— Он очень вас искал, господин…
— И всенепременно найдёт. Иди. — Оэлун крепко сжал плечи мальчишки, развернул его и подтолкнул. — Иди-иди, чтобы Юнсан не волновался зря.
Тао чувствовал себя омерзительно глупым и бесполезным. И что теперь делать с этим мешком? Придётся самому есть...
***
Вечером Оэлун действительно пришёл к Юнсану.
Тао пытался подслушать разговор, но стоило ему подойти поближе к нужному коридору, как что-то подхватило его и мягко вытолкнуло в соседнюю комнату, а дверь гулко захлопнулась перед его носом.
Да что же это такое! Как он может понять, что правильно, а что нет, когда его ни во что не посвящают?! Но над городом уже сгустились тучи и загремел гром, и Тао точно знал: это оттого, что злится Юнсан. Поэтому пришлось сидеть в комнате тише мыши. Впрочем, гроза не перешла в ураган, и Тао решил, что братья разошлись мирно.
А с утра Оэлун исчез, и никто не мог сказать Тао, куда он пошёл после беседы с Юнсаном. Стражники разводили руками, Юнсан молчал, и Тао оставалось только пыхтеть. Небо над городом, занятым дэви, всё ещё было затянуто тяжёлыми грозовыми тучами.
Набравшись храбрости, Тао зашёл в библиотеку лун-вана.
— Я так не согласен!
— Мальчик... — Юнсан устало посмотрел на Тао. — Что на этот раз?
— Что было в Сораане — вы скрываете, что сделал Оэлун — тоже. Как я должен понять, что произошло?!
— А что ты хочешь узнать? — Юнсан отложил свитки, чтением которых был занят, и подошёл к Тао.
Лун-ван с недовольством думал о том, что тоже хотел бы знать, что сделал его брат, но эти мысли точно предназначались не для Тао. Сколько бы ни длился их вчерашний разговор с Оэлуном — Юнсан так и остался с чувством, что его обвели вокруг пальца.
— Ну… За что изгнали вашего брата?
— За то, что пошёл своим путём, а не тем, который требует Небо.
— Он плохой?
— Оэлун... — Юнсан даже задумался. — Нет. Он себе на уме, но он же спас тебя, верно?
— Но его на порог даже не пускают.
— Есть за что.
— Я не понимаю. — Тао нахмурился. — А вы тогда почему его защищаете?
— Потому что он всё ещё дэв. Всё ещё мой брат. И всё ещё приносит потерявшихся детей обратно домой, — улыбнулся Юнсан. — Когда мы были маленькими, правда, он предпочитал приносить рогатых жуков. Я их боялся до ужаса, а его занимало.
— Может, он приносил, чтобы вас пугать?
— Конечно, вредность у него была врождённой. Но не зло. Когда меня чуть не укусила ядовитая змея — убил её Оэлун.
Тао покосился на окно — небо посветлело, сквозь тучи стали пробиваться солнечные лучи. Странные всё-таки эти драконы.
— И каков его путь?
— Он не говорит. Видишь ли, — Юнсан взъерошил волосы Тао, — помнить о своём пути очень важно для дэви. Когда ты забываешь о нём, Небо отворачивается от тебя. Не думаю, что Оэлун забыл, скорее он придумал что-то своё. А ты?
— Я?
— Чего хочешь ты, Тао?
Тао нахмурился, но Юнсан терпеливо ждал.
— Я хочу, чтобы всего этого не было. Асур. Чтобы не умирали родители. Чтобы никто не рисковал. Я хочу быть полезным Небу!
— Тогда вместо того, чтобы злиться, что тебя не посвящают во что-то, может, стоит стать взрослее, чтобы на тебя смотрели, как на равного? Взросление, Тао, начинается с целей и их понимания. И тогда ты сможешь сделать многое, чтобы этого не было.
Юнсан развернулся и стал перебирать ящички у стены, пока не достал простенькую бамбуковую флейту.
— Начни с простого. Ты не контролируешь себя, не контролируешь свои силы. Научись вкладывать свою силу во что-то простое. Ветер любит музыку. А чистая музыка требует сосредоточенности. Поймёшь, что с ней делать — я верну тебе память. Хорошо?
— Хо... ро... шо…
Тао взял флейту и недоверчиво посмотрел на Юнсана. И всё? Он-то надеялся, что ему дадут меч, как у отца... Нет, правда, только флейту? И что ему с ней делать? Задудеть врага до смерти?
Но Юнсан явно не собирался говорить больше того, что уже сказал.
