— Ты уверен, что Глеб приедет?
— Раз сказал, что приедет, значит, приедет. — Феофан задумчиво погладил ладонью окладистую бороду. — Сто процентов.
— Тогда что тебя беспокоит? — Осиновский великолепно угадывал настроение собеседников.
— Он не должен был приезжать на этой неделе, — нехотя ответил митрополит.
— Поэтому я здесь, — буркнул Борис. Короткая фраза напомнила Феофану о панике, в которую он впал, выслушав предложение Глеба о незапланированной встрече. Митрополит почуял, именно почуял, как чует зверь, что его связь с Осиновским вскрылась, и потребовал от приятеля поддержки. Тот обещал.
— Думаю, мне стоило произнести речь о Курии до встречи с Глебом. Для надежности.
— Об этом говорить поздно. Если Глеб перестал тебе доверять, то не оставит без внимания спешно созванную пресс-конференцию. Да и времени он тебе не дал.
— Это так.
— Не волнуйся — Глеб придет.
Феофан покачал головой:
— Но надо было подстраховаться.
— А ему и так некуда деваться, — рассмеялся Осиновский. — Фифа, оглянись, ты давно стал самостоятельным игроком. Причем такого уровня, что тебе не следует беспокоиться о каких-то там Глебах. Тебе нужны не командиры, а партнеры, если он этого не понимает, мне его жаль. Никуда он от тебя не денется.
Хозяин дома с сомнением вздохнул. Работать с Сухоруковым было легко и приятно. Именно Глеб в мутные девяностые помог Феофану пробить сомнительные налоговые льготы, связал с нужными уголовниками и организовал дело так, что митрополит превратился в крупнейшего контрабандиста спиртного и сигарет. Бешеные прибыли Феофан, опять же с подачи Глеба, вкладывал очень умно, не в строительство новых храмов, разумеется, и теперь его финансовая империя считалась одной из самых устойчивых в стране. Именно Глеб сделал так, что все уголовники, имевшие выход на Феофана, перешли в мир иной, и за это митрополит до сих пор испытывал к рослому компаньону чувство глубокой благодарности. Но оставался сам Сухоруков, и Феофан прекрасно понимал, что материалы, которые хранил Глеб, могли отправить его за решетку даже с поста патриарха. У Осиновского такой власти не было. Здесь был чистый расчет и благодарность в обмен за помощь против Сухорукова. Новые времена — новые друзья.
— Глеб не так прост, как ты думаешь.
— Все мы всего лишь люди, — махнул рукой Борис.
— Тогда почему ты до сих пор не смог встретиться с Сухоруковым?
Осиновский слегка помрачнел.
— А я тебе скажу, почему, — язвительно продолжил митрополит. — Потому, что Глеб этого не хотел. Ты даже не знаешь, где он живет.
— Сегодня узнаю.
— Как?
Осиновский опять рассмеялся, но смех прозвучал слегка натянуто.
— Помнишь, ты говорил, что Глеб всегда ездит на одном и том же «шестисотом» «Мерседесе»?
— Говорил.
— И упоминал, что однажды встречался с ним в бизнес-центре на Дубнинской?
— И что?
— Мои ребята обнюхали этот центр вдоль и поперек. На Глеба, разумеется, не вышли, но в подземном гараже нашли его тачку. Мы проверили: она стоит там всегда, аренда бокса оплачена на десять лет вперед. Я купил несколько мелких людишек: охранников, уборщиц, монтеров, напичкал гараж дополнительными видеокамерами, и сегодня я узнаю, откуда Глеб придет к своей машине. — Довольный собой Борис поднял указательный палец. — Мозги, Фифа, мозги!
— Не узнаешь.
— Неужели?
— Спорим?
Осиновский покопался в бумажнике:
— Ставлю две тысячи.
— Идет. — Феофан посмотрел на золотые часы. — Если Глеб не хочет опоздать на встречу, как раз сейчас он должен появиться в гараже.
Хорошо освещенное помещение подземного гаража контролировали шесть видеокамер, через которые великолепно просматривались все автомобили, входная дверь и ворота. Все коридоры и лифты, ведущие в гараж, также не остались без внимания охраны бизнес-центра и людей Осиновского. Они контролировали каждый дюйм подземного помещения, и только одно место ускользнуло от назойливого внимания наблюдателей: маленькая площадка пожарной лестницы, находящаяся между первым этажом и гаражом. Попасть на нее можно было или из просматривающегося коридора, или из самого гаража, поэтому в лишней видеокамере не было необходимости…
Воздух подернулся рябью, задрожал, завертелся темно-зеленым вихрем, из которого неспешно выбрался высоченный лысый здоровяк, больше напоминающий внезапно ожившую трансформаторную будку. Гигант огляделся и стал медленно спускаться в гараж. Следом за ним из портала появились не менее высокий светловолосый мужчина с тоненьким кейсом в руке и карлик, едва доходящий спутникам до пояса. Все они были одеты в одинаковые черные костюмы, черные же водолазки и элегантные туфли. Когда здоровяк открыл дверь в гараж, вихрь уже растаял, полностью скрыв способ, которым троица появилась в бизнес-центре.
— Они поставили еще две видеокамеры.
— Не зря же мы платим аренду, — улыбнулся Глеб.
— Или мы стали звездами экрана, — протянул Hyp.
— Или так.
Нар на мгновение задержался, пристально разглядывая «Мерседес», затем удовлетворенно кивнул, нажал на кнопку брелока и, подойдя, распахнул дверцу.
— Прошу.
Глеб расположился на заднем сиденье, поправил очки и положил на колени несколько извлеченных из кейса документов. Карлик забрался на переднее сиденье, нацепил на нос такие же, как у Глеба, очки и скорчил здоровяку гримасу. Нар вздохнул и запустил двигатель.
— «Мерседес» только что выехал из подземного гаража.
— Черт! — Осиновский покосился на расхохотавшегося Феофана и снова перевел взгляд на принесшего сообщение секретаря. — Засекли, кто в машине?
— Ребята говорят, шофер, здоровенный шкаф, карлик, метр с кепкой, и высокий мужчина…
— Глеб, — хихикнул Феофан. — Он всегда приезжает с этими двумя уродами.
Борис раздраженно потер щеку.
— Откуда они взялись? На чем приехали в офис?
— Ребята, которые следят за камерами, уверяют, что в бизнес-центр никто из этой троицы не входил, по крайней мере, через двери. Они просто появились на лестнице, ведущей в гараж с первого этажа.
— Ладно, потом разберемся. — Феофан улыбался. Осиновский снова потер щеку. — Наверняка подземный ход. Старая уловка. Бывшие гэбэшники обожают такие фокусы.
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Москва, Ленинградский проспект,
19 сентября, пятница, 20:22.
— В настоящее время цель Курии — заполучить власть в церкви, — произнес Доминга.
— Это очевидно, — вздохнул Сантьяга. — Активная пропаганда и выход на публичный уровень свидетельствуют об одном: лидеры Союза ортодоксов не уверены, что патриарх выкарабкается, и пытаются подготовить почву для преемника.
