— Боишься, что тебя поразит насмерть? — сардонически спросил стрелок.
— Возможно, боюсь, что придется держать ответ, — ответил человек в черном, и на некоторое время воцарилось молчание. Ночь была очень длинной. Над ними простерся Млечный Путь — он восхищал своим великолепием и блеском и все-таки внушал ужас своей необитаемостью. Стрелку стало любопытно, что он почувствовал бы, если бы это чернильно-черное небо раскололось, впустив стремительный поток света.
— Костер, — сказал он. — Я замерз.
Стрелок дремал. Проснувшись, он увидел, что человек в черном с нездоровой жадностью всматривается в него.
— На что уставился?
— На тебя, разумеется.
— Ну так нечего. — Роланд поворошил костер, разрушив четкость идеограммы. — Мне это не нравится. — Он поглядел на восток, чтобы увидеть, не зародился ли там свет, но ночь все длилась и длилась.
— Ты так скоро ищешь света?
— Я был создан для света.
— Ах, вот оно что! Как бестактно с моей стороны запамятовать! И все же нам с тобой еще многое нужно обсудить. Так было велено моим господином.
— Кем это?
Человек в черном улыбнулся.
— Что ж, не открыть ли нам обоим правду? Не довольно ли лжи? Не довольно ли волшбы?
— Волшбы? Что это значит?
Но человек в черном настойчиво продолжал:
— Ну, будем же откровенны, как пристало мужчинам. Не друзьям, но врагам и равным. Тебе нечасто будут предлагать такое, Роланд. Лишь недруги говорят правду. Друзья и возлюбленные бесконечно лгут, пойманные в паутину долга.
— Тогда будем говорить правду. — За всю эту ночь стрелок не высказывался лаконичнее. — Для начала объясни-ка мне, что такое волшба.
— Волшба — это колдовство, стрелок. Магия. Чары моего господина продлили нынешнюю ночь и будут длить ее, покуда… покуда наше дело не будет сделано.
— Это долго?
— Долго. Большего сказать не могу. Не знаю сам. — Человек в черном стоял над костром, отблески тлеющих углей чертили на его лице узоры. — Спрашивай. Я расскажу тебе то, что знаю. Ты нагнал меня. Превосходно; я не думал, что тебе это удастся. И все же твое странствие только началось. Спрашивай. Это достаточно скоро приведет нас к делу.
— Кто твой господин?
— Я никогда не видел его, но тебе этого не избежать. Чтобы добраться до Башни, тебе сперва нужно добраться до него, Вечного Пришельца. — Человек в черном беззлобно улыбнулся. — Ты должен убить его, стрелок. И все же я думаю, что ты хотел спросить не об этом.
— Если ты никогда его не видел, откуда ты его знаешь?
— Однажды — я жил тогда в далеком краю — он явился мне во сне, явился совсем юным отроком. Тысячу лет назад, или пять, или десять. Он явился мне в те дни, когда пращурам еще предстояло пересечь море. В земле, что зовется Англией. С тех пор, как он внушил мне, что есть мой долг, время успело срезать целый сноп столетий, хотя между порою юности и днями, когда я достиг зенита славы, случались и поручения помельче. А слава моя — ты, стрелок. — Он хихикнул. — Видишь ли, кое-кто отнесся к тебе серьезно.
— У этого Пришельца нет имени?
— О, имя есть.
— Как же его величают?
— Мэйрлин, — негромко отозвался человек в черном, и, оборвав его слова, где-то в темноте на востоке, там, где пролегли горы, загрохотал камнепад и пронзительно, точно женщина, закричала пума. Стрелок затрепетал, человек в черном вздрогнул. — Но все же мне думается, ты хотел спросить и не об этом. Не в твоей природе задумываться о том, что будет так нескоро.
Стрелок знал вопрос — тот терзал его не только всю эту ночь, но, мнилось ему, многие годы. Слова дрожали на губах, но Роланд не спрашивал… до поры.
— Этот Пришелец, этот Мэйрлин, прислужник Башни? Как ты?
— Мне с ним не равняться. Ему дан дар жить во времени вспять. Он является и меркнет, точно неверный переменчивый свет. Он во всех временах. И все же есть некто более великий.
— Кто?
— Зверь, — со страхом прошептал человек в черном. — Хранитель Башни. Тот, кто порождает всю волшбу.
— Что он такое? Что этот Зверь…
— Не спрашивай более! — вскричал человек в черном, стремясь говорить с суровой непреклонностью. Однако усилия пропали втуне — в голосе прозвучала мольба. — Я не знаю! Не желаю знать. Говорить о Звере значит говорить о погибели своей души. Мэйрлин пред Ним то, что я пред Мэйрлином.
— А над Зверем — Башня и то, что в ней?
— Да, — едва слышно подтвердил человек в черном. — Но ты хотел спросить совсем о другом.
Правда.
— Ну хорошо, — сказал стрелок… и задал древнейший в мире вопрос: — Я знаю тебя? Я где-то видел тебя раньше?
— Да.
— Где? — Стрелок жадно подался вперед. Это был вопрос его судьбы.
Человек в черном поспешно зажал рот ладонями и захихикал, точно малое дитя.
— Я думаю, ты знаешь.
— Где?! — Роланд вскочил, уронив руки на потертые рукояти револьверов.
— Не годится, стрелок. Сии вещицы не отворяют дверей, лишь закрывают их навсегда.
— Где? — твердил стрелок.
— Следует ли намекнуть? — вопросил человек в черном тьму. — По-моему, следует. — Он обратил на стрелка обжигающий взгляд. — Один человек когда-то дал тебе совет, — сказал он. — Твой учитель…
— Да, Корт, — нетерпеливо перебил стрелок.
— …советовал повременить. Совет оказался плох — ведь то, что Мартен измыслил против твоего отца, развертывалось уже и тогда. Твой отец возвратился, и…
— Его убили, — опустошенно докончил стрелок.
— А когда ты обернулся и посмотрел, Мартен уже сгинул… сгинул навсегда. Однако в окружении Мартена был некий человек… человек, который предпочел одеяние инока и бритую голову кающегося грешника…
— Уолтер, — прошептал стрелок. — Ты… ты вовсе не Мартен. Ты Уолтер!
Человек в черном хихикнул.
— К вашим услугам.
— Теперь я должен тебя убить.
— Вряд ли это было бы честно. В конце концов, это я отдал Мартена в твои руки тремя годами позже, когда…
— Значит, ты управлял мной.
— В некоторых отношениях — да. Но довольно, стрелок. Подходит время посвятить тебя в тайну. Позже, поутру, я рунами наложу заклятье. К тебе придут сны. А затем должно начаться твое настоящее странствие.
— Уолтер, — повторил ошеломленный стрелок.
— Сядь, — предложил человек в черном. — Я поведаю тебе свою историю. Твоя, я думаю, окажется куда длиннее.
— Я не говорю о себе, — пробормотал стрелок.
— И все же нынче ночью ты должен. Так, чтобы мы могли понять.
— Понять что? Мою цель? Ты знаешь ее. Найти Башню — вот моя цель. Я поклялся.
