– Догнала! Догнала! – Весело прокричала Алина. Она тяжело дышала после пробежки и ныряния, ее полудетская грудь то поднималась, то опускалась, щекоча Триса маленькими твердыми бугорками сосков. Трис на несколько ударов сердца закрыл глаза. Ему показалось, что за три недели, прошедшие с их первой встречи, девочка заметно подросла и повзрослела. Повзрослела настолько, что уже пробуждала желание. Усилием тренированной воли Трис подавил теплую волну, которая начала подниматься от бедер к низу живота.
«Ты что, с ума сошел? – Строго отчитал его внутренний голос. – Она же еще совсем ребенок!»
Трис осторожно взял Алину за плечи и чуть-чуть отстранил. Она недоуменно посмотрела ему в глаза, и, видимо, что-то сама поняла, потому что внезапно густо покраснела.
– Поплыли к берегу! – Позвал Трис, старательно делая вид, что между ними ничего не произошло.
Они выбрались на прогретый солнцем белый песок и легли рядом, быстро обсыхая под теплыми лучами.
– Чем мне нравятся Этла-Ниты, – первым нарушил неловкое молчание Трис, – так это своей прямотой и честностью. И, наверное, самое главное, какой-то детской наивностью. Вот, например, Маг-Император сделал командующим всей армией никому доселе неизвестного молодого человека. И все старые военачальники восприняли это, как должное. Никому даже не пришло в голову спорить или обижаться. Раз так решил правитель, значит, это совершенно справедливо. У нас на Земле в подобной ситуации тотчас бы начались закулисные интриги, борьба за власть, за влияние, попытки подставить и уничтожить нового молодого начальника… Закончилось бы это все, разумеется, полным развалом и гибелью государства…
Наверное, и на Земле когда-то люди были такими, как вы, Этла-Ниты. Но вы до сих пор сохранили чистоту и благородство, а в моем мире лучшие качества людей оказались подавлены эгоизмом, жадностью, подлостью, завистью. Но, возможно, причина кроется в том, что тысячелетия использования магии, позволяющей знать самые тайные мысли людей, создали расу, свободную от лжи и лицемерия. Мне всегда казалось, что я родился не в своем Измерении или не в свое время. Только тут, в Этла-Тиде, я чувствую себя хорошо и спокойно.
– Даже несмотря на то, что готовится война? – Удивилась девочка. Она лежала на животе и с упоением слушала Триса, согнув в коленях ноги и болтая в воздухе розовыми ступнями.
– Война – штука отвратительная. – Нахмурил брови Трис. – Но такова природа человека. Я не в силах изменить законы природы, поэтому приходится жить по ним. Свои весьма скромные силы я использую, чтобы изменить в лучшую сторону то, что могу. Стоит ли расстраиваться из-за того, что находится неизмеримо выше моих возможностей и не может быть мной исправлено?
– А ты всегда уверен, что поступаешь хорошо?
– Наоборот, Алина. Я уверен что понятий «хорошо» и «плохо» вообще не существует. Есть я, есть то, что мне нравится, и что я считаю правильным. А есть то, что мне не нравится, и что я хочу изменить. Вот и все!
– А как же борьба добра со злом? – Возмутилась девочка. – Все сказки и легенды только и говорят об этом.
– Сказки и легенды пишут люди и вкладывают в них мораль соответственно своим представлениям о «добре» и «зле», «хорошем» и «плохом». Со временем оценки некоторых событий могут меняться на прямо противоположные, так что говорить о таких общих понятиях просто бессмысленно. Когда я вижу человека, очень много рассуждающего о добре, о всеобщем благе, о мировой любви, то сразу распознаю лжеца и лицемера, заботящегося в первую очередь о своем кармане… Между прочим, Алина, довольно забавно объяснять такие вещи именно тебе. Кого из нас должны были принести в жертву на пирамиде, как воплощение зла? Уж не ту ли милую нежную девочку, что нежится сейчас на теплом песке рядом со мной? Это ты должна была с детства понять относительность понятий «хорошо» и «плохо».
– Все, что ты сказал, странно и непривычно. Но чем больше я думаю над твоими словами, тем более справедливыми они кажутся.
– А что ты понимаешь под словом «справедливость»?
– Ну… Например, закон, то, что все считают правильным…
– Это все относительно, Алина. То, что одним кажется совершенно правильным и справедливым, других ужасает своей чудовищностью и нелогичностью. Повелителю Южной Империи Горвану, я уверен, кажется вполне справедливым завоевание Этла-Тиды. Если это у него получится, следующие поколения будут жить по установленным им законам и считать их правильными. Если же войну выиграем мы, то наши законы станут считать справедливыми в Южной Империи. Кто же из нас «справедлив»? Все и никто! «Справедлив» тот, кто в данный момент сильнее и может диктовать остальным свои правила. Причем «сильнее» – это не значит хуже, злее, безжалостнее. Сила – это способность устанавливать свой закон и порядок. Я, например, считаю себя вправе поступать только так, как сам хочу и как сам считаю справедливым. И хочу, чтобы остальные люди разделяли мои представления о хорошем и плохом. Так думает о себе каждый человек, Алина, причем, представления некоторых людей о том, что «хорошо», а что «плохо» могут быть прямо противоположными моим. Вот тогда и побеждает тот, кто сильнее… Э-э-э, девочка, я, кажется, совсем замучил тебя своей философией! Ну-ка, вставай и принимай боевую стойку, займемся физическими упражнениями.
Трис вскочил и, словно подавая пример, натянул на высохшее под солнцем тело свою тунику. Алина, глядя на него, тоже оделась, так что Трис мог без труда сохранять обычное хладнокровие. Под лазурью небес, у кромки прозрачной воды, на белом мелком песке послышались команды Триса:
– Левая нога вперед, поворот корпуса на четверть, правой рукой вверх, удар! Слишком широкий замах. Это надо делать резче. Еще удар! Молодец, Алина, уже гораздо лучше. Разворот и захват! И еще разок…
* * *
Пообедать Трис и Алина зашли в маленькую рыбацкую таверну неподалеку от Южных Ворот столицы. Над ее входом висела старая почерневшая доска, на которой ярко-синей краской была написана только одна буква «А». Внутри было довольно чисто и опрятно. Дощатый пол, дюжина столов, скамейки, табуреты – все выглядело так, будто ежедневно все деревянные конструкции таверны надраивают до блеска, словно палубу корабля. Днем в таверне не было ни одного посетителя, ведь в это время все рыбаки занимались проверкой установленных ранним утром сетей, а горожане очень редко забредают в подобные места.
Старый хозяин, по-видимому, был когда-то рыбаком: кожа его лица и рук была выдублена ветром и соленой морской водой. Одет он был в старую, но чистую и кое-где аккуратно заштопанную тунику до колен, сшитую, как показалось Трису, из отслужившей свой срок парусины. Хозяин никак не мог понять, кем же являются его гости и как следует к ним относиться, но на всякий случай пытался приветливо улыбаться, хотя отсутствие половины зубов придавало его лицу какое-то жалкое и горестное выражение. Узнав, что молодые люди хотят просто пообедать, он открыл дверь на кухню и прокричал:
