Антон Медведев - Ключи от Рая. Часть 1

метрах в ста от нас, шла добыча камня, но разгля­деть, как именно это происходило, я пока не смог.

Мы не остановились, я продолжал идти рядом с телегой, чувствуя стыд от того, что меня, как соба­ку, привязали на веревку. Впрочем, на меня никто не обращал внимания, и это утешало. Я заметил, что у работников — а скорее рабов — на правую ногу надето кольцо кандалов. Правда, цепей я не увидел, они бы мешали работать. Возможно, рабов приковывали только на ночь.

Замеченные мной еще раньше строения оказа­лись дюжиной небольших каменных домов, весьма примитивных и неказистых, больше всего они похо­дили на казармы. Зато в стороне, близ правой сто­роны каньона, высился весьма солидный двухэтаж­ный особняк. Именно туда мы и направлялись.

Остановились мы за домом, возле большого, ши­рокого навеса. Охранники слезли с телеги, к ним по­дошли еще несколько человек, тоже вооруженных. Перебросившись парой слов с моими провожаты­ми, они начали выгружать вещи, скидывая их под навес. Один из моих охранников отвязал от телеги веревку и потянул меня за собой, я послушно по­шел следом. Да и что я мог сделать?

Как оказалось, мы шли в глубь карьера. Он ока­зался довольно длинным: прошло еще минут де­сять, прежде чем, наконец, впереди не показались еще какие-то постройки. Я услышал шум воды.

Это шумел водопад — огромный столб воды низвергался с каменной кручи, окутывая все во­круг водяной пылью. Внизу вода пенилась и кло­котала, мощный поток уносился вниз по ущелью и скрывался за поворотом.

Здесь тоже оказалось довольно людно, я уви­дел десятка два охранников и множество рабов, не меньше полусотни. Левый склон каньона был изрыт каменными норами, на моих глазах один из рабов вытащил из норы набитый чем-то тяжелым

мешок, взвалил его на спину. Пронеся два десятка 1 шагов, высыпал содержимое мешка в большой ме­таллический чан, несколько рабов тут же начали ритмично взмахивать тяжелыми молотами, дробя содержимое чана. Лишь подойдя ближе, я смог по­нять, чем именно занимались эти люди.

Они добывали золото. Я убедился в этом оконча- тельно, увидев примитивные промывочные машины.. Из бушевавшей рядом реки по лоткам подводилась вода, сами промывочные машины имели необычную конструкцию. Насколько я сумел понять, здесь про­исходила грубая очистка: на моих глазах один из рабов нажал рычаг, нижняя доска промывочной машины опустилась, обогащенная смесь слилась в длин­ное узкое корыто. Корыто тут же отнесли в сторону его содержимое вылили в десяток обычных промывочных лотков — практически таких же, какими у нас пользуются старатели. Рабы тут же разобрали' лотки, сели на краю небольшой заводи — ее явно сделали специально — и принялись за промывку.- Охранники зорко следили за каждым движением рабов. Оно и понятно — золото...

Впрочем, самого золота я пока не увидел. Мой конвоир подвел меня к угрюмого вида бородатому человеку, его лицо обезображивал огромный ру­бленый шрам. На боку у незнакомца висел корот­кий меч в ободранных ножнах.

— Принимай работника, — сказал конвоир, пе­редавая веревку угрюмому типу. — Гасклит, по­осторожнее с ним.

— Не впервой. Пошли...

Бородач потянул веревку — пришлось снова „ подчиниться.

Меня привели в один из домиков, это оказалось что-то вроде кузницы или литейной. Скорее даже второе: на моих глазах один из находившихся в до­мике рабов длинными клещами вытянул из пышу­щей жаром печи небольшой раскаленный тигель,

поднес его к изложнице и аккуратно вылил содер­жимое. За всей этой процедурой внимательно на­блюдали охранники, по этой внимательности я по­нял, что здесь золото превращали в слитки.

Было очень жарко, я разом вспотел. Меня про­вели в угол, усадили на каменный блок рядом с мас­сивной наковальней. Один из работников без лиш­них слов взял из груды в углу дома ржавое кольцо кандалов, я подумал о том, что оно явно пережило не одного владельца. С помощью помощника работ­ник срубил старую заклепку, слегка разжал коль­цо, потом подошел ко мне.

— Снимай сапоги... Оба...

Протестовать я не мог, а потому безропотно снял обувь.

— Ногу...

Я вытянул правую ногу, мастер ловко надел кольцо кандалов, слегка подтянул меня к наковаль­не. Его помощник несколько раз с силой стукнул по кольцу тяжелым молотом, сжимая его, я невольно вздрогнул — мне показалось, что этот тип сейчас размозжит мне ногу. Когда отогнутые края кольца сошлись, мастер вставил в меньшее из двух имев­шихся в кольце отверстий раскаленную заклепку, его помощник ловко расклепал ее. Увы, все это было мне уже знакомо. Благо хоть не на шею...