***
Прошло несколько месяцев, но как бы Тао ни бился над проклятой флейтой, получалось у него из рук вон плохо.
Оказалось, для того, чтобы играть чисто, нужно в принципе уметь играть. Пришлось искать музыканта, который согласился бы учить Тао, и теперь все, включая Юнсана, могли часами наслаждаться насилием над чувством прекрасного, которое Тао называл музыкой.
Ещё через месяц стоны флейты стали походить на что-то не столь ужасное, а спустя ещё месяц, когда город вздохнул с облегчением, порыв внезапного урагана снёс комнату Тао и часть дома. Тао нашли под завалами в полном ужасе то ли от того, что он натворил, то ли от того, что несколько нот, сыгранных чисто, устроили такое разрушение. Он и раньше мог создавать сильные порывы ветра, но… не настолько.
Юнсан закатывал глаза и читал нотации о необходимости контроля, пообещав заниматься с Тао в Небесном городе, ведь им нужно было возвращаться. Что действительно радовало Юнсана, так это то, что Тао всё это время действительно был поглощён попытками освоить инструмент.
Попасть в Небесный город было очень просто и сложно одновременно. Все дэви знали туда дорогу, но те, кого Небо изгнало, терялись в облаках и никогда не могли найти верного пути, летая кругами, пока не возвращались обратно в Циян.
Тао было немного не по себе: а вдруг после Сораана Небо его тоже изгнало? Тогда даже Юнсан не сможет ему помочь. Остаться брошенным в Цияне, так же стоять у закрытых дверей, как Оэлун, он не хотел. Эта мысль так прочно засела в голове, что Тао перестал спать, а если и проваливался в дремоту от усталости, то неизменно видел, как он, потерянный, кружит среди облаков.
Именно поэтому в одну из ночей он собрался и тихо выбрался из дома, взлетев и направившись к Небесному городу с твёрдым намерением проверить, всё ли с ним в порядке.
Это была тёмная ночь. Облака скрыли звёзды и луну, в небе было холодно и сыро, а Тао и без того била дрожь от страха. Он справится, всё будет хорошо. Он просто убедится и вернётся домой, Юнсан даже не заметит.
Вынырнув из очередного облака, Тао наконец-то увидел звёзды… и Оэлуна. Тот задумчиво водил чёрными, как смоль, когтями по невидимому барьеру.
Не может пройти? Неужели это то самое место, где изгнанные начинают терять дорогу? Он слышал, что такие, как Оэлун, часами могли летать вокруг города, но так и не увидеть ни изогнутых крыш, ни дворцов, ни алебастрово-белых башен. Но как тогда ему удалось коснуться барьера? Тао поёжился, а Оэлун вдруг повернул к нему морду и оскалил клыки. Тао отпрянул, судорожно сжимая в руках флейту, с которой никогда не расставался. Да только куда он мог скрыться от того, кто повелевает ночным небом? Скрыться от звёзд — снова под облаками? Пока Тао пытался что-то придумать, до него вдруг дошло, что чешуя правой лапы Оэлуна стала непроглядно-чёрной и не отражала даже тусклый лунный свет.
Вместо того, чтобы напасть на Тао или заговорить с ним, Оэлун вдруг ударил чёрной лапой по невидимому барьеру, прорезав его, и, проскользнув через преграду, улетел дальше.
Тао совершенно ничего не понимал. Оэлун... пробрался в Небесный город? Зачем? Почему не напал на него? Ведь он видел и не будет молчать.
Его первым порывом было полететь за Оэлуном, предупредить дэви в городе, но острая боль воспоминаний вдруг заставила покачнуться в воздухе и чуть не потерять равновесие. Так уже было. Он уже гнался за кем-то. Так было, и он потерял память.
Сжав зубы, Тао мотнул головой и рухнул вниз, подгоняя себя ветром, возвращаясь назад.
Происходит что-то нехорошее. И он должен сказать об этом Юнсану — тот сильнее его, он знает своего брата и поймёт, что происходит.
Чёрные когти. Он где-то уже видел эти чёрные когти. Тао всё пытался вспомнить, пока на середине пути не замер в воздухе, поражённый воспоминанием. Такие когти были у Цена. Такие когти были у Заана. Такими когтями его перебрасывали друг другу асуры в день, когда отгрызли его крылья.
Он не просто влетел домой, а буквально врезался в окно спальни Юнсана с треском и грохотом. Юнсан, вскочивший с места, не успел даже задать вопроса, а перепуганный Тао уже тараторил, стряхивая с себя щепки:
