В доказательство старик приподнял свою шапку и показал Огнеяру лысину. И Огнеяр с удовольстви-ем улыбнулся. Он был рад, что встретил этого старика, который притворяется дураком, как Неизмир притворяется умным.
— Тогда я рад, что вы оба мне доверяете! — весело ответил он. — И я хочу повидать твою дочь. Вдруг она все-таки не убежит от меня, хотя я и наполовину волк. Я очень люблю отбивать девушек у Светела!
— Не очень-то почтенное признание! — Скородум испытывающе посмотрел на него, по-птичьи склонив голову, словно предлагал устыдиться и отказаться от этих слов.
— Зато он пытался отбить у меня мой княжий род! — непреклонно ответил Огнеяр, уже не смеясь. — А это поважнее девушек.
Так и получилось, что Огнеяр встретил солнцеворот в земле смолятичей. Городок Велишин, куда его привез красноносый князь Скородум, был самым северным становищем* глиногорского полюдья. К обороне от личивинов смолятинские князья относились серьезно: не только детинец, но и посад Велишина был обнесен надежной стеной из бревенчатых срубов с площадкой заборола наверху. Как и во всех городах на Истире, внутри городища располагалось немало богатых купеческих и ремесленных дворов.
Огнеяр никогда еще не бывал в землях других племен и смотрел вокруг с большим любопытством. Его забавлял и вид безбородых, зато длинноусых смолятичей, и их выговор, полностью понятный, но непривычный для дебрича. Велишинские девушки поначалу насмешили его: они заплетали на голове три косы, одну спускали по спине, а две закручивали баранками на ушах. Огнеяру казалось, что они похожи на овец, но овечек очень милых, и, когда он провожал их глазами, в нем говорили разом и волк, и человек.
Но гораздо больше его поразило то, как к нему здесь относились. Как и всякий торговавший город, Велишин не испытывал недостатка в новостях и рассказах о делах других, кое-кто, наверное, и здесь слышал про чуроборского оборотня, но никто не знал, что это Огнеяр. И в нем не видели ничего страшного, ему улыбались, дружелюбно приветствовали, как всякого гостя князя Скородума. Чуть ли не впервые в жизни Огнеяр чувствовал себя человеком среди людей, не слышал в гуле толпы перешептываний на свой счет, ничьи опасливо-любопытные глаза не сверлили ему спину. И от этого ему было легко, весело, словно он сбросил и оставил где-то в лесу тяжкий груз дурной славы, которой пользовался в родных местах. Он почти что родился заново, стал совсем другим человеком, гораздо лучше прежнего. Еще бы Милаву сюда…
Сам Скородум проводил в Велишине все двенадцать дней новогодних праздников и сразу же пригласил Огнеяра остаться у него на все это время. Он обращался с гостем самым дружеским образом, много расспрашивал о Чуроборе, о князе Неизмире, о княгине Добровзоре. Об отчиме Огнеяр говорил неохотно, и Скородум быстро прекратил эти расспросы. Нежелание отвечать уже было ответом, и глиногорский князь, по заслугам носивший свое имя, понял об отношениях Огнеяра с отчимом гораздо больше, чем тот ему сказал. Почти все. Зато о матери Огнеяр говорил живо, с удовольствием, и они провели немало времени в разговорах о ней.
— Двадцать лет назад Добровзора звалась первой красавицей всех говорлинских земель! — сказал еще в самом начале Скородум, и расположение, которое к нему чувствовал Огнеяр, значительно укрепилось при этих словах.
— Она и сейчас лучше всех женщин на свете! — убежденно ответил он, подумав вдруг, что не видел мать слишком долго. — Она совсем не постарела и такая же красивая.
И Скородум кивал лысой головой, подергивал себя за длинный седой ус, на лице его было задумчивое и немного грустное выражение. Мысли его унеслись в давние годы, когда сам он был немногим старше своего нынешнего гостя.
— Я ничего не слышал о твоей дочери, но, наверное, она тоже красавица? — весело спросил Огнеяр, чтобы не остаться в долгу.
— Я не стану ее хвалить. Она осталась в Глино-горе — приезжай и посмотри на нее сам. Она там присматривает за братьями, пока я собираю дань.
— Так у тебя есть и сыновья?
— Да, двое, от последней жены. Старшему — девять лет, а младшему семь, они еще носят детские имена. И я не знаю, что из них получится. Обидно встречать новый год в разлуке с ними, но брать их с собой еще рано. Побудь со мной на этих праздниках, нам обоим будет веселей.
Огнеяру здесь было так хорошо, что он без раздумий принял приглашение. Но уже на следующий день, в самый солнцеворот, произошло событие, которое отвлекло его мысли от веселья.
С утра Огнеяр собрался на охоту, с разрешения и одобрения хозяина. Рассказывали, что в древние времена в день солнцеворота из леса выходили к Велиши-ну две лосихи — мать и дочь, посланные Макошью и Белесом в благодарность за жертвы. Одну из них люди закалывали и съедали все вместе, вторая возвращалась к своим лесным хозяевам. Но однажды люди пожадничали и убили обеих лосих. С тех пор боги ог-невались и перестали присылать жертвенных животных. Когда эту повесть рассказали Огнеяру, он тут же загорелся охотничьим азартом и вызвался привезти лосиху для общего угощения. Скородум с радостью позволил ему поохотиться в его лесах — своему сыну Велес не откажет в богатой добыче. Но едва Огнеяр собрался выезжать, как на княжий двор прибежал один из дозорных кметей со стены.
— Из лесу личивины лезут! — доложил он князю. — Тьма-тьмущая, целое войско. Сотни две, не меньше.
— А, за вчерашнее мстить! — оживленно воскликнул Скородум, словно ему сообщили о приезде давно ожидаемых гостей. — Ну, сын мой, видно, с охотой малость повременить придется. Пойдем поглядим!
Народ толпился на улицах детинца и посада, тревожно гудел, но большого испуга не было видно. Вели-шинцы доверяли своему князю, и пока он был здесь, они не боялись личивинов. Лесные воинства и прежде не раз являлись под стены, но были опасны только в случае внезапного набега. Кмети из велишинской дружины и из дружины полюдья без суеты готовились сражаться, если князь пошлет их в поле.
С заборола было видно, что на дальней опушке леса, перестрелах в двух от стен города, собралось целое войско — не меньше трех сотен личивинов. Судя по сушеным волчьим мордам на их головах, это были соплеменники вчерашнего отряда, погибшего на замерзшей реке. Непривычного человека их вид напугал бы до жути — казалось, что огромная толпа кровожадных оборотней с волчьими головами и человеческими телами потрясает оружием возле города. Злобный угрожающий вой из сотен глоток был слышен даже в детинце.
— А я что говорил! — не показывая тревоги, воскликнул Скородум и повернулся к Огнеяру: — Вчерашние. Вот и Кархас сам, их вожак.
— Явился! — подтвердил густым басом темнобородый велишинский посадник. — Видно, прошлогоднее позабыли! Ну да ничего, мы напомним.
