Я ошибся. Едва плот немного приблизился, как с него на берег полетели знакомые мне по фильмам о пиратах абордажные крючья. Три из них зацепились, я увидел, как разбойники натягивают и закрепляют канаты. Все было проделано так быстро и слаженно, что не оставляло сомнений в отличной отработке этого маневра. Если бы не угрожавшая мне опасность, я наверняка почувствовал бы восхищение действиями команды.
Канаты натянулись, плот вздрогнул, накренился и по широкой дуге устремился к берегу. Один из якорей пополз, взрывая землю отточенными лапами, но два других смогли удержать плот. Не прошло и двадцати секунд, как плот выбросило на берег, с него тут же соскочили пятеро разбойников. И только тогда я сообразил, что мне, строго говоря, уже давно надо было уносить ноги. Разбойников отделяло от меня метров двести, когда я бросился бежать.
Лес был густым и очень мокрым, я буквально летел в ворохе сбиваемых с кустов и травы брызг. Страх подстегивал меня, в сознании крутились жуткие мысли о том, что эти люди, кем бы они ни были, тоже наверняка не любят гасклитов.
Отбежав примерно на километр, я затаился и прислушался...
Звуков преследования я не услышал. Внимательно огляделся: куда мне теперь? Впрочем, о чем тут думать? Если разбойники плывут вниз по течению, то мне, соответственно, надо пойти вверх. Потом, когда они уплывут, я снова пойду к Виго.
Я шел тихо и осторожно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Не было никакого намека на опасность, я немного расслабился. Похоже, они меня потеряли и сейчас наверняка возвращаются к плоту, чтобы продолжить плавание. Просто глупо искать человека в таком густом лесу.
Так думал я. Увы, разбойники думали иначе: я понял это в тот момент, когда узкая длинная плеть, вспоров воздух, обвила мне шею. Тут же последовал мощный рывок, я невольно качнулся вперед — и налетел на удар в лицо, от которого все заволокло туманной звенящей дымкой. Упав на колени, попытался содрать с себя удавку и тут же получил еще один удар, на этот раз ногой, от которого растянулся на мокрой траве. Я почти не чувствовал, как меня перевернули на живот, потом кто-то снял плеть с моей шеи, заломил мне руки за спину. Впился в запястья ремень, я понял, что меня связывают. В голове все еще звенело, мелькнула смутная мысль о том, что я влип в очередную передрягу. Уж лучше бы я остался у Виго...
— Подымайся!
Приказ сопровождался чувствительным пинком в бок, я нехотя подчинился. Плохой здесь для гасклитов климат. Совершенно неподходящий.
— Шагай...
Я пошел. Прошла минута, другая, я постепенно приходил в себя. Судя по всему, меня поймал и теперь конвоировал всего один разбойник. Но сбежать от него я не мог, к тому же на это у меня уже просто не оставалось времени: впереди послышались шаги, я разглядел еще троих разбойников.
— Поймал! — хриплый голос моего конвоира был полон самодовольства. — Ох и прыткий же оказался...
— Ты куда бежал, а? — злобно спросил один из разбойников, здоровенный долговязый детина с серьгой в ухе. — Ты от кого бежал, падаль? — Он размахнулся и отвесил мне звонкую оплеуху. В голове снова зазвенело — вот же гад...
Можно было ответить ему ногой, но я сдержался. Перевес сейчас явно на их стороне.
— Работать надо, а не по лесам бегать, — заявил второй разбойник, крепыш с бритой наголо головой, все засмеялись. — Вернемся, а то Гуго опять орать будет...
— Шагай...
Конвоир снова подтолкнул меня в спину, наша процессия двинулась к реке. Минут через десять мы вышли к берегу, я посмотрел вправо и увидел неподалеку плот. Если бы не мое плачевное положение, я бы непременно оценил тот факт, с какой точностью разбойники вышли к плоту. Но сейчас меня это не слишком интересовало — не прошло и пары минут, как я, подталкиваемый разбойниками, уже взбирался на плот.
Сам плот представлял собой странное двухъярусное сооружение. Первый, несущий, ярус состоял не из бревен, как мне показалось раньше, а из узких и очень длинных лодок. Палубы этих ло- док наглухо зашили досками, поэтому каждая лодка была подобна непотопляемому поплавку. Между собой лодки соединялись длинными жердями, из жердей же состоял и второй ярус, возвышавшийся над первым сантиметров на семьдесят. Палубу соорудили из досок, по бокам плота крепились две мощные жердины с гнездами для весел. Гребцы были обнажены до пояса и прикованы за ногу к плоту, сейчас они сидели на полу. Я заметил, что спины большинства их них покрыты шрамами и свежими ранами. Судя по всему, гребцов здесь не жаловали. Центральную часть плота занимал сбитый из досок грузовой отсек, заполненный какими-то тюками.
