— Нам необходимо принять решение.
— Ты прохлопал появление ненужной организации, — недовольно заявил один из советников.
— Где была твоя предусмотрительность?
— И чем занимаются твои знаменитые предсказатели?
Покой Темного Двора оказался под угрозой, и высшие иерархи не замедлили высказать комиссару претензии. Сантьяга пожал плечами, но оправдываться не стал. Мрак задумчиво безмолвствовал.
— Подобные фокусы способны вызвать у челов истерию.
— И кто знает, куда она их заведет?
— Комиссар должен знать.
— Обязан!
— Помнится, мы занимались проблематикой Инквизиторов?
— Кровавая баня не повторится, — пообещал спрашиваемый советник. — Но будет тяжело.
— Ударив первыми, мы получим преимущество.
— А что думают рыцари и люды?
Этот вопрос прозвучал из молчавшей до сих пор тьмы, и Сантьяга немедленно дал ответ:
— Их представители уже звонили. К счастью, Великим Домам хватило ума не совершать резких движений и не будоражить общество.
— Выдержка, достойная одобрения.
— Последняя война научила их осторожности.
— Чего они хотели от тебя? — полюбопытствовал советник.
— Организовать совещание с участием князя.
В глубине черного сумрака мелькнула маленькая желтая искра.
— Я не испытываю желания рубить лес деревянным топором.
— Вы хотели сказать: переливать из пустого в порожнее?
— Ты слишком много общаешься с местными челами.
— Не вы же будете этим заниматься.
На этот раз искорок оказалось побольше: небольшой звездопад обрушился на расстоянии вытянутой руки от Сантьяги, вызвав у него легкое любопытство.
— Уговори Великие Дома провести предварительное расследование под твоим руководством — распорядился князь.
— И организуй пару успокаивающих интервью в «Тиградкоме», — добавил советник.
— Да, — согласился повелитель Нави. — А совещание проведем сразу, как только получим более глубокое понимание ситуации.
— Насколько глубокое? — осведомился Сантьяга.
Тьма помолчала, пульсируя вокруг светлого костюма комиссара, после чего глухо ответила:
— Во время предварительного расследования ты не должен допустить ни одного нарушения договора. Ни одного, Сантьяга, это приказ. И удерживай от этого рыцарей и зеленых. У челов не должно быть повода для обвинений Тайного Города.
— Другими словами: никаких мер по локализации Курии?
— Ни одного жеста в ее адрес. Ни одного волоса с головы ее проповедников. Ни одного косого взгляда.
— При таких условиях глубина нашего понимания может оказаться недостаточной.
— Ты уж постарайся, — буркнул один из советников и замолчал.
Тьма, принявшая в себя повелителя Нави, безмолвствовала очень долго. Почти десять минут комиссар просто стоял в ее сердце, не сводя глаз с клубящегося мрака. Почти десять минут, по истечении которых князь принял решение.
— Если ты найдешь хоть одно стопроцентное подтверждение того, что церковь, Вся Церковь, собирается выступить против Тайного Города, нам придется бить первыми. Второй Инквизиции я не допущу.
«Бог карает еретиков? Именно так заявляют проповедники Союза ортодоксов, объясняя странные события, произошедшие в офисе широко известного на Западе тоталитарного учения Рона Хаббарда. Паническое бегство сектантов, вызов полиции, пожарных и спасателей, гибель ведущего пропагандиста дианетиков… После первых, весьма истеричных заявлений руководители московских сайентологов неожиданно замолчали, представители властей отделываются общими фразами, и все это, как стало известно нашему корреспонденту, связано с тем, что никто не в силах внятно объяснить, что же в действительности произошло на улице Галушкина…»
(«Вечерняя Москва»)«С событиями на Галушкина все ясно — мощный всплеск магической энергии зафиксировали не только наблюдатели Великих Домов, но и все оказавшиеся поблизости жители Тайного Города. Организаторы инцидента особо не скрываются: Курия слишком активно набирает очки на этой выходке. Остается понять, что думают по этому поводу наши незадачливые лидеры? Насколько сильна Курия? Продолжает ли действовать старый договор, гарантирующий нам отсутствие Инквизиции?…»
(«Тиградком»)* * *
Частный жилой дом.
Подмосковье, Николина Гора,
19 сентября, пятница, 23:01.
Глеб неторопливо вошел в кабинет Феофана, спокойно кивнул митрополиту, присел, не дожидаясь приглашения, в кресло, не спеша снял очки, аккуратно протер их, вернул на нос и только после этого негромко сказал:
— Я не предполагал встречаться на этой неделе.
Сидящего в соседнем кресле Осиновского Сухоруков откровенно игнорировал.
— Э-э… Я тоже. — Феофан ожидал, что Борис возьмет быка за рога, и несколько замешкался.
— Возникли серьезные проблемы. — Очки Глеба холодно блеснули.
— Уверен, мы сможем решить их за одну ночь, — попытался пошутить митрополит.
— Надеюсь.
— Мы не были представлены, — елейным тоном произнес Осиновский. — Называйте меня Борис Иосифович.
— Ваше присутствие обязательно? — поморщился Глеб. — Вы должны были слышать, что здесь предполагается конфиденциальный разговор.
— Я некоторым образом причастен к темам, которые планирует обсудить уважаемый Феофан.
Митрополит впервые видел их рядом и неожиданно поймал себя на мысли, что сравнение не в пользу Осиновского. Если все в поведении Бориса выдавало хитрость и цепкость, то Глеб дышал силой и властью. А еще несокрушимым спокойствием. Он даже не изменился в лице, увидев здесь Осиновского. И Феофана, в который уже раз, посетила предательская мысль: «А не совершил ли я ошибку, пытаясь играть против гиганта?»
— Давно мечтал познакомиться с тобой, Глебушка, — улыбнулся Борис. — Столько разговоров, столько слухов… Представляешь, ты считаешься легендой. А уж широте твоих экономических интересов можно только позавидовать.
— Кажется, я веду себя достаточно корректно, — улыбнулся Сухоруков. — По крайней мере, с вами, Борис, у нас не случалось конкурентных войн.
— Борис Иосифович, — мягко проблеял Осиновский. — Если ты не возражаешь, Глебушка, я бы очень хотел, чтобы ты называл меня Борис Иосифович. Будь добр, прояви уважение, хорошо? А что касается войн, то тут ты прав, да… Бодаться со мной тебе не позволило бы простое здравомыслие. Возможности у меня шире, Глебушка, да и связи получше, да… Хотя Перловский комбинат ты мне не уступил.