Проверив, надежно ли держится кольцо на моей ноге, мастер взглянул на моего провожатого.

— Готово.

— Вижу... — отозвался бородач и потянул меня за веревку. — Вставай.

— Сапоги... — Я протянул руку к сапогам, но бородач не дал мне их взять.

— Они тебе не понадобятся.

Веревка сильнее впилась в шею, пришлось встать и пойти за этим мерзким типом.

Идти босиком оказалось жутко неудобно, острые грани камней и попадающиеся под ногами мелкие камешки превращали ходьбу в настоящую пытку. Мой провожатый был в сапогах, именно это обстоя­тельство вызвало во мне настоящую ярость. Можно было убить его сразу, на месте — я знал, что смогу это, достаточно было одного удара в затылок. Но осознание того, к чему это приведет, тут же сми­рило мой гнев. Нельзя сейчас этого делать, никак нельзя. Надо выждать, присмотреться, понять, что к чему. А потом бежать отсюда — я был уверен, что смогу это сделать. Просто не могло быть иначе.

Мы подошли к пещерам — точнее, к каменным норам, — из которых то и дело выползали рабы с мешками породы. Чуть поодаль, прямо на земле, сидел невероятно щуплый человек лет шестиде­сяти, рядом с ним лежала груда мешков. Тут же стояли десятка два масляных фонарей, в одном из них сидящий как раз менял фитиль.

— Объясни ему все... — угрюмо бросил бородач, отпустил веревку и пошел прочь.

— Новенький? — щуплый человек взглянул на меня и улыбнулся. — Это хорошо... Я Уно. А ты?

— Кир...

Я опустился на землю — подошвы горели ог­нем, — попытался развязать веревку.

— Я помогу...

Уно потянулся ко мне, его тонкие пальцы вце­пились в узел. Не прошло и минуты, как я был свободен — если в этой ситуации вообще можно говорить о свободе. Саму веревку Уно бросил на груду мешков.

— Вот и чудесно... — Уно устало вздохнул. — Держи. — Он протянул мне один из мешков, потом взял фонарь и зажег его от другого фонаря, стояв­шего рядом. — Это тоже тебе. И это... — Он запу­стил руку под мешки и извлек тяжелую кирку с ко­роткой толстой ручкой. — Не потеряй, инструмент хороший, новый. Это тебе тоже пригодится... — Он покопался в мешках и выудил две полосы старой рваной кожи. — Обвяжешь вокруг коленок, вот тебе и ремешки для этого. Порвутся — скажешь, дам новые. Все понял?

— Да... — тихо ответил я.

Судя по всему, мне предстояло добывать РУДУ-

— Вот и хорошо... Вон того человека видишь? — Уно указал на стоявшего рядом с чаном мужчину с большим светлым мешком. — У него еда, за каж­дый мешок получаешь кусочек хлеба. Чем больше мешков, тем больше еды. Все очень просто... — Губы Уно тронула улыбка. — Но смотри, пустые камни не таскай. Увидишь, где блестит, то и бери. Следи за жилой, тогда все получится. А пустую породу таскай вон туда, в отвал. За нее еды не дают, по­этому следи за жилой. Иди за мной...

Уно встал, я поднялся следом, взял свой инвен­тарь. Господи, до чего все глупо...

— Привыкнешь, — произнес Уно, взглянув на меня, — казалось, он понимал, что творится у меня на душе. — Оно поначалу трудно, а потом втянешь­ся. Пошли...

Идя вслед за Уно, я думал о том, что непре­менно надо бежать, — не могу я здесь оставаться. Не для меня это. Бежать, попасть к сваргам. Они все же люди.

— Сюда. — Уно указал на одну из крайних нор, потом поставил над входом крестик мелом — или чем-то подобным. — Это значит, что нора заня­та,— пояснил он. — Работаешь, пока не услышишь колокол. — Уно небрежно кивнул в сторону столба с подвешенной на цепи железякой. — Я тебя по­зову, не пропустишь. С охраной не спорь, и упаси тебя Бог руку на кого из них поднять — на глазах у всех башку оттяпают, чтоб другим неповадно было. И о побеге не думай, это невозможно. С беглеца­ми здесь тоже не церемонятся. Будет кто на побег подбивать — не верь. Здесь вообще никому нельзя

верить. Даже мне. — Уно улыбнулся, потом указал на мои ноги. — Ты намотай, намотай...

Нагнувшись, я обмотал колени лентами кожи, Уно помог мне закрепить их ремешками и явно остался доволен своей работой.

— Ну вот, — сказал он и удовлетворенно по­тер руки, потом взглянул на клонившееся к закату солнце. — Сегодня мало уже осталось. Попривык­нешь, а завтра уже начнешь как следует. Следи: за маслом в фонаре, там оконце внизу есть. Будет - кончаться — подойдешь, я долью. Лезь до конца, а там увидишь... — Он указал на нору.