— Кого вы подозреваете? — спросил я.
— Я теряюсь в догадках. Если бы убийство совершила Седа — она бы просто перерубила его пополам… Его брат Анзор… возможно, он сумел научиться разбираться в ядах… Мнимая вдова Глухова, ищущая, чьи бы карманы обчистить — вот она могла бы отравить кого угодно… Все видели, как она строила глазки Зелимхану… Подмешала ему что-то в питьё, так ведь эти воровки промышляют… Кто ещё? Не знаю, вам виднее…
— Возможно, барышня Антипова, — предположил я. — Учитывая бедственное положение их семейства…
Михайлов пожал плечами.
— Возможно, Антипова весьма расчетливая девица, несмотря на страсть к идиотским проказам, — безразлично согласился он, — к тому же, насколько мне известно, она ужинала у семейства Зелимхана накануне. Надеюсь, вы не думаете, что я согласился с вашим предположением лишь потому, что её глупости вечером в ресторации едва не довели меня до безумия? — с хохотом добавил он.
Настало время поинтересоваться у Михайлова о пани Беате. Он говорил, что эта особа стала причиной, по которой он не может убить Зелимхана. Меня очень беспокоила судьба чернокнижницы. Да, её жизнь каким-то мистическим образом оказалась связана с жизнью Зелимхана. Возможно, она пыталась защитить его при помощи магии, но "закон мести" оказался сильнее заклинаний.
Офицер легко угадал мой следующий вопрос.
— Знаю, вас интересует пани Беата, — произнёс он задумчиво, — эта ведьмочка также вызывает и мой интерес… Не могу понять, почему она боится меня… Но куда больше беспокоит другое — как ей помочь? Какая опасность грозит бедняжке?
Любопытно, мне показалось, что Михайлов более осведомлён в судьбе таинственной гостьи.
— Полагаю, вы сами догадались о том, что Беата пыталась защитить Зелимхана мистически, — продолжал он, — увы, я сам не могу верно понять, какая опасность её подстерегает… Только обрывки снов мелькают перед глазами, знаю только — в них разгадка… Во сне я познаю многое, но, проснувшись, забываю…
Он судорожно сжал кулаки, злясь на собственное бессилье.
— Трудно объяснить, чем вызван мой нынешний интерес к этой странной особе… Я не испытываю к ней ни малейшей сердечной склонности наяву. Раньше она даже вызывала у меня неприязнь… но будто бы во сне…
Михайлов, забеспокоившись, что оказался слишком откровенным в личной беседе, прервал свои размышления.
— Желаю вам не найти убийцу, — сказал он мне весело. — Этот человек, кто бы он ни был, сослужил добрую службу всему людскому миру! Не осуждают же палача за его работу!
Но в его взоре я уловил необъяснимое беспокойство за судьбу дамы, к которой он оставался безразличен.
Мне вспомнились мои былые размышления о падших ангелах, вызванные невольной фразой князя Долгорукова. Неужто Михайлов не догадывается? Вернее, гонит прочь подобные мысли…
— Вы хотите спасти пани Беату? — вдруг поинтересовался я.
Офицер с недоумением кивнул.
— Попытайтесь не отбрасывать воспоминания сновидений, — прозвучал мой глупый, но столь очевидный совет.
Собеседник расхохотался.
— Иначе я сойду с ума! Слишком много противоречий.
— Факты, противоречивые на первый взгляд, нередко выстраиваются в одну чёткую картину, — заметил я, — послушайте слова бывалого сыщика…
Михайлов не слушал меня, но принуждённый смех вскоре покинул его суровое лицо, уступив печали размышлений.
— Верно говорят, что во сне душа покидает тело и странствует, — печально произнёс он.
* * *
Княгиня Седа, похоже, разделяла негодование Михайлова.
— Это я должна была покарать злодея! — воскликнула она, сжимая тонкие пальцы.
Её тёмно-зелёные глаза пылали праведным возмущением.
— Кто посмел опередить меня!? — черкесская княгиня задыхалась от гнева.
Признаюсь, я начал опасаться за некоторых болтунов водяного общества, как бы им не попасть под горячую руку мстительницы. Гордая Седа готова перерубить пополам любого, кто вызовет у неё хотя бы малейшее раздражение.
— Ты отомстишь убийце? — спросил я.
Хоть тон был серьёзным и учтивым, но вопрос оказался ироничным.
— Нет, закон мести не позволяет этого! — ответила Седа, к счастью, не сочтя мои слова оскорбительными. — Хотя я готова уничтожить этого наглеца! Когда ты узнаешь его имя, расскажешь мне?
— Зачем тебе знать его имя? — поинтересовался я, склонив голову в знак учтивости. — Как ты думаешь, человек, избавивший мир от такого негодяя, заслужил смерти?
— Он заслужил почести! — ответила Седа, не раздумывая. — Возможно, я буду добра к нему и награжу за труды…
Отчасти я был согласен с княгиней, но меня снова охватили сомнения: имеем ли мы право отнимать жизнь человека — кем бы он ни был — если не мы дали ему эту жизнь? Но, если взглянуть иначе, возможно, именно в наши руки вложен карательный меч. Поэтому мы, подавшись чувствам, покорно принимаем на себя роль палача.
Подобные размышления часто посещают меня. Я люблю делиться этими мыслями с Аликс, поскольку Ольга обычно иронизирует над моими философскими исканиями. Меня это не обижает, отнюдь, шутки супруги всегда остроумны и забавны.
— Зачем он выбрал яд?! — продолжала она удивлённо. — Враг должен пролить свою кровь! Вот истинное наслаждение от мести!
— А если это не месть? — спросил я. — Например, можно убить из-за страха перед врагом…
— Страх? — Седа недоумевала. — Победить врага — победить страх! Какое наслаждение от победы, если не увидеть ужас в глазах умирающего врага?
Я снова задумался. К своему стыду замечу, страх во взоре поверженного противника придает мне странное чувство жестокой гордости от превосходства. Мне с трудом удается побороть это недостойное чувство.
— Я говорю про другой страх. Если в лесу на твоём пути окажется дикий зверь, ты убьёшь его не ради мести, а потому, что боишься его, — прозвучало моё объяснение.
— Ты говоришь, будто кто-то испугался грядущего злодейства Зелимхана и убил его? — глаза княгини загорелись любопытством. — Значит, ты уже кого-то подозреваешь? Слухи от твоей мудрости достигли горных аулов, — Седа в знак почтение склонила голову, — хитрый убийца не ускользнёт от тебя.
Поблагодарив княгиню за лестные слова, я поинтересовался её мнением о подозреваемых. Весьма любопытен был взгляд со стороны на светское общество.
— Мне не нравятся все эти женщины, которых ты назвал, — произнесла княгиня с отвращением, — но самая бесстыжая из них Ан-ти-по-ва, — по слогам произнесла Седа, — кажется, так её имя… Удивительная бесстыдница! Не знаю, почему Анзор так смотрит на неё? — княгиня пожала плечами. — Неужто не понимает, что белая кожа не значит, что девица станет хорошей женой, которая сможет красиво вышить одежду и испечь вкусный хлеб… Она даже петь и плясать не умеет. Наверно, жизнь вдали от дома сделала Анзора глупым.
