— Примерно уже на полпути в деревню.
Он выгнал из своей комнаты любопытных и провёл более тщательный осмотр. Оказалось, что у чужака множественные переломы рук, ног, повреждение позвоночника, сломанные рёбра, а также проломлен череп и много других ран, которые должны были убить его. Однако: он дышал, стучало сердце, даже более того мозг работал в нормальном состоянии. Ну, почти в нормальном. А судя по ауре, жизнь не стремилась уступать смерти своё место. Да и сама аура оказалась поразительной. Магику не приходилось видеть, что-либо подобное этому.
— Что же мне делать с тобой? Тебе мог бы помочь только полноценный маг жизни, для меня это слишком серьёзно. Да где ж только я тебе его найду в такой глуши? Да и не дёшево стоят его услуги.
Вздохнув, он подошел к столу и, пошарив в сумке, достал небольшой полупрозрачный шар. Он вполне умещался на ладони.
— Что ж, видимо другого выхода нет.
Поместив шар на ладони, Форест начал смотреть в его глубину. Потом сосредоточился и мысленно потянулся к своему наставнику.
«Форест?», — послышался речь Артура Кондобара, магистра жизни и его наставника. — «Что случилось?»
«Учитель, я столкнулся с таким, в чём сам не в состоянии разобраться».
«И что же это?»
«Ко мне попал человек, который по идее должен быть мёртвым. Но он вопреки всему до сих пор жив».
«Ну и что, может это нежить?»
«Нет, учитель, это совсем другое. Я не могу объяснить словами».
«Ясно. Открой мне сознания и я взгляну на него через тебя».
Форест не любил такие моменты, но выхода у него не было. Пришлось приоткрыть сознание учителю. Правда, не глубоко, ему не хотелось показывать лишнее.
«Поразительно, я такой ауры ещё не видел», — удивился Артур. — «Привези его ко мне. Я должен его обследовать».
«А как же моя практика?»
«Забудь о ней! Можешь считать, что ты успешно её окончил. Этот случай важнее, чем какая-то практика».
«Хорошо. Я выезжаю сегодня же».
«Я жду», — и связь разорвалась.
— М-да, ну и натворил же ты дел приятель, — обратился он к телу. — Хм, интересно, а как тебя звать-то? Пожалуй, ты будешь…
Форест немного задумался, но вскоре радостно улыбнулся, придумав имя:
— Бобик! Точно, ты будешь Бобиком.
Но вдруг, его лицо стало удивлённо-бледным. Страшные раны на груди заросли прямо на глазах. Когда Форест повторно осмотрел человека, то ещё больше поразился. Все рёбра встали на места, а внутренности восстановились.
— М-да, теперь понятно, как ты выжил.
Вскоре из деревни выехала телега, которой управлял магик-студент второго курса, а на телеге лежало укрытое тело человека.
* * *
Я лежал на кровати и бессмысленно смотрел на потолок. Его едва освещал какой-то источник света рядом с моей головой. Но и этого было достаточно, чтобы убедиться в том, насколько он грязный. Между стыками брёвен виднелась паутина и даже маленький паучок. Мы с ним уставились друг на друга. Причём, мне показалось, что он смотрит на меня с таким видом, как будто хочет съесть. Жуть! У меня уже мания началась. Но вскоре, к моему облегчению, он убежал, перебирая по нитям паутины своими смешными лапками.
Осматриваться не хотелось. Я боялся, что тело опять меня не послушается, поэтому просто расслабленно лежал. В голове с трудом крутились мысли:
«Эх, вот меня и довезли до…ну, в общем, куда-то. А ведь очень интересно, куда это меня привезли? Не похоже на больничную палату. Вряд ли там такие жуткие потолки. Как же есть хочется!»
Я инстинктивно погладил живот и тот в ответ заурчал.
«Эх, сейчас бы пельмешков, мясца…», — и тут до меня дошло, что я сделал. — «Рука! Так я могу шевелиться?!»
Тихо, боясь спугнуть надежду, я поднял руку и уставился на неё, как баран на новые ворота. Мне не верилось. До этого момента меня не покидал страх, что никогда больше не смогу пошевелить даже пальцами.
Продолжая свой эксперимент, я не спеша сел и осмотрел сначала себя, а потом комнату, где мне угораздило очнуться. Я сидел абсолютно голый, лишь прикрытый одеялом на какой-то деревянной кровати. Сама же комнатка оказалась не очень большой. Стены, как и потолок с полом были деревянные. Рядом с моей кроватью стоял стол, на котором находился светильник. Как он работает я так и не понял. У противоположной стенки была ещё одна такая же кровать, рядом с ней стоял стул, а на нём лежали плащ с сумкой. Слов не было, только одни эмоции и то, очень красочные.
— Афигеть.
Тут, скрипнув, открылась дверь. В помещение, спиной ко мне, осторожно зашел человек, что-то держа перед собой. Он развернулся и когда увидел меня, его глаза приняли размер с блюдце. Это оказался мальчишка в слегка грязной рубашке и штанах, которые держались на верёвочке, на ногах было, что-то вроде старых галош. В руках он держал поднос с едой.
Наступила тишина, которую никто не решался нарушить.
— Э-э-э, привет, — всё-таки первым не выдержал я.
— А-а-а! — он закричал как резаный поросенок и, бросив свою ношу на пол, выскочил в коридор.
Я удивился такой реакции. Всё-таки не часто видишь, как при виде тебя, люди кидаются едой и с криком убегают.
Вскоре вбежал другой человек, но поскользнулся на еде, разбросанной у порога, улетел обратно. Ругаясь на непонятном языке, судя по интонации, он опять появился в проёме двери. После чего осторожно перешагивая разбросанное, подошёл к моей кровати.
Не обращая внимания на его болтовню, всё равно не понятно, я осмотрел его. Чёрные, короткие волосы, молодое лицо. Правда, осунувшееся, бледное и нос с горбинкой — в общем, вылитый кощей в молодости. Из одежды на нём была длинная ряса зелёного цвета, что под ней — не знаю, не заглядывал. Больше всего меня привлёк серебряный медальон — на нём были изображена римская цифра два с веточками по бокам.
Он вдруг прекратил говорить и нахмурился. Видимо догадался, что я его не понимаю.
«Надо же, не прошло и года!», — подумал я, но сказал совсем другое:
— Мужик, ты бы лучше пожрать принёс.
Но тот, только удивлённо посмотрел на меня.
— Ты меня вообще понимать? Ферштейн? — и сам себе ответил. — Хотя и так видно, что нихт. Эх, как же мне тебе объяснить?
Я изобразил около своего рта, как будто ем, и погладил живот. Тот уже устраивал революцию. Похоже, он понял всё правильно.
— Эл? Лайт элеменорис, — с этими словами молодой кощей выскочил из комнаты, опять чуть не навернувшись на подносе и еде.
Вскоре он вернулся, вместе с тем же мальчишкой, который опять принёс тоже самое. С опаской посматривая на меня, «И что он только во мне такого страшного нашел?» он поставил поднос на стол и собрался улизнуть, но слова кощея остановили его. Видимо тот приказал ему прибраться на полу, поскольку слуга поспешно собрал разбросанное и выскочил за дверь.
