А женская?
Иван Ефремов. «Лезвие бритвы»
Одуряюще пахло подвяленной травой и любовью. Этот терпкий аромат заглушал все запахи, долетавшие в старинную хижину.
— Нет! — маленькие твёрдые ладошки упёрлись в грудь Мерка Корнелла Апера. — Сказала, нет!
Молодой человек зашипел от боли.
— Я предупреждала, — покачала головой девушка. — Это получишь только после того, как советник Корнелл даст согласие на наш брак.
Она встала. Нагая и прекрасная в лучах солнца, бивших сквозь развалившийся проём двери. И хотя губы влюблённого юноши кривились от боли, смотрел он на свою возлюбленную с обожанием.
— Он никогда не позволит мне взять тебя в жёны. Отец упрям и жесток.
— Ценные качества в глазах мужчин, — девушка надела голубой хитон. — Только вы зовёте их верностью принципам и твёрдостью характера.
Усмехаясь, она набросила на плечи ярко-оранжевый платок, высвободив из-под него светло-русые волосы.
— Смеёшься, а мне не весело, — обиженно проворчал Мерк. — Отец запретил встречаться с тобой.
— Ещё одна радланская добродетель, — собеседница присела и подала ему тунику. — Послушание старшим.
— Что же в этом плохого, Ирдия? — нахмурился молодой человек, поправляя короткие широкие рукава. — Разве в ольвийских семьях по-другому?
— Не забудь, мой отец на половину халиб, — напомнила девушка. — И он не запрещает мне выбирать с кем видеться.
— Он знает? — встрепенулся Корнелл.
— Я сказала, — подтвердила собеседница. — Он не прочь породниться с вашей семьёй. Даже даст хорошее приданое.
— Мой отец, — потупился молодой человек, не желая встречаться взглядом с весёлыми темно-серыми глазами.
— А ещё он сказал, что прирежет меня, если я опозорю его перед зятем в первую брачную ночь, — девушка провела ладонью по щеке Мерка. — И ты знаешь, что Сакс Густобород сдержит клятву.
Корнелл отвернулся.
— Я тебя люблю, — Ирдия чмокнула его в нос. — Но бросаться со скалы как Перантия я не стану. И вены себе не перережу как Ула Вернская, от которой отказался жених. Я буду жить и помнить тебя, если боги не дадут нам быть вместе. И мой будущий муж получит меня непорочной.
Не удержавшись, молодой человек хмыкнул и усмехнулся.
— Ну, по крайней мере у него не будет основания думать иначе! — шутливо нахмурившись, девушка, обняв возлюбленного, вновь повалила его на траву.
Парень зашипел.
— Ой, прости, — Ирдия испуганно отпрянула. — Я не хотела. Так сильно.
— Да уж! — ворчливо покачал головой молодой человек. — Случайно получилось.
— Извини, перестаралась! — девушка одёрнула хитон. — Ты тоже хорош. Прёшь как квинкверема под парусами. Я тебя предупреждала. Не нравится — иди в публичный дом или воспользуйся благосклонностью Помоны!
— При чём тут Помона! — встрепенулся Корнелл, забыв о боли.
— Это я должна спросить, при чём!? — отворачиваясь, проговорила Ирдия. — Вас всё время видят вместе. Даже ваши ложа на пиру у Мария стояли рядом. Как ты с ней любезничал, уже все знают!
— Клевета и наглая ложь! — горячо возразил Мерк. — Я лишь старался быть вежливым! И разве кто-то может сравниться с тобой, моя златокудрая Менва.
Он встал на колени и, глядя на неё влюблёнными глазами, стал читать:
У многих Помона красавицей слывёт.
По мне — она бела, пряма, большого роста;
Отдельных этих в ней красот
Не отвергаю я; но выразить так просто
Словцом «красавица» ей общий приговор
Я не могу: напрасно ищет взор
Во всём её обширном теле
Хоть капли грации, хоть искры огонька.
Вот Ирдия — та в самом деле
Красавица: из одного куска
Как бы изваян весь сей образ несравненный,
И, вся изящества полна,
Она все прелести красавиц всей вселенной
Себе усвоила одна.
— Ты написал это специально! — Ирдия старалась придать лицу обиженное выражение, но у неё плохо получалось. — Знал, что я буду ревновать, и заранее решил оправдаться!
— Мне не в чем оправдываться, — молодой человек взял её за руку. — Но я предполагал, что сплетни могут тебя огорчить.
Девушка потянулась к нему, но вдруг, замерла, тревожно прислушиваясь. Размеренно шумело море, стрекотали цикады, предчувствуя скорый конец дня. Из-за стены доносилась возня и хихиканье. Там любезничали сопровождавшие господ рабы.
— Что случилось? — насторожился Корнелл, потянувшись к плащу.
— Я что-то слышала, — нерешительно проговорила Ирдия.
— Может, кто купаться пришёл? — предположил молодой человек, доставая кинжал.
— Кто сюда придёт? — фыркнула девушка. — Здесь канализация в море выходит.
— Тогда тебе послышалось, — уверенно заявил Мерк. Но тут и до него донёсся то ли вскрик, то ли стон.
— Эй! — громко крикнул он, завязывая пояс. — Мордсин!
Затрещали кусты, и в проёме возник широкоплечий мужчина с короткой толстой дубинкой.
— Ты кого-нибудь видел?
— Нет, господин, — ответил раб, коверкая слова. — На дорога люди есть. Близко нету.
— Пусть сходит к морю, — подсказала девушка, теребя в руке зелёную ленту.
— Слышал? — обратился к невольнику Корнелл. — Спустись, посмотри, не прячется ли кто там?
— Слушаю, господин.
Влюблённые вышли из хижины. Мордсин уже спускался вниз по узкой тропинке и скоро скрылся из вида. Из-за хижины вышла немолодая, полная женщина в коротком хитоне и медном ошейнике. Не глядя, девушка протянула за спину руку с зажатой лентой.
— Помоги уделать волосы.
— Да, госпожа.
Хозяйка уселась на торчавший из земли камень, а рабыня, достав из-за пазухи костяной гребень, стала расчёсывать ей длинные, успевшие сваляться волосы. Она сама отыскала эту хижину, оставшуюся, наверное, ещё с тех времён, когда на острове останавливались лишь редкие рыбаки-келлуане, рисковавшие выходить в океан. Потом её использовали строители, ремонтировавшие канализационный тоннель, и забросили окончательно. Хотя совсем близко проходила оживлённая дорога, заросли кустарника надёжно скрывали хижину от глаз любопытных. Ирдии о ней рассказал старый раб отца. Тогда это место девочке не понравилось. Длинные, острые иглы, торчавшие во все стороны на корявых ветках. Сухая, пожухлая трава, ветер, доносивший снизу неприятные запахи. Узкий берег, усыпанный камнями. Чайки и ещё какие-то птицы, так и норовившие нагадить. Девушка всегда считала глупостью веру в то, что чей-то помёт может принести удачу.
Вновь об этой хижине Ирдия вспомнила, когда влюбилась в Мерка. Лучшего места для свиданий так близко от дома она просто не нашла.
