб и переносицу. Она провела рукой и поняла, что носом идет кровь.
– Ахкххкххх...
Она вцепилась мальчишке в воротник, пачкая его кровью и побелкой. Ей казалось, что она кричит, но почти не слышала своего голоса, ничего не слышала, мир выворачивался, как лопнувший шарик.
– К Деречо, доберись до Деречо, давай. Свяжись с ним, как хочешь. Проваливай! Вылезай на крышу, а то на улице тебя подстрелят. О, Господи...
Она повисла на Хавьере, попыталась встать, ноги подкосились, тогда она сильно пихнула оруженосца, направляя к выходу на чердак.
Через некоторое время она поняла, что ее рывками волокут по пыльному полу, в ушах мучительно звенело. В кабак бросили несколько гранат, ее контузило взрывной волной.
– Давай, проваливай, – просипела Амарела. – Я тебе что сказала.
Хавьер всхлипывал, но волок ее наверх, как чертов муравей. Пришлось отбросить идею помереть, и ползти, пытаясь вернуть координацию конечностям.
Наконец они выбрались на крышу со стороны двора – Амарела отстранено подумала, что все еще цветет и ночь звездная, прекрасная и какого черта все это происходит с ней...
В квартале напротив горел дом, полыхал факелом. Урывками слышалась автоматная трескотня, одиночные выстрелы, выкрики.
Амарела привалилась спиной к скату крыши и сглотнула, борясь с головокружением.
Я не гожусь для этого, не гожусь для войны, какого черта, лучше принимать парады или на худой конец, командовать кораблем, но это... оглушающая тишина, потом волнами прорываются звуки, тяжелый звон в ушах, первый этаж завален обломками, полчаса назад он был полон живых веселых людей, потом две противопехотные гранаты сделали свое дело...
Ее начал бить озноб. Хавъер заглядывал в глаза – словно издалека, лицо его расплывалось.
По крыше проползло какое-то темное пятно, Амарела нехотя, с трудом повернула голову: тот самый веселый парень в мятом камуфляже, который потчевал ее рыбой. Лицо его было такой же белесо-кровавой маской, как, наверное и у самой королевы, глаза безумные, с темных волос сорвало берет.
Он что-то сказал ей, но глухота опять накрыла, как каменной крышей.
– Уходите отсюда, – сказала она устало, не слыша собственного голоса. – Хавьер, забирай этого парня и уходите.
Парень снова что-то проговорил, приблизив лицо к ее лицу, смуглый и носатый. Винтовка висела у него за плечом.
– Хавьер, я что сказала. Давай. Двигайте. Я приказываю. Я, все еще рейна Южного берега, мать вашу за ногу перемать, приказываю отвалить отсюда немедленно. Пошли нахер.
Мальчишка потянул носатого за рукав, Амарела снова откинулась назад и закрыла глаза. Полежать, ей надо полежать... Пусть придет Деречо и все починит. А она так устала...
Что-то ухнуло в воздухе, совсем рядом, она не услышала взрыв, но почуяла его всем телом и новой волной дурноты. Рейна безучастно потерла ухо, почувствовала липкое, лизнула – на пальцах была кровь.
