– Сочувствую, – сказал Глеб.
– Эй, шалава! – сердито окликнул девку Бровик. – А ну, поди прочь!
Девка неприязненно на него посмотрела и наморщила носик.
– Фу, какой грубый. Небось, и девку еще не щупал, а все туда же.
– Убирайся, сказал! – прорычал Бровик и угрожающе положил руку на рукоять меча.
Девка пожала плечами, забрала свою кружку и отошла. Бровик проводил ее недовольным взглядом и сердито пояснил:
– Ненавижу шалав!
Глеб усмехнулся:
– Ты слишком строг к ним. Девчонки зарабатывают как могут.
– Все равно ненавижу.
К стойке подошел посетитель в гофском камзоле, с черными вьющимися волосами, схваченными сзади яркой лентой. Подозвав целовальника, парень вежливо обратился к нему:
– Любезный, я нашел в кружке серебряную монету. Можете сказать мне, каким образом она туда попала?
Целовальник что-то неуклюже забормотал в ответ, а Бровик наклонился к Глебу и насмешливо спросил:
– Еще один избранник судьбы?
– Похоже, что так, – ответил Глеб.
– Смазливенький, как барышня, и такой же чистенький! – фыркнул Бровик. – Смотреть противно!
Глеб покачал головой.
– Ты не прав. Поверь мне, этот парень умеет за себя постоять.
– Ты что, его знаешь?
– Да.
– Но у него даже меча нет!
– Зато у него есть два отличных кинжала.
Бровик высокомерно поднял голову и презрительно заявил:
– Чего стоят кинжалы против меча? Да я сейчас же выну из ножен меч и отрежу этому хлыщу его чистенькие ушки. Вот, гляди. Эй, чучело!
Смуглолицый иноземец повернул голову к Бровику, затем огляделся по сторонам, словно хотел удостовериться, что паренек с дерзким лицом обращается именно к нему. Удостоверившись, снова взглянул на Бровика и сказал:
– Вы обращаетесь ко мне, сударь?
– К тебе. Кто ты таков?
Иноземец в камзоле нахмурился.
– Не думаю, что это вас касается. И, прежде чем вы скажете что-то еще, сударь, позвольте мне напомнить вам старую истину: кто хочет смерти, тот везде найдет ее.
Глаза Бровика нервно заблестели.
– Ты мне угрожаешь? – задиристо осведомился он.
Незнакомец холодно усмехнулся.
– А на что еще это похоже?
Бровик схватился за рукоять меча. Руки иноземца, в свою очередь, скользнули к кинжалам. Оба молодых человека вперили друг в друга пылающие взгляды.
– Остыньте, ребята! – громко велел Глеб. – Толмач, ты не узнаешь меня?
Парень в камзоле повернулся к Глебу и близоруко прищурился. Затем удивленно вскинул брови и выдохнул:
– Первоход? Вы ли это, сударь?
– Да, это я.
Рамон улыбнулся, блеснув полоской белоснежных крепких зубов.
– Очень рад вас видеть, сударь. А еще больше я рад тому, что вы живы. Позвольте пожать вашу руку, друг мой.
Рамон и Глеб пожали друг другу руки. Затем толмач взглянул на Бровика и снова нахмурился.
– Простите, сударь, я не знал, что этот юноша с вами, – сказал он Глебу. – Вероятно, это – ваш воспитанник или племянник?
– Я сам по себе! – резко выкрикнул Бровик. – И, слава богам, я не нуждаюсь в воспитателях!
– Я бы на вашем месте не был в этом столь уверен, – вежливо заметил Рамон.
Лицо паренька вспыхнуло, и он хотел что-то ответить, но Глеб его опередил.
– Как твои дела, толмач? – спросил он.
По лицу Рамона пробежала тень.
– Плохо, сударь, – грустно ответил он. – Я потерял любимую.
– Вот как? Сочувствую. Что же с ней случилось?
– Один мерзавец убил ее. Я сейчас как раз занят его поисками.
– И что ты намерен сделать, когда найдешь его?
Рамон нахмурился и отчеканил:
– Не стану рассказывать, что я с ним сделаю, сударь, но смерть его будет ужасна.
Еще несколько секунд он хмурился, а затем черты его смягчились. Он вежливо улыбнулся и спросил:
– Ну а вы, сударь? Как дела у вас?
– Неплохо. Я нашел работу, и она хорошо оплачивается.
– Рад за вас, сударь. Про себя ничего подобного сказать не могу. В Хлынь-граде нынче много толмачей из гофов, византийцев и северных свеев. Поэтому работу мне найти нелегко.
– Значит, ты сейчас на мели?
Рамон удрученно вздохнул.
– Да, сударь, совершенно. Последнюю резанку я потратил на то, чтобы напиться в кругу приятелей. Я надеялся, что олус и брага помогут мне притупить сердечную боль.
– И как?
Толмач снова вздохнул.
– Я ошибся. На свете нет лекарства, которое смогло бы избавить меня от этой боли.
– Так-так, – удовлетворенно проговорил Глеб. – Ну а что ты скажешь, если я предложу тебе работу и заплачу за нее золотом?
– Я скажу, что в этом грешном мире еще осталось место чудесам, сударь.
Глеб засмеялся.
– Ну, тогда считай, что чудо произошло. Я нанимаю тебя, Рамон. Плата – десять серебряных дирхемов и два золотых солида.
Смуглое, утонченное лицо Рамона оцепенело от удивления.
– Зачем же вам понадобился толмач? – неуверенно спросил он.
– Я отправляюсь в путешествие.
– Вот как? – Рамон сдвинул брови и проговорил необычайно серьезным голосом: – В наше смутное время трудно обойтись без толмача, когда отправляешься в странствия. Вы, сударь, поступили правильно, остановив свой выбор на мне. Могу я узнать, куда вы собираетесь отправиться?
– Можешь, – кивнул Глеб. – Наш путь лежит в Гиблое место.
– В Гиблое ме… – Рамон осекся и изумленно уставился на Глеба. Затем уголки его темных губ дрогнули. – Не слишком удачная шутка, сударь.
– Это не шутка. Я отправляюсь в Гиблое место, чтобы найти там пропавшего знакомого, и мне понадобится толмач.
– С кем же вы там собираетесь беседовать, сударь?
– Прости, но это уже мое дело. От тебя, приятель, требуются две вещи: сопровождать меня и делать все, что я скажу.
Рамон снова нахмурился.
– Однако, вы, сударь, хотите, чтобы я рисковал собственной шкурой. А я отношусь к своей шкуре весьма щепетильно.
Глеб насмешливо прищурил глаза.
– И сколько, на твой взгляд, стоит твоя шкура?
Толмач вздохнул и удрученно произнес:
– Чего стоит жизнь человека в нашем страшном, безбожном мире?
– А точнее?
– Десять серебряных дирхемов и пять золотых солидов.
– Не многовато ли?
Рамон мягко улыбнулся и ответил:
– Я бы мог запросить и больше, не будь моя шкура подпорчена шрамами.
– Хорошо, – кивнул Глеб. – Ну что, сговорились?
– Чует мое сердце, что я еще об этом пожалею. Хорошо, сударь, я согласен. Когда трогаемся в путь?
– Утром.
– Так скоро?
– Да. Советую тебе выспаться перед дорогой. Есть где спать?
– Я потратил все деньги на обед и совсем забыл, что человеку иногда необходимо отдохнуть.
Глеб достал из кошеля несколько монет и протянул толмачу.
– Это задаток.
К стойке подошел Хлопуша. Физиономия у верзилы была красная, волосы всклокоченные, рубаха на груди расстегнута.
