Они не успели отсчитать и сотни шагов, как достигли освещенного пространства, и Мэгил чуть придержал киммерийца за руку, как бы прося у того разрешения пройти вперед. Северянин замедлил шаг и, поравнявшись с ним, жрец едва слышно прошептал:
— Я лучше знаком с их обычаями.
— Кто бы сомневался,— проворчал киммериец, пропуская жреца вперед.
Стражники смотрели, как четверо надсмотрщиков степенно приближаются к ним, не выказывая и тени беспокойства. Все шло нормально.
— Что так рано сегодня? — начал, как видно, свою обычную песню гнусавый и тут же осекся.— Что-то я не припомню, чтобы видел вас здесь прежде.
Тень беспокойства промелькнула в глазах гундосого, хотя придраться вроде бы было и не к чему. Пока четверо приближались, он внимательно вглядывался в их равнодушные лица. Как видно, умиротворенный вид новичков слегка успокоил его, и он вновь заулыбался, решив, наверное, что все в порядке.
— Надеюсь, кастраты?! — Похоже, эта мысль была единственной, которая пробудилась в голове охранника при виде евнухов Рогазы.
— Конечно!
Голос Мэгила был высок и звонок, как струна. В нем чувствовалась явная обида, Конан с отвращением сплюнул на пол. Охранник заметил это и довольно ухмыльнулся, предвкушая предстоящее развлечение.
— А ты? — с деланым подозрением покосился страж на молодого варвара.
— Потомственный! — плаксиво сфальшивил киммериец и гордо бухнул в грудь могучим кулаком. Стражник довольно расхохотался, но тут же нахмурился. Что-то ему не понравилось в ответе верзилы с голубыми глазами. Он подсознательно чувствовал скрытый подвох, но никак не мог сообразить, в чем дело, и это немного злило его.
— Почему так рано? — повторил он свой вопрос.
— Нам велено подготовить пленницу к ритуалу,— ответил Мэгил, смиренно складывая руки на несуществующем животе.
Гундосый скабрезно ухмыльнулся.
— Смотрите, не очень там веселитесь! — пригрозил он «евнухам».— Затх принимает только девственниц.
Они ничего не ответили, и стражники довольно загоготали, пропуская их вперед.
— У тебя неподражаемый актерский дар и редкая смекалка, потомственный! — иронично заметил Мэгил, когда они отошли вперед на десяток шагов и гундосый не смог расслышать его слов.
Киммериец вновь сплюнул с досады.
— Эй! Почтенные кастраты! — прогнусавил им вслед стражник.— Куда же вы без меня? Ключей-то у вас нет!
— Ты ведь об этом знаешь,— капризно пропел Мэгил, обернувшись,— а значит, все равно придешь!
Они уже стояли у клетки и смотрели, как, досадливо крякнув, гундосый поднялся и пошел следом. Киммериец взглянул на девушку и, когда Мелия увидела его, быстро приложил палец к губам.
— Тихо! Мы пришли за тобой! — прошептал он как раз вовремя.
Девушка едва не вскрикнула, поспешно прикрыв рот ладонью, и в тот же миг маленькая статуэтка Иштар, с которой она никогда не расставалась, налилась неподъемной тяжестью, выпала из ее рук на пол, стянув с запястья ставшую вдруг невероятно скользкой цепочку. Кряхтя и ругаясь, охранник отпер дверь и поковылял прочь на хромых ногах. Он оказался хром, как ни странно, на обе ноги, и из-за этого был похож на привыкшего к постоянной качке старого морского волка.
Едва шаг два шаги стражника затихли вдалеке, киммериец быстро вошел внутрь и, порывшись в связке ключей, достал один; на вид наиболее подходивший, и принялся отпирать замок кандалов. Мелия следила за ним, не в силах вымолвить ни слова. Металл отмычки тихо поскрипывал внутри замка, но ничего у Конана не получалось. Тогда он попробовал другой ключ, потом третий, потом еще… Ни один так и не подошел.
— Что будем делать? — тихо спросил он, обернувшись к Мэгилу.
— Ждать,— пожал тот плечами,— ведь это не проси тиворечит нашему плану?
— Я не могу ждать! — Тарган чувствовал себя так, словно под ногами у него не каменный пол, а раскаленные угли.— Мы еще должны девушек освободить.
— Успокойся, с ними будет проще,— пожал плечами киммериец,— ты сам видел, что они не прикованы.
Однако зуагир не мог успокоиться. Ровесник Конана, он в отличие от киммерийца, привыкшего без ведома хозяев спокойно разгуливать в их домах, был просто воином. Здесь же все было зыбко и непонятно, а потому лишало его привычной уверенности в себе.
— Скажи, Конан,— настаивал он,— что ты собираешься делать?
— У Сурии есть ключи,— пожал плечами варвар,— мы же говорили об этом. Неужели не помнишь?
— Она не даст их,— упрямо повторил Тарган,— скорее умрет.
— На все воля Митры, Подателя Жизни,— спокойно заметил Мэгил.
С этими словами он достал из кармана маленькую плоскую склянку и, отвинтив крышку, смочил содержащейся в ней жидкостью губы киммерийца.
— Ни в коем случае не облизывай губы и не глотай слюну,— назидательно произнес он, глядя киммерийцу в глаза.
— Что это? — встревожилась Мелия, и страх ее за себя мгновенно уступил место беспокойству за Конана.
Конан хотел было ответить, но не успел: его чуткий слух уловил вдалеке звук шагов.
— Это она! — прошептал киммериец.— Прячемся!— Он обернулся к девушке: — Верь мне. Все будет хорошо,— прошептал он напоследок Мелии и скользнул наружу, вглубь коридора, а следом за ним и все остальные.
Почти сразу они услышали капризный голос Сурии, которой явно не терпелось выместить злость на пленнице, ведь близился полдень, а Конан так и не появился с ответом. Она отмахнулась от стражника, пожелавшего рассказать о ранних визитерах, которые до сих пор не ушли, что было вовсе не в ее правилах, и направилась вперед. Гундосый понял ее раздраженный жест как приказ сидеть на месте и не стал возражать.
Тут только Конан спохватился и сбросил с себя опостылевшую одежду надсмотрщика — он не мог появиться в ней перед Сурией, не вызвав ненужных подозрении.
Сурия рывком распахнула дверь клетки.
— Скоро ты подохнешь, тварь! Никогда тебе не видать Конана! — злобно прошипела она, но ответом ей был лишь исполненный ненависти взгляд.
Киммериец шагнул в полосу света:
— Здесь, кажется, произнесли мое имя?
Фраза получилась напыщенно-фальшивой, но кому было оценивать ее?
Сурия резко обернулась, и глаза ее вспыхнули восторгом.
— Мой Конан!
Колдунья подскочила к Конану и впилась в его уста яростным поцелуем, и он ответил ей, с ужасом чувствуя, как уходит злость и растет возбуждение. Она почувствовала, как привычно вспыхнула страстью ее ненасытная плоть, что воздуха уже не хватает, и мир кружится перед глазами, и оттого она еще яростнее впилась в его губы, ощущая острое наслаждение от сознания того, что все это происходит на глазах у соперницы.
