— Откуда они вообще знали, что мы будем здесь?! — яростно воскликнула Амаргарима, колдуя вокруг себя защитный магический купол.
Аэлухель недовольно поморщился. Как бы скрытно и тайно они ни действовали, Клинки Ночи не даром владели репутацией бесшумных шпионов и ассасинов, скрывающихся в тенях. Пройти мимо них незамеченными было невозможно, но да, земли их клана были самым коротким путём до баронских владений. Радовало во всей этой ситуации лишь то, что Клинки были лояльны Ридраилу, а значит, они не станут выступать против его правой руки.
Что ж, пришла пора явить своё истинное лицо.
С абсолютной невозмутимостью Аэлухель сделал шаг вперёд, выступая перед своей командой. В его серых глазах застыл металлический холод, и тяжёлый надменный взгляд окинул тьму пещеры.
— Может, вы наконец-то обратите внимание на всех членов команды этого корабля? — жёстко и властно произнёс он, холодно прищурившись.
На мучительно долгое мгновение повисла тишина, которую разрезал свист летящей откуда-то сбоку стрелы. Не глядя, Аэлухель молниеносным движением обнажил кинжал, отбивая её, и наконечник с громким звоном отлетел от лезвия. Стрела с тихим хлюпом упала в воду, в то время как эльф резким быстрым движением метнул кинжал туда, откуда прилетела стрела. Спустя мгновение раздался сдавленный хрип, и из галереи, ведущей вглубь пещеры, вывалилось тело с кинжалом в глотке.
— У кого-то ещё есть сомнения в том, кто я? — сверкнув глазами, с тихой яростью в голосе прошипел Аэлухель.
Ответом ему послужила тишина — на этот раз почтительная и благоговейная.
— Славно, — эльф оскалился. — В таком случае, стервятники, это всё моя добыча, и вам здесь делать нечего. Если не хотите навлечь на себя гнев барона, бегите сейчас, поджав хвосты, — в голосе его послышалась угроза.
Аэлухель не столько видел и слышал, сколько чувствовал, как Клинки Ночи покорно отступили в тени, позволяя чужакам спокойно сойти на берег. Сохраняя невозмутимость, он умело пришвартовал корабль, спрыгивая на берег, и через плечо посмотрел на застывших на палубе спутников. Бо́льшая часть из них смотрели на него с нескрываемым изумлением, и лишь Дуики с Эрувэ смотрели иначе: вампир — с пониманием и осознанием, а эльфийка — с болью и разочарованием. Поймав её взгляд, Аэлухель невесело усмехнулся.
— Верно, — он прикрыл глаза, — я один из них. Я пират, правая рука барона Ридраила. И я настоятельно рекомендую прислушаться к моему совету и довериться мне. Не делайте поспешных выводов — только так я смогу провести вас к барону… без потерь в личном составе, — эльф ухмыльнулся.
Оменикисидорина пожала плечами и первой спрыгнула на берег. За ней последовал Дуики, а уже следом и все остальные. Эрувэ даже не смотрела на Аэлухеля, и он понимающе кивнул сам себе. Правда всё равно рано или поздно вскрылась бы, и наверное, это было к лучшему, что всё случилось именно так. Им обоим явно требовалось время, — Эрувэ чтобы принять эту информацию, а Аэлухелю чтобы дождаться её ответ — а потому…
Сейчас всё же стоило сконцентрироваться на более важных вещах.
========== Вопрос 7 ==========
Комментарий к Вопрос 7
«Расскажи о Ридраиле. Какие отношения тебя с ним связывают?»
«Испытывал ли ты высокие чувства типа любви к Ридраилу? Или же это была всего лишь благодарность и преданность?»
Ридраил мёртв.
Эта мысль пробирается сквозь сон и бодрствование, задумчивость и ветер в голове. Она не отпускает ни на мгновение, и Аэлухель вздрагивает, болезненно морщась. Ридраил мёртв — и нет вести болезненней, раздирающей его на части прямо по живому. Когда он успел так сильно привязаться к этому существу?..
