"Я и так успокоилась! Уже! Совсем!"
"И помогут заснуть", – продолжал он.
"Но я не хочу спать! – она ощутила какую-то нервозность. Сердце забилось в груди быстрее, душу овеяло холодом… А губы сжались от злости – на саму себя. "Трусиха!" и еще – "Неужели опять?!"- только-только она перестала бояться снов, почувствовала себя уверенной и свободной, научившись ими управлять, и вот… "Неужели все снова…" "Тебе нужно поспать. Вообще, сон сейчас для тебя – самое главное".
"Но почему?!"
"Во сне приходят боги".
"Но не только добрые…" "Порой враги бывают полезнее, чем друзья".
"Как это?" Шамаш несколько мгновений молчал, потом тихо проговорил:
– Есть вопросы, ответы на которые тебе лучше найти самой. Потому что иначе ты не сможешь их понять… Мудрых тебе снов, – и с этими словами он ушел, оставляя Мати раздумывать над тем, почему бог солнца пожелал ей именно мудрых снов – не счастливых, не спокойных…
"Значит, – она сжала губы, сдерживая нервную дрожь, – они не будут спокойными. И счастья мне они тоже не принесут… Что ж… Буду знать… – она взяла кружку, подержала несколько мгновений в руках, наслаждаясь теплом, которое перетекало в нее, затем поднесла к губам. – Спокойных снов тебе, Шамаш. Спокойных снов…"
…Мати спала. И ей снилось…
Ей снилось, что она оказалась в мире, что был зеленым, красным, желтым – каким угодно, только не белым. Он был полон запахов – ароматов цветов и духа трав, замешанных на горьковатом привкусе тягучей смолы. А сколько в нем жило звуков!
Цокот, трель, свист, стук сливались в причудливое птичье пение, к которому добавлялись шелест листвы и шушуканье трав.
Земля не просто казалась живой. Она была самим олицетворением жизни – веселое, игривое создание, такое юное, что его еще не посещали мысли о смерти, которые затуманивали-заволакивали глаза грусть-туманом, или ложились слезами росы на шелковистые лепестки цветов.
Дыхание было легко, так легко, что стоило Мати вдохнуть в себя полной грудью дурманивший своей невинной свежестью воздух, как она незаметно даже для самой себя поднялась в небо, полетела, играя с ветром, купаясь в нем совсем как золотая рыбка, которая плещется в лазурном озере в сердце самых богатых и сказочных из ныне живущих городов.
"Это самый лучший из снов, что приходил ко мне когда бы то ни было!" – блаженствуя, девушка закрыла глаза.
И, все же…
"Как жаль, что это лишь сон!" – больше всего на свете ей хотелось, чтобы все происходило на самом деле, наяву.
"А если… Если это сон… Вот бы он продлился вечно!" – Мати не хотела умереть, нет, она даже не думала о смерти, просто… Вот было бы здорово, если было бы можно остаться в этом сне как можно дольше. А что может быть длиннее вечности?
Свернувшись калачиком – солнечным котенком на легких шелках небес, она замерла, задумалась-задремала, наслаждаясь красотой одного мгновения и стараясь не думать при этом более ни о чем.
А потом вдруг…
– Ну здравствуй, маленькая караванщица! Вот мы и снова встретились!
Прозвучавший совсем рядом, как ей показалось – возле самого уха голос заставил Мати вздрогнуть.
Ужас хлестанул ее по душе ледяным порывом пустынного ветра. Однако, вместо того, чтобы броситься бежать, спасаясь от своего страха, она только сильнее сжалась, притиснув ноги к груди и втянув голову в плечи.
Мати даже не открыла глаз. Она и так знала, что увидит, и не хотела видеть. Ведь нет ничего хуже кошмара, пробравшегося в прекрасный сон мечты.
– Что же ты?
Мати молчала.
"Пусть пройдет время, – твердила она себе, – пусть забудется радость… Если уж кошмар – то кошмар… Пусть между ними ляжет грань, даже не грань – сама бездна!
Пусть она разделит их, так чтобы… Чтобы…" – и, все же, на глаза уже набежали слезы, которые потекли из-под сжатых век, скользя по щекам, щекоча нос…
– Ну же, маленькая караванщица, давай, поиграем, как тогда. Или ты забыла, как нам было весело?
Невидимый собеседник умолк, ожидая ответа хотя бы на один из своих вопросов. Но Мати продолжала упрямо молчать, что было силы стиснув зубы.
– Ни слова? Но почему? Ведь ты узнала меня? Ты помнишь, кто я? Да, кое-кто старался сделать все возможное, чтобы ты никогда не вспоминала о том сне. Но ведь ему это не удалось, верно? Иначе ты вела бы себя сейчас совсем иначе, да?
– Я тебя ненавижу! – не выдержав, выпалила Мати. Ее глаза распахнулись, во взгляде, вонзившемся в стоявшего с ней рядом между небом и землей повелителя сновидений, горела ненависть.
– С чего бы это! – на лице Лаля застыло выражение наигранного удивления, в то время как губы кривились в усмешке. – Ведь еще совсем недавно ты считала меня другом и даже чуть было не назвала повелителем своей души…
– Никогда! Я никогда бы не сделала этого!
– О, детская наивность!
– Нет!
– К чему этот спор? Все ведь ясно и так, когда я – бог, а ты – смертная, которая к тому же еще не имеет ничего своего, даже судьбы. Так что, поверь мне на слово, именно так бы ты и поступила, пробудь в моем мире чуть дольше, приди Эрра чуть позже… Кстати, тебе, надеюсь, объяснили, что это второе имя Нергала? Что ты носишь подарок того, кого ваше племя называет не иначе как Губителем?
– Я знаю! И что же? – с вызовом бросила Мати. Ненависть затмила все чувства, даже страх. Если бы она могла… Если бы она была богиней, то, наверное, испепелила бы повелителя сновидений одним своим взглядом! Но даже теперь в ее глазах было столько пламени, что Лаль отвернулся, на мгновение прикрыв лицо рукой.
– Выходит, для тебя я – хуже, чем он? Интересное дело! И почему, хотелось бы мне знать? Что я тебе такого сделал?
– Ты?! – она задохнулась от ярости. – И ты еще спрашиваешь?! Ты отравил счастливейшие из моих снов! Ты чуть не убил меня! Нет, не так – ты убил меня и я была бы уже давно мертва, если бы Шамаш с Эррой не повернули время вспять! А главное… Ты знал, как относится ко мне бог солнца и хотел уничтожить его!
Моими руками!
– О чем это ты?
– О драконе, конечно! Ты послал мне сон, который…
– Погоди, погоди, смертная, – остановил ее Лаль. – Не так быстро. Давай во всем разберемся. При чем здесь я? Почему ты решила, что сон, о котором ты говоришь – не знаю, какой именно ты имеешь в виду, ну да ладно – так вот, почему ты думаешь, что его прислал тебе я, а не моя сестрица Айя? Ты – не моя посвященная, чтобы я придумывал тебе сны. И еще. Даже если бы я чем-то там тебя испугал во сне, это ведь был всего лишь сон, верно? И только глупец ищет в каждом видении ночи знак грядущего.
– Ты хотел, чтобы я испугалась дракона!
– Зачем? Я-то от этого что выигрывал?
– Иначе я не стала бы убегать! И Шамашу не нужно было бы меня защищать! И дракон не набросился бы на него, и…
