Таня рассказала, что каждый клан представляет собой одну или несколько семей, связанных дружбой или деловыми отношениями. Например, Танин клан состоит из четырех больших семей. Отцы каждой семьи когда-то заключили договор, по которому обязались жить в одной зоне и помогать друг другу. Главой был избран тогда еще прапрадед Тани, Арсений Аксадовский, главенство передавалось от отца к сыну. И так в прошлом году бремя заботы о клане свалилось на плечи Александра. Он не был готов к такой ответственности. Все прочили в наследники главы клана Максима, старшего брата. Максим мог бы стать отличным руководителем. Разумный, ответственный, он никогда не совершал необдуманных поступков. Иногда Тане казалось, что Макс слишком степенный для своего возраста. Другое дело — Лекс. Никто не ожидал, что этот ветреный, импульсивный ловелас способен принимать взвешенные решения. И все же последними словами их отца было имя Лекса как преемника. Лекс не был готов. Он никогда не интересовался делами клана, в отличие от брата. Макс тоже не был готов принять такое решение отца, но он смог подавить обиду и решил не бросать брата, а стать ему надежным другом и помощником.
Шокированы таким непонятным выбором умирающего главы были не только все члены клана, но больше всех сам Лекс. На следующий день после серьезного разговора с братом он пропал. Просто исчез. Лекс не появлялся в ни клане, ни в городе, ни в его окрестностях. Охотники не смогли взять его след. Запах словно растворился на земле. Видимо, Лекс очень не хотел, чтобы его нашли.
Прошла неделя. И вот когда уже члены клана решили, что новый глава попросту струсил и бросил их, он вернулся. Некоторые даже не сразу узнали его. Внешне он нисколько не изменился, но взгляд выдавал теперь уже настоящего вожака. Лекс сразу же принялся изучать дела клана, его интересовала каждая мелочь. И на вопрос брата, откуда такие перемены, Лекс ответил лишь, что он о многом успел подумать и принял правильное решение. Лекс мгновенно повзрослел, хотя характер его, в общем-то, не изменился. Разве что, выработалась привычка командовать. Но Таня просто обожала брата, а он баловал ее, как мог. Таня сумела даже убедить его разрешить ей встречаться с Джи-джи. А когда она сообщила ему, что та, к тому же, не против помочь ей с питанием, то и вовсе расслабился.
Но в прошлое воскресенье Таня не пришла к ручью. Джи-джи просидела около него три часа, и так и ушла, опасаясь, что вместо подруги в итоге придут падальщики.
Что могло случиться? Что могло помешать Тане придти к ней? Может, она заболела? Да нет, вампиры не болеют человеческими болезнями. Солдаты в город не ходили, значит, подстрелить Таню никто не мог… От этой мысли у Джи-джи сжималось сердце. Она должна узнать, что с Таней. Но ведь не пойдешь же в город. Идти пять дней по болотам, дороги она не знает, а вдруг падальщики… Нет, нужно ждать. Но сидеть на месте невыносимо. Вдруг Таня придет к роднику именно сегодня?
Окрыленная надеждой, Джи-джи незаметно выскользнула за ограду лагеря и побежала в Соловьиную рощу.
Солнце скрылось за тучей, а в воздухе все четче ощущалось электричество. Джи-джи подумала, что неплохо бы вернуться в лагерь до грозы. Она бежала по влажной земле, еще не успевшей просохнуть от вчерашнего дождя и то и дело спотыкалась. Но что-то тянуло ее к роднику, и девчонка хотела понять, что. Вдалеке уже сверали молнии, а когда она вбежала в рощу, на землю упали первые мелкие капли.
— Ну вот, как всегда, — проворчала Джи-джи, взглянув серое на небо.
Позади что-то хрустнуло. Таня вздрогнула и испуганно уставилась на кусты в десяти метрах от себя. Снова все стихло. Нет, там кто-то есть. Кусты достаточно высокие, чтобы скрыть вампира. А вдруг?
— Таня? Это ты? — несмело позвала Джи-джи, а сама тихо попятилась назад.
Никто не ответил. Сердце девочки никогда так не колотилось. Страх зазвенел у нее в ушах, голова стала горячей, захотелось кричать, но голос отказывался подчиняться. Кто-то следит за ней. Он там, он явно сильнее, явно голодный, а она одна далеко от лагеря. Конец один, но попытаться стоит. Джи-джи со всех ног рванула к дороге. Ей казалось, что она никогда не бежала так быстро. Внезапно что-то с силой ударило ее в спину и сбило с ног. Джи-джи прокатилась по земле несколько метров и остановилась, уткнувшись лицом в сырую траву. Что-то тяжелое прыгнуло ей на спину и резким рывком задрало ее голову назад. В следующий миг острая боль парализовала ее. Что-то жадно впилось зубами ей в шею. Слезинка скатилась по щеке. Джи-джи не могла кричать, не могла пошевелиться, а ее кровь уходила через рану от чьих-то клыков.
Вдруг снова удар, на сей раз сбоку. По инерции Джи-джи откатилась в сторону. Она инстинктивно зажала рукой рану на шее. Что произошло? Она была в прострации, она слышала какие-то крики, рычание, грохот, хруст ломающихся стволов деревьев. Джи-джи не знала, сколько времени прошло, перед глазами все поплыло, она потеряла сознание.
Дождь хлестал ей в лицо, ветер уже не раздувал прилипшие к нему волосы, тушь давно размазалась и смылась. Таня не пряталась от дождя, она вяло плелась по дороге домой. После того случая в подъезде, когда она не смогла проконтролировать свою жажду, Таня так испугалась, что, едва появившись дома, сразу же убежала. Она успела лишь переодеться и оставить в двери своей комнаты записку с просьбой не искать ее. Таня боялась сама себя. На что она способна? А если ей взбредет в голову напасть на соплеменников? Или, того хуже, на Джи-джи. Она ведь не простит себе это. Тане необходимо было уйти и разобраться в себе, как когда-то сделал ее брат. И она ушла. Ушла в лесные пещеры. Когда-то в этих пещерах жили отшельники, позже туда начали водить экскурсии, а теперь этот холодный и темный лабиринт стал прибежищем для маленькой, запутавшейся в себе вампирши.
Таня не хотела убивать того человека, она понимала, что он лишь защищал женщину и ребенка. Она хотела сказать им, что не причинит вреда, но кто поверит вампиру? Они напали, а она не сдержалась. А если не сдержится еще раз? Если жажда затуманит разум? Всего секунда, и человек мертв. Таня не хотела превращаться в убийцу. Она всегда осуждала братьев за это, а они только переглядывались, решая к психологу ее вести или психиатру. Таня и без них понимала, что ее нежелание пить свежую кровь донора — отклонение. И все же она отказывалась вонзать зубы в того, кто глазами молил ее о пощаде. Она запиралась у себя каждый раз, когда охотники притаскивали в катакомбы живых доноров, и, несмотря на все ругательства Лекса, отказывалась выходить. Позже ей просто приносили наполненный сосуд.