Чувства зарождаются вне восприятия Аэлухеля. Хозяин просто так добр и чуток к нему, справедлив и терпелив — ни один раб не заслуживает к себе такого отношения. Ни одна вещь не может рассчитывать на то, что хозяин будет так бережен с ней и аккуратен. Но Ридраил, великий глава клана, барон, объединивший под своей властью всех пиратов, был именно таким. И он, Аэлухель, заслужил от него не только имя и судьбу, но и уважение, и обучение, и приязнь. Ту самую, что в итоге перетекла в глубокую любовь и привязанность, которые Ридраил не испытывал более ни к кому в своей жизни.
Аэлухель, раб, вещь, лишённый судьбы и жизни, с благодарностью и удовольствием отдал ему в ответ всё и даже больше.
Поначалу это действительно была глубочайшая благодарность. Ридраил стал тем, кто по новой научил его жить. Тем, кто дал ему надежду. С самого начала он был другим. И Аэлухель, брошенный на произвол судьбы, сломленный и униженный, потянулся к нему как к единственному источнику тепла и доброты.
Смирись и покорись — таково всегда было отношение в пиратской среде к рабам. Но Ридраил придерживался абсолютно непопулярного мнения, относясь ко всем своим вещам с бережливостью и осторожностью. Ведь если заботиться о них, то они и прослужат дольше, верно?..
Аэлухель пропускает то мгновение, когда они оба делают шаг за общепринятую грань. Он вызывает у Ридраила живой интерес, и в конце концов хозяин выделяет его среди всех, замечая в нём искру таланта. Берётся за обучение молодого раба и тем самым привязывает его к себе личной верностью и бесконечной благодарностью. И Аэлухель чувствует себя не вещью, но живым существом. И в какой-то момент даже ловит себя на дерзкой мысли: рядом с Ридраилом он чувствует себя свободным.
Не рабом, без прав и судьбы, но учеником и младшим товарищем своего учителя, а после другом, любовником, братом, возлюбленным — оглушающий контраст на фоне живых и ярких воспоминаниях об унижениях, боли и лишениях предыдущего хозяина, встающих перед глазами красочными кошмарами даже спустя года и десятилетия. Оглушающий контраст, толкающий его быть к Ридраилу ещё ближе — потому что ближе него больше нет никого.
Благодарность постепенно сменяется привязанностью. Личной верностью настолько сильной, что Аэлухель в прямом смысле готов сам пойти на плаху, лишь бы только спасти своего хозяина и господина. Тонкая грань между фанатизмом и искренностью, которую Аэлухель так и не преодолел. Ридраил растил из него преданного союзника, но не бездумное оружие, и как и рассчитывал, юноша оказался достаточно умён для того, чтобы понять это.
Личный телохранитель, шпион и ассасин — теперь это был лишь вопрос времени, когда отобранная свобода вернётся к нему. Но даже когда это случилось… Аэлухель не предал ни себя, ни своего мастера, сделавшего из него его самого. И вот тогда, очевидно, верность скрасилась дружбой и любовью, не угаснувшей и не потухшей.
Ридраил всегда был больше чем просто хозяином. Учителем, отцом, старшим братом, другом, любовником, возлюбленным — спектр их отношений был многогранен и сложен, и Аэлухель сам не мог чётко ответить, кем барон был для него. Самым дорогим существом, за которое не страшно было без раздумий отдать жизнь; с которым были самые жаркие ночи; с которым секс превращался в занятия любовью, даже если был наполнен пошлостью и странными экспериментами; с которым хорошо было просто молчать и говорить на самые тяжёлые и серьёзные темы. Ридраил был тем, кто принимал Аэлухеля любым, никогда не осуждал и не унижал; принимал его кошмары и прошлое, от которого хотелось сбежать. Там, где Аэлухель ненавидел себя сам, Ридраил продолжал принимать и любить, хотя никогда не должен был делать это.
Ведь Аэлухель — раб. Вещь, которую всегда можно просто выбросить. Которая не стоит ровным счётом ни-че-го. Но почему-то именно он был так ценен и важен для пиратского барона, в руках которого было всё.
Почему-то только и именно это существо видело в нём личность. Живое создание, которому больно и страшно. И Ридраил принял его, и отдал ему самого себя. И Аэлухель отдал ещё больше, и благодарность переросла в крепкую верность, в любовь и дружбу, которые не разрушит ни время, ни смерть.
И когда Аэлухель получает страшное, самое страшное известие за всю свою жизнь, он знает точно: он ляжет костьми, положит жизнь, если надо, но он отомстит. И смерть Ридраила не будет напрасной.