Взобравшись на плот, я взглянул на подошедшего ко мне капитана, высокого угрюмого человека с трубкой в руке. Посасывая трубку, он молча оглядел меня, потом вынул трубку изо рта и разжал губы.
— Сколько будет семь на восемь, быстро? Ну?
— Пятьдесят шесть, — ответил я, несколько сбитый с толку его вопросом.
— Гасклит, — произнес капитан и ухмыльнулся, его подчиненные загоготали. — К тому же очень глупый гасклит. Пито, ставь его вместо Дохлого...
— С удовольствием!
Мой конвоир осклабился и потянул меня к левому борту плота. Лишь там я понял, какая именно участь мне уготована.
— Все, Дохлый, приплыли, — сказал разбойник, подходя к одному из гребцов. — Устал я от тебя.
Гребец, которому адресовались эти слова, сидел на полу, у него был чрезвычайно жалкий и изможденный вид. Спина этого человека уже давно превратилась в незаживающую рану, при взгляде на нее меня передернуло. Вздрогнув, гребец поднял голову.
— Не надо, господин Пито- — тихо произнес он, в его глазах мелькнул ужас.—Я буду работать, вы не пожалеете. Пожалуйста...
— Не скули. Мало я тебя предупреждал? — Пито ухмыльнулся и вытянул из ножен саблю.
Я никогда не видел, чтобы человек так дрожал. Встав на колени, гребец подполз к ногам Пито, позвякивая цепью. Потом поднял голову и умоляюще посмотрел в глаза конвоира.
— Пожалуйста, господин Пито... Пощадите меня... Я ведь могу еще работать. В каменоломню меня отправьте, куда угодно — только пощадите...
Подошел капитан, его взгляд был хмурым и злым.
— Ну чего с ним возишься? — Он толкнул гребца ногой, тот растянулся на палубе. — Быстрее, мы опаздываем.
— Да, Гуго...
Подняв саблю, мой конвоир примерился и с хриплым выдохом опустил ее на ногу несчастного гребца. Удар оказался точным и сильным — гребец заорал и забился от боли, капитан подтянул за цепь отсеченную стопу, снял с нее металлическое кольцо кандалов, затем неприязненно выбросил за борт то, что еще секунды назад было ногой человека.
В глазах у меня потемнело, я едва не упал и лишь огромным усилием воли заставил себя не потерять сознание. То, что я видел, просто не укладывалось в голове.
Гребец выл и скрежетал зубами от боли, по лицу его текли слезы. Подтянув к себе култышку, он безуспешно пытался унять потоком хлещущую кровь.
— Все, Дохлый... — Пито вытер саблю о плечо несчастного гребца и вложил ее в ножны. — Ты ведь, помнится, так мечтал о свободе... — Засмеявшись, он шагнул к пленнику и ударил его ногой, затем вторым пинком столкнул в воду.
Я стоял и смотрел, чувствуя, как меня колотит дрожь. Голова гребца пару раз мелькнула в волнах и исчезла. Впрочем, его судьба уже никого не интересовала. Я услышал смех, один из разбойников кинул за борт ведро на веревке. Вытянув его, окатил палубу водой, смывая кровь.
Пито повернулся ко мне.
— Теперь это весло — твое. Чем лучше будешь работать, тем дольше протянешь. Хотя гасклиты обычно долго не живут.
Он усмехнулся и протянул руку, один из разбойников подал ему веревку. Нагнувшись, Пито обвязал ее вокруг моей правой ноги, проверил, хорошо ли затянут узел. Потом привязал второй конец к вкрученному в одну из жердин металлическому кольцу — именно к таким кольцам были прикованы все гребцы.
— Пока так, — сказал он, отшвырнув ногой в сторону цепь несчастного гребца. — А прибудем на место, привяжем тебя понадежнее. И не вздумай бежать, башку отрублю...
Пито довольно грубо схватил меня за плечи, развернул, я почувствовал, что он развязывает стягивавший мои руки ремень. Ну да, еще бы — гребец ведь должен грести...
Ноги противно дрожали. Если бы не страх опуститься на все еще заляпанную кровью палубу, я бы непременно сел. Впрочем, сидеть уже было некогда: разбойники вытянули якоря, плот дрогнул и медленно поплыл вдоль берега, гребцы правого борта заработали веслами. А потом настала и наша очередь — ухватившись за тяжелое весло, я попытался грести, следуя ритму остальных гребцов моего борта. Сначала у меня ничего не получалось, но несколько ударов плетью, ожегших спину даже сквозь рубаху, заставили меня приноровиться. И я греб, хотя сознание все еще отказывалось верить в происходящее. Раб на галерах — об этом я читал когда-то в книгах. Но никогда не думал, что все это мне предстоит испытать на практике.
