– Как он пройдет через блок?
– Будь я проклят, если знаю. Но он говорил…
– Да, от него всего можно ожидать. Насколько я понимаю, дело не терпит отлагательства.
– Да, именно.
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Поторопись.
Да, Деймар. Возможно, он сумеет мне помочь. Мне совсем не хотелось к нему обращаться; то, что он сделал во время нашей последней встречи, не доставило мне удовольствия. Когда?.. Две недели назад? Меньше? Невозможно. Я успел принять участие в трех сражениях, промаршировал через половину мира сквозь дождь, грязь и пыль и пришел сюда: к Стене Склепа Барита.
Сначала ничто не говорило о необычности нашей очередной остановки, если не считать того, что было еще слишком рано. Однако никто не спешил отдавать приказ о подготовке оборонительных сооружений, и у меня не имелось оснований полагать, что именно эти позиции мы будем защищать. Позднее я узнал, что по первоначальному плану наша бригада должна была участвовать во фланговой атаке на армию Форнии, но потом, когда в самую последнюю минуту Сетра узнала, как Форния развернул свои войска, она от него отказалась.
«Разворачивать». Военное слово. Я узнал его от Сетры. Нужно обязательно использовать его в присутствии Крейгара, чтобы посмотреть на его реакцию.
Вирт и Элбурр выкопали яму для костра, пока я и Нэппер устанавливали палатку.
– Деревьев нигде не видно, – сказал Элбурр.
– Значит, мы замерзнем? – спросил я. Они ничего мне не ответили.
– Фургоны подойдут часа через два, – заметила Вирт. Я вопросительно посмотрел на Нэппера.
– Уголь, – пояснил он.
Я почувствовал себя глупцом и больше ничего не сказал.
Мы разбили лагерь, но я продолжал посматривать в сторону горы, склоны которой уходили за облака. Изредка над нами пролетали гигантские джареги, и Лойош торопливо нырял под мой плащ. Стена посвящена памяти Барита, и до тех пор, пока она будет стоять, всякий, кто ее увидит, вспомнит о нем. Тронет ли это самого Барита? Как обидно и какая ирония, что он так и не узнает, что в его честь названа скала.
Впрочем, мне Барит никогда не нравился.
Три часа спустя возле нашей палатки горел костер, а в котелке кипятилась вода. Элбурр приготовил нечто, носящее название солдатской каши, которая состояла из множества галет, брошенных в кипящую воду вместе с остальным пайком и черной патокой. Вкус получился бы отвратительным, но он добавил немного базилика, грибов, мускатного ореха и каких-то корешков – где он умудрился все это раздобыть, неизвестно. Вышло совсем не плохо. Мы хвалили его стряпню до самого вечера.
Нам пришлось заступить в дозор ранним вечером, благодаря чему удалось хорошо выспаться ночью, к тому же довольно скоро выяснилось, что врага поблизости нет. На следующий день солдаты нашей роты начертили поле для игры в мяч, обмотали толстым слоем веревок подходящий камень и сыграли веселый матч. Остальные подбадривали участников криками и непристойными шутками. В результате пострадавших оказалось меньше, чем после полномасштабного сражения, но вполне достаточно, чтобы вызвать возмущение Крауна и ротного лекаря.
А я принял решение больше никогда не вступать в честную схватку с Дортмондом. Ничего личного, я вообще не склонен вступать в честную схватку с кем бы то ни было. Вечером опять играли в кости, кто-то достал свирель, парни горланили песни – ужасно фальшивя, а Элбурр снова приготовил солдатскую кашу.
Потом я нашел Расчу, Вирт, Данна и Элбурра, которые изучали ровное поле, окруженное горами.
– Вот где они будут, – сказала Расча. – Они расположатся между горами Дориан и Смокер и постараются остановить нас.
– Если мы будем сражаться здесь, – заметил Элбурр.
– Да, конечно, – согласилась Расча. – Но сержант дал мне понять, что в ближайшие дни нам не придется менять дислокацию.
– Я полагаю, что мы останемся здесь, – вмешалась Вирт. – Вот только не понимаю, почему мы сами не заняли эту позицию между горами.
– Ты у нас эксперт, – проворчала Расча. – Что ты думаешь?
– Единственная причина, которая могла помешать наложить нашему капитану свои загребущие руки на эту позицию, приказ сверху.
– Хорошая мысль, – улыбнулась Расча.
– Вы слышали? – вступил в разговор Данн. – Мы получили приказ сверху?
– Только слухи, но они до меня дошли.
– Но почему?
Расча повернулась к Вирт и слегка поклонилась.
– Чтобы вызвать атаку. Именно по этой причине мы не стали рыть траншеи. Сетра хочет, чтобы они нас атаковали, и пытается сделать такое решение максимально привлекательным.
– И они попадутся на ее уловку? – спросил я.
– Дело не в этом, – ответила Вирт. – Они знают, как мы расположили свои войска. Если мы предлагаем им сражение на выгодных для них условиях, они его примут.
– Но тогда в тяжелом положении окажемся мы.
– Все не так просто, – возразила Вирт.
– Тогда не пытайся мне ничего объяснять, – проворчал я и отошел в сторону.
Погода выдалась настолько приятной, что думать о сражении не хотелось. Ветер принес с гор прохладный воздух, но было не холодно и достаточно сухо, наконец-то у нас появилась возможность отдохнуть от пыли. Я подошел к Дортмонду, который, вытянув ноги, сидел в своем любимом кресле и курил трубку. Приоткрыв один глаз, он проговорил:
– Ага, человек с Востока, который дерется, как дракон. Вина?
– Не откажусь.
Он вытащил красивый резной деревянный кубок из стоящей возле ног парусиновой сумки и наполнил его вином из бутылки. Я сделал глоток; оказалось, что это не вино, а бренди – даже лучше, если вас интересует мое мнение.
– За солдатскую жизнь, – сказал он.
Мне не хотелось за это пить, но бренди мне понравилось, и я поднес кубок к губам.
– Где ты его раздобыл?
– Поставщик продовольствия мой друг, да и многие ребята из обоза мне кое-чем обязаны, так что у них в фургонах для меня всегда находится немного места.
Я допил бренди. Лойош, который летал вокруг, собирая остатки пищи, вернулся и опустился ко мне на плечо. Дортмонд посмотрел на него.
– Ты тоже веришь, что он приносит удачу? – спросил я.
– Конечно. Почему бы и нет? Нам ведь сопутствует удача во время кампании, разве не так?
– В самом деле?
– Ну, ведь ты жив?
– Я уже давно не проверял.
Он не стал делать обычных в таких случаях замечаний, а налил мне еще бренди, продолжая называть его вином.
– Считаю, что в целом кампания проходит удачно, – заявил Дортмонд. – Он снова засунул руку в парусиновую сумку, вытащил ломоть хлеба и большой кусок сыра. Разломил хлеб и сыр и протянул мне то и другое. Острый мейренский сыр оказался очень вкусным. Хлеб был черствым, но не заплесневелым и гораздо приятнее галет. Потом он отломил еще кусочек сыра и протянул его Лойошу, который подлетел и аккуратно взял его лапой. Я смотрел, как он откусывает кусочек, жует, проглатывает и вытирает пасть крылом. Он вел себя цивилизованнее, чем я.
