– Виллему, мы, наконец, закончили перевязку раненных. Я добьюсь тишины и молчания от остальных. Сейчас отдохни.
– Я так устала, Эльдар, – прошептала она и приникла к нему, ища у него поддержки. – В голове гудит, неужели они не могут сдерживать себя?
– Да, да. Как только они уснут, мы снова будем вдвоем с тобой.
Она поняла, что он имеет в виду, руки его не делали из этого никакого секрета. Они ласкали ее осторожно, но настойчиво.
– Нет, Эльдар. Я не хочу, – устало произнесла она.
Его руки стали ласкать ее груди. Он пытался воздействовать на нее, так как обычно ему удавалось повлиять на девушек, которые были несговорчивы.
– О, Эльдар, – всхлипнула она, желая, чтобы он отстал от нее, и одновременно боясь оттолкнуть его от себя. Отношения между ними были такими непростыми. Он был таким уязвимым. – Ты не должен делать этого. Я не позволю.
Но он уже распалился, и тело его как будто горело сильным пламенем. Не обращая внимания на сопротивление, он уложил ее на кровать. Огонь в большой комнате почти потух, окон, через которые мог бы проникать свет утра, не было. Порывы бури сотрясали дом, а плач несчастных людей стал затихать.
– Оставь меня, Эльдар.
Ее голос дрожал от волнения.
– Ты не любишь меня, – горячо прошептал он. – Не можешь любить меня, если не разрешаешь дотронуться до тебя!
– Да, ты знаешь, что люблю.
– Нет. Как я могу знать, ты же меня не хочешь.
– Ты несправедлив.
– Докажи, что любишь! Или ты совсем холодна?
Это было тем вечным мужским аргументом, многие века приводившим бесчисленное количество девушек к гибели.
– Нет, я не холодна, – воскликнула она. – Я больна.
– Моя любовь хочет, чтобы ты забыла о своих мучениях. Виллему, любимая, послушай меня! Борьба вокруг закончилась нашим поражением. Когда наступит день, враги будут здесь, и мы, ты и я, можем умереть. Это наша последняя ночь…
Она хотела возразить, что день уже настал, но решила, что это мелочь. Его слова волновали ее, появилось ощущение трагизма; они – любящая пара, приговоренная к смерти. Слезы разрывали грудь. Все было таким печальным, скорбным; они должны умереть вместе, это будет так красиво.
Он заметил, что настроение ее изменилось, и начал играть на этом.
– Подумай, Виллему! Никогда, никогда больше! Что может быть лучше того, чтобы единственный раз побыть в объятиях друг друга, отдать друг другу нашу любовь?
Неужели это Эльдар? Человек, способный говорить такие прекрасные, полные любви слова?
Да, вот его настоящее «я»; она знала, всегда чувствовала, что его жестокость – это лишь маска.
Она колебалась, хотела доказать ему свою любовь, но как она может сделать это?
Спазмы и позывы на «улицу» снова стали невыносимы.
– Эльдар, ты требуешь от меня слишком много. А мы обязаны заботиться о других людях, думать о них. Они нуждаются в нашей помощи. Нам следует снова осмотреть их.
– Помощи? Даже если они должны умереть через несколько часов? Виллему, я действительно люблю тебя, я должен слиться с тобой. Сегодня ночью, сейчас!
Но его чарующие слова больше не доходили до ее сознания. Охваченный своим страстным желанием Эльдар выбрал совершенно неподходящий момент, такое сумасшедшее время, что почти невозможно было понять его. Зарыдав, она оттолкнула его от себя.
– Там стонет раненый, – воскликнула она. – Проснулся, я должна позаботиться, чтобы он не сорвал повязку.
Эльдар взорвался.
– Ты больше думаешь о них, чем обо мне! Иди тогда к ним! А я сейчас уйду драться. Мне хватит этой чепухи.
Он вскочил с кровати, набросил на себя одежду и бросился в сени в поисках какого-нибудь оружия.
Ничего не понявшая Виллему продолжала некоторое время сидеть на постели, затем встала. Бурное появление Эльдара вновь вызвало волнение в группе людей, находившихся в большой комнате, и они снова начали всхлипывать и хныкать. А на полу лежал и умирал один из раненых.
Она всплакнула, сделав шаг к раненному, затем шаг к двери, снова шаг обратно, побежала к двери и открыла ее.
– Эльдар! Эльдар! – закричала она в отчаянии. – Вернись. Ты не должен уходить в эту бурю! Вернись!
Но он ушел. Его следы занес снег. Вьюга ослепила ее, и она ничего не смогла увидеть.
Еще не совсем рассвело. Были утренние сумерки, горы скрывались в хаосе колючего снежного потока.
Виллему всхлипнула. Она ничего не могла для него сделать, именно сейчас. Ее место было рядом с ранеными и несчастными.
Потеряв всякую надежду, она вернулась в избу, забыв о своих собственных мучениях. Сейчас другим было гораздо хуже, чем ей.
– Вот так, – произнесла она со слезами, которые душили ее. – Все будет хорошо. Опасности никакой нет. Я с вами.
Виллему склонилась над смертельно раненым.
Она чувствовала себя страшно одинокой и беспомощной.
«Севернее, – думал Эльдар, крепко сжимая в руках вилы, которые он прихватил с собой. – Бой должен идти севернее. Недалеко отсюда…»
Он попытался сориентироваться. Ветер выл на равнине вокруг него. Вчера вечером он дул с севера, и, если он не сменил направления, то следует идти навстречу ветру.
Он двинулся вперед упорно и целеустремленно, крепко сжав челюсти.
Поражение, которое он потерпел, все еще жгло его. Может быть, больше потому, что он хотел произвести на нее впечатление.
Дьявол ее возьми, какую роль эта девчонка сыграла в его жизни! Никогда он не переживал ничего подобного.
Конечно, он был с ней слишком настойчив. Она несомненно больна и очень стремилась помочь всем. Все посторонним людям, находившимся в избе, и ему тоже.
А как красиво прозвучало, когда она сказала, что любит его.
А он? Не чувствовал ли он себя циником, как обычно, говоря ей лживые слова о любви и браке? Цинизм придавал ему силу.
Эльдар внезапно остановился.
Но он и хотел этого! Все больше и больше он понимал, что хочет иметь ее рядом на всю жизнь.
Неуверенно он повернулся и хотел было пойти обратно, но уже не знал, где находится. Единственное, что Эльдар видел, это серо-белую завесу почти горизонтально летящего снега.
Виллему…
Волна необыкновенного тепла пронизала тело Эльдара. Ему захотелось сделать что-нибудь хорошее для нее, видеть ее счастливой, быть вместе с ней. Никогда больше он не будет презрительно фыркать на нее. Ибо она может столь многое дать ему, чего никогда не было в его жизни. Любовь к ближнему, культуру, жизнерадостность, доверие, преданность…
Он посмотрел на вилы, которые держал в руке. Что ему делать с ними? Биться?
И тут он очнулся. Что за идиотские мысли стали одолевать его? Культура? Он? Он что, свихнулся?
Решительно рванулся он дальше на север, в бой.
