— Каммабарк?
— Огненный порошок — его используют в ракетах и пушках. Лучше действует в смеси с черным порохом. Обращаться с ним надо осторожно — пересушенный, он может взорваться сам по себе.
— Полагаю, против Белых его не используешь, — замечает Доррин.
— Да, они доки по части магического огня, — холодно произносит Рейса.
Яррл несколько раз кашляет.
— Мое прошлое для Доррина не секрет. Он весьма наблюдателен.
— Хотя и не во всем, — добавляет Петра.
Лидрал, неожиданно поперхнувшись, прикрывает лицо кружкой. Рейса смотрит на Доррина и качает головой.
— С женщинами надо держать ухо востро, — ворчит Яррл с набитым ртом. — Языки у них как бритвы: нам с ними не тягаться.
— Бедный папа, — ухмыляется Петра.
Допив пиво, Яррл резко поднимается из-за стола.
— Пойду, загляну к Гилерту.
— Он сулит тебе работу?
— Он глава совета местных торговцев.
— Ну... может, что и закажет... — Рейса пожимает плечами и обращается к Лидрал: — Как ты думаешь?
— По мне, так надежней было бы обратиться к кому попроще. Хорошая работа за не слишком высокую плату — в этом больше заинтересованы мелкие торговцы.
— Возможно, одно другому не помеха, — размышляет вслух Доррин.
— Что ты имеешь в виду? — с недовольным видом осведомляется кузнец.
— Поблагодари господина Гилерта за честь и спроси, не подскажет ли он, кому из мелких торговцев может понадобиться хорошая кузнечная работа. Таким образом, ему не придется говорить «нет» и он не обидится, подумав, будто ты избегаешь его или пренебрегаешь им.
— Я подумаю об этом, — говорит Яррл и поворачивается к Петре: — Дочка, ты лошадь почистила?
— Да, папа.
— Хорошо.
Тяжело ступая, Яррл выходит из комнаты.
— Не налить ли тебе еще похлебки? — спрашивает Рейса у Лидрал.
— Спасибо, я давно так не наедалась. Вот что значит домашняя еда, — отвечает та, слегка откинувшись на спинку стула.
На крыльце звякает цепочка, и Доррин улыбается.
— Не останется ли каких-нибудь объедков для Зилды?
— Этой маленькой обжоры? Что-нибудь найдем.
Рейса соскребает в щербатое блюдо остатки со своей тарелки, а затем добавляет к ним кусочек хлеба. Доррин выносит блюдо и, погладив козочку, возвращается. Лидрал встречает его возле двери.
— Посиди, побеседуй со своей знакомой, — говорит Рейса, указывая на табуреты под навесом.
— Как поживают твои друзья? — спрашивает у Доррина Лидрал.
— Кадара и Брид? Они поступили на службу в Спидларскую стражу, в здешний гарнизон. Сейчас рыщут где-то в низовьях Элпарты, разбойников ловят.
— А виновник их появления, скорее всего, Фэрхэвен. Нынче воры объявились там, где о них прежде и не слыхивали. Пропадает скот. Фэрхэвен потребовал от префекта принять меры, но префектовы отряды никаких шаек так и не обнаружили. Это стало для Белых одним из предлогов для того, чтобы занять равнины.
— Ты уверена, что Фэрхэвен покорит весь восточный Кандар?
— Думаю, так оно и будет. Но я стараюсь выбросить это из головы — своих забот по горло. Торговля — дело нелегкое.
— Ты, вроде бы, справляешься.
— Сам видишь, как я справляюсь — перебиваюсь с одной повозкой и лошадью, верчусь как белка в колесе, а половину выручки отдаю Фрейдру, чтобы ко мне не слишком внимательно присматривались. Политика, будь она проклята.
Доррин молча смотрит в стену, не зная что и сказать. Ему-то Лидрал всегда казалась уверенной в себе, знающей и удачливой.
— Ты дал Яррлу весьма толковый совет, — говорит наконец Лидрал, повернувшись на крепком табурете. — Как ты до этого додумался?
— Ну, по-моему все просто. Влиятельные люди не любят, когда у них просят денег или работу. И не любят неожиданностей, зато им нравится, когда к ним обращаются за советом.
Доррин мягко отстраняет Зилду от своих штанов, пока козочка не проела в них дырку. Писк москита заставляет его нахмуриться. Доррин пытается отпугнуть насекомое защитными чарами. Жаль, что, увлекаясь машинами, он не слишком внимательно читал те отцовские книги, которые помогли бы ему управиться с алчными летучими любителями крови рыжих кузнецов-целителей.
Цепочка снова бренчит; на сей раз Зилда пробует на вкус сапоги Лидрал.
— Ты добрый. Хотя и упрямый, — Лидрал умолкает, а потом добавляет: — Так как насчет письма родителям?
— Наверное, стоит попробовать, — отзывается юноша. Он сидит неподвижно, и козочка, прыгнув к нему на колени, сворачивается клубочком. Ветерок с Закатных Отрогов, пахнущий овцами и дождем, нежно ласкает его лицо. — Почему ты сюда приехала?
— Сам ведь знаешь.
— Мне еще о многом надо подумать, — говорит Доррин после очередной паузы. — И я действительно очень хочу делать машины.
— Понимаю. Но тебе стоит подумать и о том, как делать деньги.
— Зачем?
— А как иначе ты сможешь приобретать металл и прочие необходимые материалы?
— Да, об этом-то я и не подумал, — смеется Доррин. — И что ты предложишь?
— Я? Я всего лишь бедная торговка.
— А чем ты вообще торгуешь?
— Разными вещами, но по большей части — редкими и высококачественными.
— Как раз такие товары в последние века вывозились с Отшельничьего.
— А что еще стали бы покупать у Черных?
— Я мог бы выращивать пряности, это у меня неплохо получается. И... не сможешь ли ты продать какую-нибудь мою модель как игрушку? Они все неплохо сработаны.
— А тебе не жалко?
— Я же не собиратель. Некоторые из них уже сослужили свою службу. Они не стали или не захотели работать так, как было задумано.
— Надо же!
— Это обычное дело. Сначала я проектирую машину, потом строю модель и испытываю. Проще испытывать на моделях, чем строить большущую машину без всякой уверенности в том, что из этого выйдет толк. Конечно, как правило, модели работают лучше, чем машины в полную величину, но если модель не работает как надо, то машина и тем паче не будет.
— Доррин, тебе безразлично?
— То, что ты приехала? Нет, я рад тебе, хотя и не мог бы сказать почему, — он ухмыляется, зная, что в темноте она этого не УВИДИТ. — Ты ведь малость постарше меня.
— И поопытнее.
— Что есть, то есть.
— Ну, на этом и закончим, — говорит Лидрал, поднимаясь — Я уезжаю завтра спозаранку, а тебе еще нужно написать письмо.
Придя к себе, Доррин зажигает лампу, достает из шкатулки листок пергамента, находит чернила и перо. Потом, подкрутив лампу, разглаживает листок. Не зная, с какого обращения начать, он оставляет сверху свободное место и начинает старательно выводить слово за словом.
У меня все хорошо, я работаю в Дью, подмастерьем у кузнеца. Кузнец — человек грубоватый, но не злой, и я научился у него столькому, что Хегл бы, наверное, не поверил. Во всяком случае хорошее железо больше не порчу. Надеюсь, Хегл будет рад узнать, что его уроки не пропали даром.
